Эх, бытовуха, - кастрюля в жиру, немытая...

Эх, бытовуха,- кастрюля в жиру, немытая, сковородЫ облезший тефлон;
зависает компьютер и именно на в инет распечатке.
Вот и бодаешься то с тем, то с этим, как альпийский муфлон,
ревёшь и рокочешь новоиспечённым танком на подиуме парадном московской брусчатки.

Тянущаяся к потолку рассада, что ни весна, совершает на тебя подмётный теракт:
выживает с рабочего стола, пускает тишину под откос стоянием под искусственным светом...
И к микрофону выходишь в концертном костюме, при бабочке,- извиняясь, объявляешь антракт,
сам - ни в зуб ногой - какими пассами будешь снимать со строк молчанья обеты.

На табурете опад рукопИсный отощавшего вдохновенья мостишь.
Некуда даже музе присесть-приткнуться среди торфяных горшков, поливных бутылок.
Разве, что собственным избранным былой перехлёст через край помянешь-почтишь,
да в отлёжку - антоновкой недоспелой - в солому, стружку, в отбой постылый.

Ищешь-свищешь новое место силы, пресловутую точку опоры, а тут -
то по кухне наряд, то по строевой, то - ремонтная разнарядка,
то - предпраздничное толковище, то - строительная проруха, то иных ипостасей авралы грядут.
И руками твоими и временем кровным всё жаждет починки, умиротворения и порядка.

Не желает знать  сослагательного наклонения то, к чему прикипел...
Повезло тебе: как изделие номер два и время от плеча до плеча растяжимо.
И добротно, не подведёт, не откажется от тебя, если сам - не проспал, прохрапел
то, с чем был изначально задуман, содеян нерасторжимо.