9 кругов с Адой. Аннексируй моё сердце. Глава 8

9 КРУГОВ С АДОЙ (трилогия)

Том 1

АННЕКСИРУЙ МОЁ СЕРДЦЕ

Круг (часть) 1

Ада и Рада или алхимия чувств Ийери

Глава 8

Обычно я засыпаю довольно быстро. И сны меня посещают лишь тогда, когда я сам того хочу. В принципе, считается, что человек путешествует по иным реальностям каждую ночь, и сновидения тому подтверждение. Но не каждый сон важен для существования в этой реальности. Вот почему он и не запоминается! Научиться пользоваться осознанными сновидениями можно, но для этого придётся освоить определённые техники, чтобы знать, как правильно управлять этим процессом. К тому же необходимо учиться разгадывать сны. Иначе тогда какой смысл в этом? Притом, для начинающего толкователя снов это далеко не простая задача.

К снам я отношусь весьма серьёзно. Когда я научился ими управлять, то решил их использовать для поиска ответов на вопросы. А их у меня было немало. Они касались не только всевозможных аспектов моей жизни, но и более глобальных тем, связанных с моей духовной миссией.

Однажды, настроившись на древние вибрации сакрального озера Свитязь, я начал практиковать так называемые “живые сны” – управляемые осознанные сновидения. Одно из них, памятное и весьма значимое для меня, я совершил как раз в октябре, в ночь после прогулки по Лошицкому парку вместе с именинницей Адой и её партнёром по сцене, другом и одноклассником Денисом.

Дав себе необходимую установку, в этот весьма подходящий день и время по лунному календарю, я погрузился в царство Морфея. По древнегреческой мифологии это бог сна и сновидений. Но для меня проводником в мир сна является древнеславянское божество Ведич, он же Ведогон, если не пожелает по какой-то известной лишь ему причине поспособствовать пулучению ценной информации из вещего сна или во время астральных путешествий.

Сфокусировав своё внимание на цели моего сомнамбулического путешествия в далёкое прошлое, я увидел то, что находилось на поверхности водной глади Свитязя – храмовое поселение. С высоты птичьего полёта оно было похоже на небольшой ковчег округлой формы, расположенный в центральной части водоёма. Как оказалось, строение стояло на дубовых сваях. Оно было вокруг опоясано сплетённым из лозы тыном. Стены и крыша были из древесной коры и озёрного тростника. Вокруг храма покачивались плоты, привязанные к деревянной площадке строения, на которых крепились сооружения в виде островерхих шалашей. В них хранилась некая утварь для проживающих там девушек, помощниц жрецов этого языческого храма. Так как он был возведён на скале, то её плоская вершина, поросшая тиной и водорослями и скрывающаяся под водой, напоминала небольшую отмель диаметром несколько десятков метров. Вполне возможно, что установить дубовые сваи, на которых крепилась основная конструкция сооружения, было несложно для крепких духом и телом мужчин – жрецов древнего культа.

Ещё меня заинтересовала подводная пещера в скале у самого дна и своеобразный способ попадания в подземелье. Несмотря на то, что глубина озера не превышала 18 метров, попасть в пещеру можно было, используя для этой цели странное приспособление из выделанной шкуры крупного животного. Оно крепилось на поясе у погружающегося под воду мужчины и очень напоминало парашют со стропами. При погружении под этой шкурой оставался воздух, что давало возможность хоть как-то дышать погружающемуся в водную пучину человеку.

Я видел, как всё это происходило! Вход в подводную пещеру был очень узким, напоминающий щель. Туда вёл толстый канат, сверху накрепко прикреплённый к дубовой свае. Высокая прозрачность воды в Свитязе ничего не значила, поскольку ныряльщик ничего не видел, кроме того, что находилось у него под ногами. Его голова была под приспособлением для дыхания. Он полагался лишь на крепость и надёжность уходящего под воду каната и на навык неоднократных погружений подобным образом. Весь процесс занимал всего лишь минут 10, не больше. Возвращался же на поверхность ныряльщик уже без куполообразного приспособления для дыхания. Его он доставал позже длинной жердью с крюком. Со стороны всё это действо выглядело как некий ритуал, где каждое движение было явно отработано до автоматизма, а сам жрец всё время что-то бормотал и выкрикивал, вскидывая руки то к воде, то к небу.

Как я ни старался проникнуть вместе с Хранителем в пещеру, чтобы увидеть древние святыни, так и не смог. Как будто меня туда не пускала какая-то внешняя сила!

Пожалуй, самое важное, имеющее отношение к легенде о затонувшем городе, – это то, что жрецы-хранители очень быстро разрушили поселение и ушли под воду. Они не оставили никаких следов своего пребывания, кроме плавающих на поверхности озера брёвен, коры, тростника и остатков деревянных конструкций. Дубовые сваи изначально были так хитро закреплены в верхней части подводной скалы, что в случае реальной опасности с лёгкостью извлекались, и строение мгновенно рушилось. Именно это и было сделано при круговой осаде озера войсками полоцкого князя, желающего завладеть спрятанными в пещере артефактами.

Каким образом жрецы ушли под воду, мне было понятно. А вот куда они исчезли, будучи уже под водой, я могу лишь догадываться. Скорее всего, пещера имела воздушные карманы, благодаря которым можно было какое-то время находиться в ней и свободно дышать. Вероятно, там они и переждали опасность, а потом вернулись на поверхность.

Что касательно образа русалок-свитязянок, то это были именно те молодые девушки, помощницы жрецов-хранителей, посвящённые в тайну подводной пещеры. Они, после того, как храм на воде был разрушен, поплыли на разведку, чтобы увидеть происходящее на берегу и потом поведать об этом мужчинам, находящимся в пещере. Так продолжалось несколько дней, пока вражеское войско не убралось восвояси. Естественно, что ратники видели этих хорошо плавающих дев и приняли их за русалок, придав Свитязю дополнительную мистическую окраску, что не способствовало поднятию боевого духа воинам вражеского войска.

О том, что с незапамятных времён Мир-озеро опоясывала сложная система из лабиринтов и ритуальных святилищ, центральное место которых занимал храм Радогощ с "Вратами Междумирья", я наслышан давно. Ключом-активатором к ним был некий минерал внеземного происхождения. Он хранился в подводной пещере.

Как только я начал пытаться проникнуть в подводное хранилище артефактов, то сразу же ощутил рядом со мной чьё-то присутствие. Вход в пещеру был прикрыт большим валуном, поэтому мне пришлось ретироваться и начать всплывать на поверхность. Неожиданно что-то большое проплыло мимо меня и остановилось. Внимательно присмотревшись, я увидел обнажённое тело девушки и стал наблюдать за ней. Такой грациозности, такому изяществу и мастерству в преодолении водной стихии можно только позавидовать.

А ведь не зря дев-жриц воины полоцкого князя приняли за мистических русалок. Эта девушка выглядела очень эффектно! Длинные русые волосы, стянутые обручем, большие выразительные глаза, тонкая шея, прекрасная, буквально точёная фигура, – всё это подчёркивало её внешнюю и внутреннюю красоту. А когда она стала крепить к ногам некое подобие рыбьего хвоста, то я всё сразу же понял. Именно этот “рыбий хвост” – прототип современной моноласты для подводного плавания, та деталь, которая придавала ей окончательное сходство с русалкой.

Налюбовавшись вдоволь девичьей красотой, мне захотелось найти способ познакомиться с юной свитязянкой. Видимо, почувствовав чьё-то присутствие, девушка решила закончить упражняться в подводном плавании и, сняв с ног подобие моноласты, взобралась на плот и быстро скрылась в островерхой постройке из озёрного тростника. Спустя некоторое время она вышла оттуда одетой в длинную, до самых пят, бежевого цвета льняную одежду, похожую на сарафан. Это была тоба. Её носили женщины, живущие в тех краях сотни лет тому назад. Жрица, подобрав тобу руками, присела на край плота и, опустив ноги в воду, стала расчесывать свои длинные шелковистые волосы большим деревянным гребнем, поглядывая на своё отражение в воде.

Я подплыл к ней с левой стороны плота и подал голос. От неожиданности девушка вскочила на ноги, уронив в воду гребень, и отскочила в сторону. Мы смотрели некоторое время друг на друга. Когда я увидел, что её взгляд что-то ищет в озере, поймал рукой плавающий на поверхности воды гребень и протянул его красавице. Она молча смотрела мне прямо в глаза. Потом медленно приблизила свою руку к моей руке и резко схватила деревянный предмет для расчёсывания волос, спрятав его за спину. Далее, выдержав небольшую паузу, жрица посмотрела по сторонам, прислушалась и строго меня спросила:

– Ты кто такой? И что ты здесь делаешь?
– Не бойся. Меня зовут Иван. Я тебе не причиню зла.
– Иван? Ты, наверно, не здешний, да и выглядишь как-то странно. Откуда ты будешь, Иван?
– Так и есть, я не здешний. Путешествую я... А как тебя величать? Как к тебе обращаться? – спросил я, пытаясь скрыть волнение.

Девушка медленно подошла ко мне и, став на колени, осторожно прикоснулась ладонью к моей голове, провела указательным пальцем по щеке, по волосам, а потом, улыбнувшись, легонько ударила кончиками своих пальцев по пальцам моих рук, держащимися за край плота, и сказала:

“Плыви!”

От неожиданности я отпустил плот и стал медленно отдаляться. Плывя в сторону берега, я то и дело поворачивался на спину, чтобы посмотреть, что же она делает. Мне не хотелось с ней расставаться так быстро. Девушка долго провожала меня взглядом и неожиданно, сложив ладони у рта, протяжно крикнула:

“Меня зовут Рада!”

Вот так мы и познакомились...

С тех пор, как я начал практиковать так называемые “живые сны”, прошло уже немало времени. В этих осознанных сновидениях я путешествовал в далёкое прошлое, связанное с озером, фиксировал зримые образы, то и дело возникающие передо мной в качестве ответов на вопросы, чтобы потом собрать разрозненные пазлы воедино.

А на утро мне очень захотелось всё произошедшее во сне запечатлеть на бумаге, дабы, с одной стороны, не забыть детали, с другой – тщательно проанализировать этот дивный “живой сон”.

    https://proza.ru/2022/01/05/2106