Из сирийского дневника про последний автобус

ПО чьей просьбе я делала перевод из Le Monde, повторять не имеет смысла.
Думаю, мой читатель всё помнит и без напоминаний.
***

Молодая сирийка Джумана Мааруф дала согласие  на публикацию переписки, позволяющей оценить сомнения, эмоции и трудности сегодняшней Сирии, письма написаны к одной из подруг и названы: "Взгляд на Сирию".

перевод http://syrie.blog.lemonde.fr/2012/04/17/lettres-de-syrie/

ПИСЬМА ИЗ СИРИИ



1 сентября 2012, в три утра

Здравствуй, вернее. Добрый вечер.

Прошло несколько дней, пока я смогла собраться с мыслями. Каждый раз садясь за клавиатуру, начинала думать, что зря теряю время, пытаясь пробиться сквозь скалу.

Хочется, чтобы слова и передаваемый смысл вызывали то чувство, что это не бессмысленное занятие.

Что можно  сказать?

Сотни молодых сирийцев погибли, пытаясь передавать изображения или информацию спутниковыми каналами. Они думали, что, если мир узнает какова  реальность происходящего, он [Мир] что-то предпримет для спасения народа.

И вот  мир – нам: ежедневные конвенции, инициативы, заседания Совета Безопасности ... Все, похоже, согласны продлить наши страдания.

Так что есть ли польза, если скажу тебе,  что сегодня утром я была рада узнать, что Ясир, сын Ум Ясир, житель Хараста, был освобожден из тюрьмы, в то время как мать считала его мёртвым. Или мне рассказать,  что я плакала во второй половине дня, узнав, что покинула этот мир вся семья  Абу Абдалла?

Снаряд, выпущенный из танка,  ударил по микроавтобусу, в котором они пытались бежать от продолжавшихся  боев в Tадамоне.  Или вам сказать, что, уже  нескольких недель у меня нет  новостей от  многих друзей в пригороде Дамаска, и я не знаю, живы они или мертвы?

И всё-таки, я решила – писать.  Я буду продолжать посылать вам мои жалкие сообщения. Потому что я думаю, что есть люди, как вы, которые интересуются тем, что я говорю.

Короче говоря,  по-прежнему,  я повторяю:

"Здравствуйте, мир. Сирия. Вот! Алло? Алло? Алло?"
 
=====

20 августа 2012

Привет.

Говорят, алавиты, живущие в окрестностях Хомса продолжают вести нормальную жизнь. Рабочие ходят на работу. Дети - в свои школы, тогда как дети сунитов ушли из города, а их школы переоборудованы в приемники-распределители для беженцев, когда последних не отправляют в тюрьмы.

Кто-то из Хомса сказал мне пару дней назад: "Теперь мы можем увидеть мечеть Халед ибн Валида от площади Аль Зонбака - в радиусе около восьми километров, все здания рухнули."

Это, предыстория к сюжету о Хайам.

Она разведена. Одна с тремя детьми. За полтора прошедших года её жизнь изменилась мало. Она жила в районе сторонников режима и ежедневно ходила на работу на обувную фабрику в другом районе, тоже благополучном по нынешним меркам. Детишки продолжали  ходить в школу рядом с домом. Но однажды утром, ракета упала на автобус, который вез её и еще одиннадцать рабочих на фабрику.

Никто не усомнился, что автобус рабочих Алави выбрали преднамеренно для проведения террористической операции. Хайам - единственная оставшаяся  в живых после бомбардировки, и теперь она оказалась парализованой.

Единственный её брат Афиф давно оставил родных в Баба Амро. Его жена-палестинка говорила мне о странной причине этого поступка:  "Если революционеры убьют  меня, потому что я - алавит, устрой мне похороны в  Баба Амро, и говори всем, что убил меня именно этот режим."

На самом деле Афиф примкнул к революции. Почему его родственники и отказались от него.  Афифу пришлось покинуть Хомс, переехав в Дамаск, чтобы выражать свои взгляды свободно и от семьи, и от шабиха. Теперь он был вынужден возвратиться в  Хомс, чтобы содержать свою бедную сестру и ее детей.

Я не знаю, что Афиф бы сказал на происходящее сегодня.  Но представляю его метания между работой в   военном госпитале, где его сестра ведёт борьбу между жизнью и смертью, и домом, где несчастные дети, остались на его попечении. Я представляю себе как он в этой казарме Мухабарат зажимает свою голову в ладонях, чтобы  бедная голова не отвалилась от пережитого. А на заднем плане высятся руины города, слышны  выстрелы, рев самолетов, выпускающих  ракеты по всему, что движется в суннитских районах. Время от времени, он также должен поддерживать и собственных родственников, которых совесть не позволила ему бросить, а потом еще и одобрять все эти акции возмездия революционерам.


иллюстрация: Плакат "Изгнание"

=========


10 сентября 2012

Бонжур.

В прошлом письме, я тебе говорила о Хайам, умершей сестре  моего друга Афифа. Несколько дней назад, я поехала к нему - выразить свое соболезнование. Он возвращался домой из своей деревни, где их семья недавно  похоронила бедную женщину. Теперь мне известно, что на самом деле произошло в те страшные дни. Мною допущены существенные ошибки в прошлом моем письме при описании историю по слухам и догадкам... Всё, что поведал мне лично Афиф, имеет отличия с тем, что рассказывали о произошедшем наши общие знакомые. И даже с тем, что писали об этом в социальных сетях. Теперь я извиняюсь перед тобой и теми, кто  читает эти письма, за мои неточности в передаче информации. Хочу пересказывать тебе всё так, как  мне сообщил Афиф.

Пуля попала Хайам в живот. Она прошла навылет, через спину. Утверждалось, что это нападение совершила  армия Свободы.  Хайам как раз добиралась  на работу. Было утро. Автобус покинул кварталы, населенные алавитскими сторонниками режима, в Хомсе, где она жила, и пошел по улице Ситин, направляясь к  промышленной зоне на окраине города. Он вез двенадцать рабочих-алавитов. Раздались выстрелы. Три человека получили ранения: водитель,  еще один человек и Хайам. Вопреки тому, что я писала прошлый раз -  другие работники не были задеты. Это не был случайный обстрел автобуса из миномета  или РПГ, их расстреляли в упор.

"Она могла бы быть спасена. Не отнесись  халатно врачи в больнице, она бы выжила...", - сетует Афифа.

"Я пробыл два с половиной часа в очереди  перед операционной. Но в этой больнице, есть приоритеты... сначала офицеры, потом солдаты, потом шабиха, и, наконец, гражданские лица. Я говорю о гражданских сторонниках - разумеется... противников в той больнице никогда не бывает, потому что это военный госпиталь Мухабарата!"

"Во время операции  Хайам потребовалось  переливание крови. Кажется, что ей дали кровь, несовместимую с её группой. Я готов поклясться, что это была ошибка, потому что ее состояние сразу же ухудшилось. Она впала в кому, в то время как до своего  поступления в операционный блок, она была в сознании. Гемоглобин вдруг начал падать. Они тоже позже признали: виной всему  несовместимость. Затем, они сказали, что это был гемолиз..."

"Когда я понял, что имела место халатность, я хотел перевезти её в больницу в Дамаске. Я попросил дать нам машину - скорую  помощь, но мне отвечали, что принимаемых ими мер достаточно".

"Я отправился в частную клинику, что в двух километрах от государственной больницы. Его владельцы - заведомые оппозиционеры. Получилось, что я знаком с  большинством врачей. Я попросил у них выделить автомобиль скорой помощи для перевозки раненной. Они согласились, но при условии, что от госпиталя Хайам заберёт государственная машина скорой помощи, так как из-за страха перед террористами частным машинам скорой помощи запрещено останавливаться у государственных учреждений."

"Я вернулся пешком в государственную больницу, где попросил их провезти Хайам эти два километра на их скорой.  Но они отказались по тем же причинам - из-за страха перед террористами.  Я провел так весь день: в переходах от больницы к больнице и гонке  на время между жизнью и смертью. Пока, в конце концов, смерть не распорядилась моей сестрой."

"Помню -  в государственной больнице познакомился, пока занимался сестрой,  с одним очень влиятельным врачом, которого показалось можно было убедить помочь мне. Он очень много занимался ранеными  солдатами, явно был настроен в поддержку правительства и армии, придерживался "война-против-всех-банд-террористов, финансируемых  Израилем-и-его-сторонниками - арабскими лидерами". Я слышал, как он неоднократно повторял эти слова раненым солдатам и их родственникам.  Мне показалось, что он действительно верил в то, что говорит. Это был, несомненно, человек честный, по-своему. Все происходящее им понималось - как правое дело."

"Пошёл к нему, решив обратиться к его человечности. Меня пропустили в  администрацию. Я попросил машину скорой помощи, оборудованную устройством для подачи кислорода, на которой можно  привести сестру в частную клинику в Дамаске. И через час мы уже погрузились в машину,  Хайам, находившаяся в бессознательном состоянии, я  и молоденький худощавый, как я предположил, медбрат.  Но как только автомобиль тронулся от приемного покоя, а я попросил подключить прибор подачи кислорода, сопровождающий  ответил:

- Я не знаю, как это сделать !

- Как это ты не знаешь ? - закричал я.

- Не могу. Я-солдат!

"Я тотчас же приказал скорой помощи, возвращаться назад. Я бросился к врачу, чтобы получить настоящую медсестру, однако было слишком поздно... спустя  час Хайам умерла".

"Три дня, три ночи - шла борьба с её смертью, за три следующих  дня, собрав необходимые бумаги, я спустился в морг в подвале больницы, чтобы забрать  труп сестры. Запах был чумной. Одни трупы аккуратно находились на хранении в холодильных камерах. Другие - невообразимого количества, были свалены  друг на друга в коридоре. После прохождения осмотра эти никчемные тела грузили в большой грузовик у перехода без малейшего уважения".

Мой друг продолжает рассказывать историю о Хайам. Её останки были перевезены в их село, село верное режиму.

"Когда я увидел плакаты Башара аль-Асада, развешанные повсюду вокруг навеса, установленного для соболезнований, я сошёл с ума, закричав:

- Почему у вас фото этого убийцы? Это он убил ее! Это тот, кто..."

"Мой отец и мои братья зажимали мне рот, чтобы не дать вырваться словам. Они вывели меня  из палатки. А когда наступила ночь, они заставили меня тайно покинуть  деревню. И я сдался, после того, как кто-то шепнул мне на ухо, что они не смогли бы меня защитить от шабиха. Они боялись за свою жизнь".

"Я оставил Хайам там, позади себя.  Я считаю, что предал её.  Я не должен был позволить им похоронить её там... Она любила Хомс... теперь  много могил в Хомсе, много смертей, и некому  беспокоить человека... вместо этого, моя семья похоронила её  рядом с могилами  пятидесяти двух молодых людей, умерших за последние восемнадцать месяцев. Пятьдесят молодых людей из нашего села  погибло, защищая  Башара аль-Асада! И Хайам была похоронена рядом с ними... Это не дает мне сегодня спать!"

"Да, у меня бессонница. Я не могу больше спать, ещё и из-за моей семьи. Она считает, что Хайам убили, потому что она из алавитов... Я бы хотел сказать им, в палатке для соболезнования, там..., что, если армия Свободы стреляла в неё, то всё равно, убила её своей халатностью государственная больница. Ещё -  директор завода  убил ее, требуя из-за экономии топлива, чтобы автобус следовал самым коротким путем, пусть даже он и более опасен.  А ведь, он бы мог настоять определить другой путь, более долгий, но более безопасный... Это два км от государственной больницы до частной клиники  убили ее... Это солдат, отправленный в сопровождение вместо  медсестры... На самом же деле, тот, кто довёл до всего этого -  именно этот тип, чьи фотографии были развешаны в палатке для соболезнования... это Тот, что лишил меня сна!"


Холст Исмаил Рифаи


© Copyright: Татьяна Ульянина-Васта, 2014
Свидетельство о публикации №114080307239