В Петербург! продолжение

Артур, воспитанный в семье улана,
В Стефанию влюблён был тайно,
Храня традиционные устои клана,
Себя держал учтиво постоянно.

Он тонко понимал условность Света,
А посему лишь раз прошёлся с Стефой в вальсе.
Избраннице он верил беззаветно,
Не ревновал и оставался «в галсе».

Артур готовился к военной службе
И Пажеский себе наметил корпус.
Виталия когда-то командир по дружбе
Протекцию составил Артуру и допуск.

Паж будущий останется в столице,
А осенью приступит к обучению.
Воздаст ему страна сторицей
За верность долгу, без сомнений.

Ну, а пока карета  подкатила к дому,
Восток перед рассветом посветлел,
От площади Сенной нёс ветер мелкую солому,
А немец уж открыть велел.

Во вторник в Мариинке  Адана «Жизель».
Мечта смотреть балет становится реальной.
Известие ликованием встретила Адель,
Она сказала матери: «Балет – моё призвание!»

«Театр уж полон, ложи блещут»,
Оркестр в «яме» «щиплет» инструменты.
Сердца от предвкушения трепещут,
Им обещает сцена грустные моменты.

Поднялся занавес. Бегущая Жизель
Едва пуантами касается  «земли».
Лесной домишко, а в лесу – апрель,
Подснежники в овраге расцвели.

Вилиссы пролетают меж ветвей,
В руках безжизненной Жизель – левкои.
В глазах её – тоска, креста черней,
А за крестом – угрюмые покои.

А далее: балы, балы, балы,
Концерты, вернисажи, Рождество.
Столы под бархатом, под полотном столы
И всюду – Терпсихоры торжество.

Отец возил нас дважды «на орган»
В Голландской реформатской церкви.
Он слову своему был как всегда гарант,
Пред крепостью характера его всё меркло.

В домашних музыкальных вечерах
Викторbя наш арфой услаждала слух.
Шутливо мы с Виталием шагали в киверах,
Припомнив воинских походов дух.

Эмилия, владея голосом «контральто»,
Народную нам распевала песню.
Ямщик в ней сетовал: «Как жаль-то,
Что от любимой не приходят вести «.

В иные вечера садились за «зелёный стол»,
По «маленькой» играли в преферанс.
Участвовал в игре порой прасол,
Имевший пассажирский дилижанс.

В балетной петербургской школе
Заметили Адели дарование,
Зачислили, предупредили о неволе
На много лет, одобрили  дерзание.

Адель, достойная быть дочерью улана,
Характером владела жизнестойким,
Порою своевольным и упрямым,
В профессии балетной важным «ой, как».

В Александринке закупили ложу:
Давали «Ревизора» на святой седмице,
Нашли, что персонажи в жизни схожие
И даже средь  знакомых здесь, в Столице.

На вернисаже – Айвазовского шедевры:
Волшебной кистью вскрыта сущность океана
Военных кораблей опасные маневры
И берега Италии в предутреннем тумане.

Спуск на сенях с Катальной горки
Под ветра свист на святочной неделе.
Задумчивые вечера перед каминной «шторкой»,
Поход в альков, лишь петухи запели.

В очаровательной Эмилии головке
Однажды за обедом родилась идея,
Такая непредвзятая и ловкая:
«Не посетить ли нам старушку Вену?»

Желание воспользоваться близостью Европы
Было одобрено с энтузиазмом всеми:
Варшавы, Праги – Будапешта тропы,
Старинный Зальцбург и театры Вены!

Вояж намечен на начало марта,
Когда ещё крепки дороги.
Подростки преисполнены азарта,
Маршрута составляют карты.
Ведь правила проезда по Европе строгие.

Разосланы депеши по маршруту,
Заказаны в отелях номера.
Поскольку едем в Вену, не в Калькутту,
Нам не нужны зонты и веера.

Готовы доверительные письма
К друзьям друзей и паспорта , и визы,
Отелей адреса, дорожных листья,
Хоть к Гизу герцогу, хоть к Мона-Лизе.

Январским утром бесновалась вьюга,
Напомнив нам тот день дуэли.
Казалось, «Бесы» вовсе сбились с круга,
Но мы на речку Чёрную успели.

; года мы погружены во мглу
Так, словно в степь  ушёл Он и пропал.
Лампада с горя еле теплится в углу.
В Париже благоденствует Дантес-вандал.

Я предаю Анафеме мерзавца,
А вместе с ним и петербургский Свет.
Интригу подлую он высосал из пальца,
Вручил ничтожеству дуэльный пистолет.

Готовы в путь откормленные кони,
Проверены колёса, упряжь, дышла:
В дороге дальней «как бы что не вышло».

Двумя каретами отправились в дорогу
Туманным отсыревшим утром.
Вороны карканьем будили в нас тревогу,
Но мы их шум воспринимали философски мудро.

Путь от заставф Нарвской до Варшавы
Нам предстоит преодолеть за месяц.
На Вислы брегах зазеленеют травы
И прилетят грачи вечны спешащей вестники.

Варшава – дальнее России захолустье,
Тогда в 12-ом войны кипела спесью,
Встав под знамёна Бонапарта –«мусьё»,
Кутузовым наказана была мечом и плетью.

Пять сотен вёрст от Праги до Варшавы
Мы ехали по высохшим дорогам.
Добрались, наконец, до живописной Влтавы,
Очередного перед Австрией порога.

Затем был Будапешт – жемчужина Дуная.
Здесь начал строиться с «цепями» мост.
Великолепные дворцы от края и до края,
Будайский бастион во весь могучий рост.

До Зальцбурга ещё четыре сотни вёрст,
Мечтаем воздуха вдохнуть Вольфганга Амадея.
Для лошадей путь по горам не прост,
Мы бивуачим чаще, их жалея.

Ну, вот и Вена – город наших грёз!
Рекомендательные письма – нам подспорье.
Искусства оперного он – апофеоз!
Театр Венский словно «Кот у Лукоморья».

Нас принял ласково гофмейстер Карл,
По просьбе фрейлины из свиты Александры.
Вручил нам приглашение на весенний бал
И предсказал Стефании успех вокальный как Касандра.

Карл подыскал Стефании педагога,
Который подтвердил незаурядный голос
И взялся обучать её четыре года,
Чтоб вывести на сцену «solo».

Неделю в Вене посвятили мы Театру,
Балам, поездкам в Альпы, по Дунаю.
В себя вобрали впечатлений жатву,
Но надо возвращаться, как Елене к Менелаю.

Обратный путь, как правило, короче,
Чем тот, что мы проделываем ране.
Мелькнули Прага, Будапешт и прочие
И – снова Петербург в его гранитных гранях.

Стефанию оставили мы в Вене
Вокальному искусству обучаться
Под благороною опекой Карла
Его пророчество успешно. Может статься.

Расстаться с ней нам было не легко:
Вик тория вдруг дочерей лишилась,
Хоть понимала – время перемен пришло
И старшая стать Дивой оперной  решилась.

14.04.23