Чёрная роза

13

—Пожалуй, я должна тебя предупредить, — заговорила Роз, приближаясь кдому. — Мои... домочадцы очень сильно интересуются нашими личными отношениями.

—Это нормально. Я тоже интересуюсь нашими личными отношениями.

Розалинд опустила взгляд на их соединенные руки.

—Твоя рука значительно больше моей. Ладонь шире, пальцы длиннее. И кончики твоих пальцев почти квадратные, а мои заостренные. — Она подняла руку, и их сплетенные пальцы оказались на уровне ее глаз. — Но они так хорошо подходят друг другу!

С тихим смешком он произнес ее имя — Розалинд, — словно приласкал. Остановился, опустил голову, легко поцеловал в губы.

—Будь что будет.

—Будь что будет. Но мне хотелось бы сохранить те мысли и наш взаимный личный интерес.

—Это непросто, поскольку в нашей жизни присутствуют другие люди. Мой сын уже спрашивал, где я нашел ту черноволосую красотку, с которой был на игре с «Оле Мисс».

—И что ты ему ответил?

—Что наконец заставил Розалинд Харпер взглянуть на меня второй раз.

—Я много раз на тебя смотрела, — сказала Роз, подарив Митчу еще один взгляд, когда они поднялись на ее веранду. — Но я привыкла скрывать личное от чужих глаз и считаю, что мы вполне можем наслаждаться друг другом, не заполняя регулярные отчеты о нашей интимной жизни.

Роз еще не коснулась стеклянной двери, как та распахнулась, чуть не ударив ее в лицо. Ледяной ветер вырвался из комнаты Розалинд, отбросил назад и сбил бы с ног, не подхвати ее Митчелл.

—Ничего себе! — крикнул он, закрывая собой Роз.

—Я этого не потерплю! — Разгневанная Роз оттолкнула его и протиснулась в распахнутую дверь. — Я не собираюсь терпеть это в своем доме!

Фотографии в рамках слетали со столов, как снаряды, лампы включались и выключались. Кресло ракетой пронеслось через комнату и врезалось в комод с такой силой, что ваза с оранжерейными орхидеями задребезжала и еле удержалась на нем. Увидев, как скользит к краю комода зеркало, подаренное сыновьями, Роз бросилась вперед и подхватила его.

Стены содрогались, словно по ним барабанил кулаками разъяренный силач, пол под ногами дрожал. Большой хрустальный флакон с духами взорвался, рассыпавшись острыми осколками, будто шрапнелью.

Сжимая в руках зеркало, Роз замерла в самом эпицентре лопающегося стекла, безумного грохота, арктического холода.

—Я прекращу всякие попытки выяснить, кто вы, и исправить причиненное вам зло! Я сделаю все, что смогу, чтобы удалить вас из своего дома! Вас больше не будут терпеть здесь!

В ответ в камине вспыхнуло пламя, и подсвечник, вертясь вокруг собственной оси, рванул вверх с каминной полки.

—Это мойдом! — крикнула Роз. — Богом клянусь, я выживу вас отсюда! Клянусь жизнью, я изгоню вас!

Буря мгновенно замерла, и все, что летало по комнате, с грохотом рухнуло на пол.

Дверь из коридора распахнулась. В комнату ворвались Дэвид, Логан и Стелла. Через мгновение с веранды вбежал Харпер.

—Мама... — сын подхватил ее, оторвав от пола. — Ты цела?

—Да, я в порядке.

—Мы не могли войти... — Стелла дрожащей рукой погладила спину Роз. — Не могли открыть дверь.

—Все закончилось. Где дети?

—С Хейли. Хейли увела их вниз. Когда мы услышали... Господи, Роз! Будто война началась...

—Идите, скажите Хейли, что все в порядке, — Роз прижалась щекой к щеке Харпера, а потом высвободилась из его объятий. — Уходите.

—Что здесь было? — Дэвид никуда не собирался уходить. — Роз, что здесь было, черт побери?

—Мы собрались войти, и ей это не понравилось. Очень не понравилось.

—Твоя мама, Харпер, пригрозила ей, — сказал Митч. — Объяснила, кто в доме хозяин.

—У вас кровь, — Харпер наконец оторвал взгляд от матери.

—О боже! — Роз сунула зеркало в руки сына, подбежала к Митчу, прикоснулась к порезу на его щеке.

—Задело осколком. Ничего страшного.

—И на пальцах тоже, — Роз опустила руки, боясь, что они вот-вот задрожат. — Я должна навести порядок.

—Я помогу, — предложила Стелла.

—Нет, я справлюсь. Идите вниз, удостоверьтесь, что с Хейли и детьми ничего не случилось. Логан, вы должны отвезти их к себе.

—Я вас не оставлю, — твердо сказала Стелла. — Это даже не обсуждается.

—Ладно, — Роз, вздохнув, забрала у Харпера зеркало. — Она не отделалась бы от меня так просто, если бы разбила это. — Розалинд поставила зеркало на место, повернулась, сжала руку сына: — Все будет хорошо, малыш, я обещаю.

—Если она хоть как-нибудь навредит тебе, я найду способ выжить ее отсюда.

Роз улыбнулась ему.

—Весь в меня. Я сказала ей то же самое, и, раз уж мои угрозы ее остановили, видно, поняла, что я не шучу. Иди, не тревожься. Хейли не может оставить детей и сходит с ума от неизвестности. Митч, идем в ванную, я промою порезы.

—Я не хочу, чтобы она сегодня оставалась одна, — сказал Харпер, когда Роз покинула спальню.

—Не останется, — кивнул Митчелл.

Когда он вошел в ванную комнату, Роз уже пропитывала ватный тампон перекисью водорода.

—Всего лишь царапины.

—Это не значит, что их не нужно обработать. И, поскольку я никогда не лечила порезы, нанесенные разбушевавшимся привидением, я поступлю, как обычно. Садись.

—Слушаюсь, мэм, — Митч сел, вглядываясь в ее лицо. — На тебе ни царапины.

—Что? — Роз рассеянно взглянула на свои руки, затем налицо в зеркале над раковиной. — Кажется, ты прав.

—Не похоже, что она хотела ранить тебя. Могла, конечно, умышленно или непредумышленно, если учесть, что она у вас, похоже, чокнутая. Но это было не нападение, а предупреждение. Интересно...

—Я тобой восхищаюсь. Тебя ранил разъяренный призрак, а тебе интересно.

—А я восхищаюсь тобой. Ты вступила в бой с разъяренным призраком и победила.

Роз приподняла его голову за подбородок.

—Это мой дом, — ее голос смягчился. — Не бойся, больно не будет.

—Все так говорят.

Пока Роз ловко и спокойно промывала его порезы, он продолжал разглядывать ее лицо.
—Ты что-то ищешь?

—Размышляю, нашел ли.

—Один осколок чуть не попал в глаз, — потрясенная больше, чем хотелось признать, Роз наклонилась, легко провела губами по порезу, отступила. — Вот. Ты выживешь.

—Спасибо, — Митчелл взял Розалинд за руки, не сводя с нее проницательных зеленых глаз. — У меня есть теории.

—Я жажду их услышать, но сначала хочу навести порядок, а потом выпить бокал вина. Очень большой бокал вина.

—Я тебе помогу навести порядок.

—Нет, я хочу сделать это сама. Более того, думаю, я должна сделать это сама.

—Ты каждый раз просишь меня отступить. Мне трудно с этим смириться.

—Да, наверное, — Роз провела ладонью по его волосам. — Думаю, тебе станет легче, если я скажу, что понимаю и ценю это. Только уверенный в себе мужчина может отступить, когда мне это необходимо.

—И поэтому мы тоже так хорошо подходим друг другу.

—Возможно. Я буду тебе благодарна, если ты спустишься к остальным и дашь мне полчаса. Работа меня успокоит.

—Хорошо. — Митч поднялся. — Я остаюсь на ночь. И процитирую Стеллу: это не обсуждается. Но за эти полчаса ты сможешь решить, останусь я здесь с тобой или в гостевой спальне.

Митчелл вышел, а Роз еще несколько секунд стояла посреди ванной комнаты, хмурясь ему вслед.


* * *

Митч обнаружил всю компанию на кухне и подумал, что они похожи на семью, собравшуюся в сердце дома. На плите что-то булькало, малышка ползала по полу, мальчики натягивали куртки, пес возбужденно подпрыгивал рядом.

Дети не обратили на Митчелла никакого внимания, а взрослые вопросительно уставились на него, и после секундного молчания Стелла продолжила наставлять сыновей:

—Идите в сад, выгуляйте Паркера, но не забегайте на клумбы. Скоро будем обедать.

Все снова пришло в движение. Пес залаял, Лили засмеялась. Через минуту мальчики с собакой выбежали в сад, хлопнув дверью.

Стелла взяла Логана за руку и повернулась к Митчу.

—Как Роз?

—Непоколебима, как обычно. Попросила полчаса. — Митчелл взглянул на Харпера. — Я остаюсь.

—Хорошо. Думаю, это хорошо. Чем нас больше, тем лучше. Похоже, вы привыкли к нашему привидению, но, когда оно... она начинает бросаться вещами, это дело принимает совсем другой оборот.

—Судя по виду Митчелла, да, — хмыкнул Логан.

—Заметили? — Митч машинально потер щеку. — Интересно, не правда ли? Столько ярости бушевало в той комнате, но ни один предмет не был нацелен на Розалинд. Я бы даже сказал, что ее старались не задеть.

—Пусть только попробует, и я вышвырну ее отсюда! — Харпер подхватил Лили, пытавшуюся вскарабкаться по его ноге.

—Это ясно. — Митч кивнул. — Роз настроена точно так же.

—Она там одна, — включился в разговор Дэвид, поднимая глаза от кастрюльки на плите. — Демонстрирует свою решимость. Все в этом доме, мертвые или живые, знают, что она шутить не собирается.

—И мы здесь внизу, потому что понимаем: этот корабль ведет она.

—Пусть так, но теперь ей время от времени придется уступать штурвал, — Митч кивнул на кофейник. — Кофе горячий?


Роз собрала осколки своих сокровищ, памятные вещицы, уничтоженные разъяренным эгоистичным привидением. И что самое отвратительное, уничтоженные умышленно.

—Будто избалованный ребенок, — бормотала Роз, наводя порядок в своем личном пространстве. — Я не терпела подобного поведения от своих детей и не собираюсь терпеть от вас. Кем бы вы ни были, черт побери!

Она подняла опрокинутое кресло, подошла к кровати перестелить скомканное белье.

—Советую запомнить это, Амелия. Просто помните, кто хозяйка Харпер-хауса.

Приводя спальню в порядок и высказывая собственное мнение относительно произошедшего, пусть даже в пустоту, Роз потихоньку приходила в себя. В ванную комнату она вошла почти совсем спокойная и уставилась в зеркало на свое отражение, на взлохмаченные порывами ветра и торчащие ежиком короткие волосы. Она причесалась, не спеша освежила макияж... все это время думая о Митче.

Удивительный мужчина. Завораживающий. С ходу и не вспомнишь, когда в последний раз мужчине удавалось ее заворожить. А как решительно он заявил, что останется на ночь! Интересно и поучительно... не вежливая просьба, а заявление, не подлежащее обсуждению. Однако где ему спать, Митч предоставил решить ей.

Да, только незаурядный мужчина может в одном предложении выразить и властность, и подчинение.

Он ее возбуждает, и радостно, что она нуждается в нем, что в ней бурлит здоровое вожделение. Разумеется, она еще не достигла того возраста, когда отказываются от любовника, и у нее хватает ума признать в любовнике мужчину, достойного уважения... может, даже и доверия.

С доверием всегда немного сложнее, чем с уважением, и гораздо сложнее, чем со... здоровым вожделением.

Ну что же, начало положено, а там будет видно.

Выйдя из ванной, Роз услышала тихую музыку — мемфисский блюз. Она нахмурилась и поспешила в свою гостиную.

На раскладном столике сервирован обед на двоих. Куски жареной курицы и похожее на снежные сугробы картофельное пюре. Золотистые бисквиты...

Дэвид умудрился наскоро собрать обед из ее любимой еды! Милый мальчик, как же хорошо он ее знает!

Колеблющийся свет свечей... И Митч, безумно красивый Митч, наливает вино в ее бокал.

Сердце и тело Роз отреагировали мгновенно, застав ее врасплох. Запрещенный прием, резкий, шокирующий. Она почувствовала не только вожделение, хотя не хотела ничего большего. Но у Митча были порезы на руках и на лице...

Он оглянулся, улыбнулся ей.

Черт, черт, черт! Вот и все, о чем она могла думать.

—Мы решили, что тебе необходимо поесть в тишине, — сказал Митчелл. — На островке спокойствия посреди шторма. А поскольку я хотел поговорить с тобой, я пресек все возражения твоих вояк.

—Вояки. Интересное определение.

—Вполне подходящее. Харпер, не раздумывая, бросился бы за тебя в бой, как, думаю, и двое других твоих сыновей.

—Я предпочитаю сама вести свои сражения.

—И это всего лишь еще одна причина для них, чтобы встать плечом к плечу с тобой. И Дэвид бросился бы. — Митч подошел, протянул ей бокал. — Твой четвертый сын во всем, кроме кровного родства. Он обожает тебя.

—Я его тоже.

—И Логан. Сомневаюсь, что он оценит сравнение, но я вижу в нем твоего верного рыцаря.

Роз попробовала вино.

—На мой вкус, слишком высокопарно.

—Зато точно.

Митч взял свой бокал с водой и чокнулся с Роз.

—Он считает тебя работодателем не больше, чем Стелла или Хейли. А дети? Ты стала неотъемлемой частью их жизни. Когда я вошел на кухню, то увидел семью, и ты ее стержень. Ты создалаэту семью.
Роз, слушавшая его, затаив дыхание, шумно выдохнула.

—Ну, даже не знаю, что на это сказать.

—Ты должна гордиться. Они хорошие люди. Да, между прочим, Харпер понимает, что влюблен в Хейли?

Розалинд рухнула в кресло.

—Ты даже более чуток и наблюдателен, чем я думала, а ведь я не склонна тебя недооценивать. Нет, вряд ли. Во всяком случае, не признается в этом даже самому себе. Сие, возможно, объясняет, почему Хейли совершенно не замечает его влюбленность. Она знает, что Харпер любит Лили. Думаю, пока это все, что девочка видит.

—И как ты к этому относишься?

—Я хочу, чтобы Харпер был счастлив, чтобы получил то, что больше всего желает в жизни. Давай-ка пообедаем, пока все это не остыло.

«Вежливо она меня остановила, — подумал Митч. — Дала понять, что не хочет больше обсуждать интимные взаимоотношения в своей семье». Розалинд Харпер четко проводит границы и решительно их защищает. Трудно, но интересно попытаться определить, какие, когда и где можно нарушить.

—Как ты себя чувствуешь?

—Прекрасно. Правда. Просто нужно было немного успокоиться.

—А выглядишь еще лучше. Розалинд, как у тебя получается в любой ситуации оставаться такой красивой?

—Свет свечей льстит женщинам. Если бы это зависело от нас, Эдисон никогда бы не изобрел проклятое электричество.

—Тебе не нужен свет свечей.

—Неужели? Если ты готов соблазнять меня за жареной курицей, лишь бы я не выгнала тебя в одну из гостевых спален, не беспокойся. Я хочу, чтобы ты остался со мной.

—Я все равно собираюсь тебя соблазнить, но в данный момент просто констатирую факты. И да, курица потрясающая.

—Ты мне нравишься, Митч. Пожалуй, я должна сказать это прямо. Нравишься как человек. Я не чувствую в тебе притворства. В последнее время мне с этим в мужчинах не везло.

—Я не лгу. Бросил ложь вместе с бутылкой. Я никогда не солгу тебе, Роз, обещаю.

—Из всех возможных обещаний это для меня самое ценное.

—Тогда я кое о чем хочу тебя спросить. Сегодняшнее... буйство. Это что-то новенькое?

—Да, и надеюсь, первое и последнее.

—Она никогда никоим образом не возражала против твоей помолвки или брака с Джоном Эшби.

—Мы это уже выяснили.

—И против твоих последующих романов, и против Кларка.

Роз пожала плечами.

—Ну... Можно сказать, Амелия выказывала иногда некоторое раздражение, неодобрение, но не ярость.

—Тогда вот моя теория. Вероятно, она тебе не понравится. Тем не менее я собираюсь говорить не только правду, но и все, что думаю, чего жду и от тебя.

—Интересно послушать.

—Ей необходимо, чтобы в доме были дети. Это приносит ей успокоение или удовлетворение. Ты и Джон приносили в дом детей, потому она и не особо возражала. Джон был средством, ведущим к цели.

—Очень циничная теория.

—Дальше будет еще циничнее. Когда появились дети, надобность в нем отпала, и, по моему мнению, она приняла смерть Джона как должное, даже как высшую справедливость.

Роз побледнела. Ее лицо исказилось от ужаса.

—Ты предполагаешь, что она каким-то образом спровоцировала...

—Нет, — Митчелл накрыл ее руку ладонью. — Нет. Ее возможности ограничены этим домом, этой территорией. Я не эксперт по паранормальным явлениям, но сие подтверждается всем, что мы знаем. Чем бы она ни была, это сосредоточено здесь.

—Да, — Роз успокоилась и кивнула. — Я никогда не чувствовала и не слышала, чтобы кто-то еще чувствовал что-то, связанное с ней, вне поместья. Я бы знала. Я уверена, что, случись нечто подобное, я узнала бы или услышала.

—Она привязана к этому месту и, вероятно, к этой семье, однако я сомневаюсь в том, что ее тронуло горе, которое чувствовали ты и твои сыновья, когда погиб Джон. А ведь до нее можно достучаться! Мы видели это в конце прошлой весны, когда Стелла обратилась к ней как мать к матери.

Роз кивнула, потянулась за своим бокалом.

—Да, верно. Пока я тебя понимаю.

—Когда ты начала снова общаться с людьми, встречаться с мужчинами, даже заводить любовников, Амелия лишь чуточку сердилась. Не одобряла, как ты сказала. Потому что ты не воспринимала их всерьез. Они не становились частью твоей жизни, этого дома, а если и становились, то ненадолго.

—Ты хочешь сказать, что она это знала?

—Роз, она связана с тобой. Она знает, что творится в твоей душе, во всяком случае, знает достаточно, чтобы понимать и чувствовать то, что ты не говоришь вслух.

—Она проникает в мой мозг, — прошептала Роз. — Да, я это чувствовала, и мне это не нравится. Но что станет с твоей теорией, если добавить Брайса? Я вышла за него замуж. Он жил здесь. И хотя Амелия взбрыкивала несколько раз, не было ничего экстремального, ничего разрушительного.

—Ты его не любила.

—Я вышла за него замуж.

—И развелась. Брайс Кларк ничтожество. Пожалуй, она поняла это раньше тебя. По крайней мере, до того, как ты призналась себе в этом. Он был для нее, скажем... несущественным, не стоящим внимания. Может, потому, что оказался слишком слаб...

Да по любой причине! Он просто не представлял для Амелии никакой угрозы. С ее точки зрения.

—А ты для нее угроза?

—Это очевидно. Мы могли бы предположить, что из-за моей работы, но не срастается. Она хочет, чтобы мы выяснили, кто она, кем она была. Но желает, чтобы мы занимались только этим.

—Ты думаешь, что так хорошо узнал ее после столь короткого знакомства?

—Короткого, но бурного, — уточнил Митч. — По роду своей работы я должен понимать образ мыслей давно ушедших людей. Именно персонализация привлекает меня больше всего. Амелия бесится потому, что ты впустила меня в свою жизнь, в свою постель.

—И потому, что ты не слабый.

—Не слабый, — согласился Митчелл. — И потому, что наши отношения развиваются, я уже кое-что значу для тебя и постараюсь стать важной частью твоей жизни. Я сделаю для этого все, что в моих силах.

—Митч, у нас роман, и, хотя я не отношусь к нему легкомысленно, я...

—Розалинд. — Он взял ее за плечи, заглянул в глаза. — Ты прекрасно знаешь, что я в тебя влюбляюсь. Влюбляюсь с той самой минуты, как открыл дверь своей квартиры и увидел тебя. Это пугает меня до чертиков, но ничего не меняет.

—Нет, я не знала... — Роз высвободилась, прижала ладонь к груди, схватилась за горло, снова опустила руку. — Не знала, и получается, что я такая же невнимательная, как Хейли. Я думала, что между нами влечение, уважение... Почему ты ухмыляешься?—Ты нервничаешь. Никогда не видел, как ты нервничаешь. Как ты это объяснишь?

—Я не нервничаю! — Роз вонзила вилку в последний кусок курицы. — Удивлена, вот и все.

—Напугана до смерти.

—Вовсе нет! — Она раздраженно оттолкнулась от стола. — Ничего подобного! Ну, ладно, нервничаю. — Роз вскочила на ноги и рассмеялась. — Тебе это льстит. Мужчины любят нервировать женщин.

—Ерунда.

В его шутливый тон вкрались резкие нотки. И то и другое заинтриговало Роз.

—Ты ужасно уверенный в себе человек.

—Когда ты сказала это в первый раз, прозвучало как комплимент. А сейчас ты имела в виду самоуверенный... Но, милая, то же самое можно сказать о тебе.

Роз засмеялась и сжала глаза пальцами.

—О боже, Митчелл! Не знаю, готова ли я к еще одним серьезным отношениям. Это такая сложная работа! Любовь бывает, должна быть всепоглощающей, трудоемкой. Я просто не знаю, хватит ли у меня храбрости, душевности, щедрости.

—Не сомневаюсь, что у тебя всего этого в избытке, но как пойдет, так и пойдет. — Митч тоже встал, подошел к ней. — Пожалуй, мне нравится, что ты нервничаешь. Немногое может вывести тебя из равновесия, во всяком случае настолько, чтобы это было заметно.

—Ты даже не представляешь.

—О, думаю, представляю! — Митчелл обнял ее, повел в медленном танце, покачиваясь в такт музыке. — Одно из самых сексуальных твоих качеств — непоколебимый профессионализм.

—Я профессиональна! — Роз вскинула голову. — Я хочу, чтобы мой бухгалтер был профессионалом, но, черт побери, не желаю с ним спать.

—Безумно сексуально.

—Это то соблазнение, о котором ты упоминал?

—Всего лишь начало. Есть возражения?

Он ценит ее профессионализм и считает это сексуальным?

—Тот же вопрос, что и в первый раз, когда ты меня поцеловал.

—И красота твоя отнюдь не лишнее. Можешь считать это банальным, но мне нравится, что ты красива. Мужчина имеет право на мелкие недостатки.

Роз с улыбкой погладила его шею.

—Совершенство нагоняет скуку... О боже, только не проболтайся Стелле, что я это сказала.

—Тогда я никогда тебе не наскучу.

Митч легко провел губами по ее губам... раз... другой и уже не смог оторваться.

Их губы, их руки сплелись. Роз впитывала его тепло, его силу и возбуждение, она двигалась в чувственном танце, словно скользила по тропинке, усыпанной душистыми лепестками. Словно сквозь лунный свет. В любовь.

Розалинд услышала, как тихо закрылась дверь, открыла глаза и увидела, что Митч, танцуя, увлек ее в спальню.

—А вы и танцор талантливый, доктор Карнейги! — Роз рассмеялась, когда он закружил ее в гостиную и обратно. — Очень талантливый.

Митч прижал ее спиной к двери и целовал до тех пор, пока она чуть не задохнулась.

—Зажги свечи, — прошептал он. — Я разведу огонь.

Но Роз, потрясенная до глубины души, не шелохнулась. Ее сердце болезненно билось и будто увеличивалось от нежности. Найдя наконец в себе силы оторваться от надежной опоры, она еле передвигала ноги, как во сне или в тумане. А зажигая свечи, увидела, что ее пальцы дрожат.

—Я хочу тебя, — голос, к счастью, почти не дрожал. — Желание разгорается и совсем не похоже на то, что я чувствовала раньше. Может, потому, что я...

—Не пытайся разобраться. И уж точно не сегодня.

—Хорошо, — в разных концах комнаты они повернулись одновременно и посмотрели друг другу в глаза. — Пока скажу лишь, что хочу тебя. Очень сильно тебя хочу. И что мне не очень комфортно это чувствовать.

Сквозь мерцающий золотистый свет Митч подошел к Роз, взял обе ее руки в свои.

—Позволь мне показать, что чувствую я.

Он приподнял ее руки, повернул ладонями к себе, прижался губами к одной ладони, к другой. Затем обнял ее лицо, гладя щеки большими пальцами. Его губы замерли у самых ее губ.

—Будь моей. Сегодня ночью просто будь моей.

Он просил о капитуляции. Слишком многого просил... Но она потянулась к нему губами, потянулась всем телом. Они снова танцевали, кружась и покачиваясь, и она пила наслаждение, как хорошее красное вино.

Роз дарила ему то, что он просил. Капитуляцию. Медленно... Шаг за шагом... Но он чувствовал это ослепительное отступление. Танцуя, Митч раздевал ее, нашептывая на ухо похвалы ее коже, ее аромату. Осторожность и неспешность освобождения ее тела от барьеров причиняли ему почти болезненное наслаждение. Он был полностью одет и упивался невероятной эротичностью тела Роз, окутанного лишь колеблющимся светом свечей и огня в камине.

Ее длинное, стройное, гибкое тело отражалось в зеркалах, скользило под его ладонями, дрожало под его губами... И наконец она задохнулась, содрогнулась.

Роз словно горела огнем. Ее ногти впивались в его плечи. Когда она снова задышала, дыхание было судорожным, прерывистым. Тело Митчелла напряглось и растаяло, голова откинулась, глаза ошеломленно вспыхнули и остекленели.

Розалинд словно расплавилась, и он не уложил, а почти что вылил ее на кровать. Пока он раздевался, они не сводили друг с друга завороженных глаз.

Митч провел ладонью по ее ноге, приподнял, согнул, потерся губами.

—Я хочу от тебя гораздо большего.

«Да», — подумала Роз, отдавая ему все, что он хотел. И снова изогнулась в наслаждении, задыхаясь, цепляясь за него, как за якорь в бурном море.

Он ласкал ее, впитывал ее дрожь, пока воздух вокруг них не загустел сладким сиропом.

И когда Митч овладел ею, Роз чуть не разрыдалась, но он не спешил, подводя ее все выше и выше к новому пику с почти нечеловеческим терпением. У нее не осталось выбора. Она потеряла всякий контроль над своим телом. Она могла только дрожать, только изнывать от сладкой боли и наслаждаться, наслаждаться...

И, сорвавшись в пропасть, она не упала, а будто взлетела.

Роз еще дрожала. Она говорила себе, что это смешно и глупо. Ну и пусть. Она ничего не могла с этим поделать.

—Пытаюсь найти в своем лексиконе подходящие слова.

Губы Митчелла зашевелились у ее горла.

—Как насчет «Блеск!»?

Отяжелевшими руками она пригладила волосы.

—Наверное, самое подходящее. Три оргазма.

—Четыре.

—Четыре? — Ее голос был таким же затуманенным, как ее зрение. — Наверное, я разучилась считать.

—А я нет!

Она услышала озорное удовольствие в голосе Митча и увидела такое же на лице, когда он перевернулся на спину.

—Я умираю от блаженства и должна признать, что в первый раз в жизни испытала четыре оргазма.

Митчелл нашел ее руку, переплел их пальцы.

—Держись за меня, крошка, и он не будет последним.

Роз расхохоталась и перекатилась на него.

—Гордишься собой?—А то!

—Я тоже тобой горжусь. — Она прижалась щекой к его груди и закрыла глаза. — Мне на пробежку в шесть.

—Утра?

—Да. Если хочешь присоединиться, в соседней спальне Харпер держит запасную одежду.

—Ладно.

Роз уже готова была провалиться в сон, но на секунду вынырнула.

—Она оставила нас в покое.

—Я знаю.


Нора Робертс