Гнюс

Она рассержена. Она
ни тут, ни там, а где-то около
морского сумрачного дна
среди анчоуса и окуня,
гуляет эдакой а-ля
сарделью брассом в акваторию
по буйный нерест, а не для
меню в прибрежную тратторию.

Она тупит, едва волна
её к моей прибьётся на море.
И не сказав, зачем она
тупит, уже грустит о дайвере.

Идёт, торопиться, даёт.
Бери! Она уже хохочет вся,
она, охочая до вольт
таких, что всё плачевно кончится.

Ныряет в море и опять
молчит о чём-то под водою,
не в силах, видимо, понять
умом свою сарделью долю.

Я говорю ей: — Милый гнюс,
а не сгрузить ли вам на плечи мне
пустых раздумий тяжкий груз,
ведь всё равно же делать нечего?

А мне в ответ она: — Боюсь,
не тот настрой у вашей кармы, —
и нагло так буйками бус
поигрывает плавниками.

Уходит в мутный океан
всей полнотой ленивых граций
и пропадает, как в туман,
со всех подряд геолокаций.

Она — отпад, она — вполне,
всю из себя такую Дуню
изобразив, шмаляет не-
заизолированной дурью.

И вот уже в последний миг
лежит, доставленная тралом вся,
на палубе, дрянной язык
свой проглотив, которым травяться.