Рассказы артиллериста

Бате

Солнце встает…
Очень медленно — Солнце встает…
Тянутся травы — к нему, восходящему…
Тянутся — травы.
Синее небо…
И травы…
И Солнце…
И гильза…
Меж трав.

ГРОЗА (БЕРЕЗОВКА)

1, пролог

Травы-то…
Травы-ы-ы…
Иду я, насвистываю, о жене рассуждаю…
О жёнке.
Хорошая она — у меня…
— Поля, Полюшка…
И жратвы собрала.
И чмокнула.
Мимоходом.
И сразу — за деток…
Генке сопли утёрла, Сашке — калач горячий…
На!!
Иду я, значит, насвистываю…
А небо — вдали…
Чернющее, мля.
Небо.
А мне-то — что?!
Иду, о Поле думаю…
Всегда она — рядом.
И теперь — вот…
— А? Полюшка?!
А полюшко — неохватное…
И гроза — впереди.

2

Гроза…
Чёрт!!
Не успею.
И косу — уж занёс…
И ногами — босыми — земли коснулся…
Укрепился…
Изготовился…
И грохнуло!!
Вдали — пока что.
Мало ли, обойдёт?
Не обойдет же…
Чую, не обойдёт.
— ГР-Р-РА-АХ!!
Приближается, стерва.
Приближается!!
И такая…
Такое…
Черное, грохочущее…
Накрыло — меня.
Разом.
И хлынуло.
Мать…
Хлы-ну-ло.

3

Ну, как хлынуло…
Смешно же, товарищи!!
Хлынуло!!
Капля, другая…
— Эй!! — кричу. — Ну, что это, — кричу, — гроза, что ли?!
И надвигалось — вроде.
Черное…
Грохочущее…
А капля, другая?!
И косою…
Вжик!!
Капля, другая…
Вжик!!
Издевательство…
Вжик!!
Вжик!!
Вжи-и-ик!!

4

Я-то — вжик…
А гроза…
Припустила — гроза.
И меня — порезвее.
Что-о?!
С грозою спорить?!
Ха-а…
Припусти-и-ила…
И чернее стала, и навалилась — еще…
Брюхом своим — черным, клубящимся…
И молнии…
Молнии!!
Вжик-вжик!!
Лупит — ими — гроза-а.
Машет!!
Что я — косою.
И косит…
Косит!!
Гроза!!
Что?!
Кого-о?!

5

— Кого-о, мля… Скосила, стерва?!
В шалаш я забрался, косу мешками накрыл…
И дразню.
Грозу-то.
А?!
Она:
— ГРАХ!!
И я.
Она…
И я…
— Что, дурочка, напугать захотела? А хрен — тебе, милая.
И по новой.
— ГРАХ!!
— Грах!!
— ГР-РАХ!!!
И хорошо же…
Жалко, трава вымокнет.
К чертям собачьим.
И Поля — ждёт.
С Сашкою…
Генкою…
Но славно же, а?!
— ГР-РАХ!!
— Гр-р-рах!!!
И смеюсь.

6

Смею-усь, мля…
Хорошо, что женка — не видит.
Седой уж…
Местами…
А грозу — дразнит.
— Не грозу я — дразню, милая… Черное — дразню… грохочущее…
Что — гроза?!
Ну, посверкала…
Грохотнула…
Водицею окатила…
И все?!
А черное…
Черное…
В полнеба…
В полнеба?!
Во все, мля…
И Солнце — закрыло…
И навалилось…
О-ох…
Его — и дразню.
И смеюсь, как мальчишка.
Над ним же!!
Да?!
Над черным…

7

Да-а…
Поглуше грохочет…
Удаляется…
А я…
А мне…
Похоже, мля…
Глухое, отдалённое…
Недавно совсем…
Финская…
Финская, товарищи!!
Вспомнил…
Надо же…
Это ж — финны, издалека…
— БР-РАХ!!!
И в солому зарылся.
— Мамочки мои…
Накроет же, сука.
Ох, накроет…
Лежу…
В землю — вжимаюсь.
— Ми-илая… не подведи-и-и…
Вот…
Сейчас…
И удар-р-рит?!

8

Ударит…
А ведь…
И я…
Я…
— Прямою… пли-и…
На Финской…
А?!
И жахала…
Пушчонка моя…
Ответным!!
На Финской!!
А тут?!
Ни пушчонки, ни снарядов…
Только я…
В землю вжима-а-а…
— А-а!!
А-а?!
Заголосил, Васенька?!
Вот и — посмеялся…
Подразнил…
Черное…
Человек, два уха…
— ГР-Р…
Человек!!
— Р-Р-Р…
Человечек!!
— Р-Р-А-А…
Черного супротив!!
— А-А-А…

9

— А-АХ…
— Вася…
Ударило, значит?
Накрыло?!
А это…
Ангельчик светлый…
По душеньку мою, грешную…
Вот же — незадача.
— Васенька…
И ласковый же…
Черт!!
Ангельчик!!
Простил, небось?!
Да простил же…
Ну…
Я — хороший.
И войну — отломал, и деток люблю…
Ну, резок бываю…
Маленько.
Отходчив — зато.
— Васенька, милый… я это… я…
Знаю, что ты.
Знаю!!
И советский — вроде, а знаю…
— Я — это, Поля.

10

Так…
Та-ак…
Хорош — вояка.
Грозы испугался…
Фи-инскую — вспомнил…
Это — ладно.
Но ангельчик…
Ангельчик?!
Нехорошо.
— По-о-оля…
И зевнул — я, значит.
С оттяжкою.
— Заспался я — малость… Убаюкало — меня. Грозою…
Потянулся — еще.
С неохотою.
— Разбудила… Эх… такое мне снилось!!
И плету — ей, вставая…
Плету-у…

11

— Милая?!
Не слушает меня — женка.
Сны ей — мои…
Вцепилась — в меня.
При-льну-ла.
Молчит.
— Соскучилась, что ли?
Молчит.
И телом — дрожит.
Милая…
— Поленька?!
Молчит.
А Солнце — в зените.
И жарко.
А её — дрожью мелкою…
Бьёт.
— Милая…
И не слышу, что кричу уже:
— КТО?! ЧТО?!
И Солнце…
И холод…
По спине моей.
Ох…

12

— Васенька, милый… Ва-асенька…
И вцепилась.
Не отпускает.
И откуда же — силы такие?
— Ми-и-илый, по… повестка…
Повестка…
Ну, заговорила хоть.
И то — хорошо.
— Ми-и-и…
И чувствую…
Горячее…
На грудь мою…
СЛЁЗЫ?!
ГОРЯЧИЕ?!
ОХ…
И гроза — вдалеке.
И не нужно…
Ни слова.
И молчим — оба.
Молчи-и-им.
И вцепились — друг в дружку.
И не отпустим.
Никогда не отпустим.

13, эпилог

Повестку я спрятал.
Под сердце.
Жёнку я — за руку взял…
И пошли…
Куда?!
Зачем?!
Пошли-и…
Босые оба.
По земле — подсыхающей.
По родной…
По моей…
Идём.
Медленно идём…
Жёнка просто идёт, а я…
Вбираю.
Всё это…
Всё.
И землю, и небо, и травку…
И дыхание милое...
Полино…
И руку её, горячую…
Сердцем — вбираю.
С собой заберу…
На фронт.
А без этого — край.
Никуда.
Без руки её…
Милой…
Без неба…
Всё заберу.
Всё.
Иду я, значит, и чувствую…
Заполняется сердце моё, горячее становится, больше…
И не вмещает — всего.
И вмещает.
— Спасибо, — шепчу.
— Да кому же?!
— Да так, вообще.
И смеётся жёнка:
— Вообще!!
И всё крепче…
Сжимает…
Руку мою...
Хорошо.

Мошка — ее — облепила…
Не страшную, нет.
Гильза снарядная…
Тусклая…
Скрыта травою…
Мошка — ее — не боится.
Ну, гильза…
А Солнце — все выше…
И выше…
Хорошее…
Летнее Солнце…

БАТЯ (КОТЕЛ)

1, пролог

Старик…
Незнакомый…
В лесу?!
И морось еще…
Ни Солнышка, ни надежды.
А может, мерещится…
С голодухи…
— Отступаешь?
Мы все — отступаем, а мне — отвечать?
Но я-то — что, я-то — отвечу.
За всех.
За всю…
За нашу…
За Красную…
— Отступаем?.. Прорываемся, батя… Из «котла» — прорываемся.
— Что, сынок?
Да чтоб тебя…
— Драпаем, батя. Драпаем.
А в горле — комок.
Не сглотнуть.
Сынок, мля…
— Ох, батя…
Насупился старик.
Молчит.
Ребятишки мои — переглядываются.
Дальше-то — что?
Им-то, чай, не мерещится…
Молчи-и-им.
— А ты-то… ты-то — куда?
— Я-то…
И улыбнулся — старик.
— Эх, Васька, Васька…
Имя знает?!
Откуда?!
— Дурак ты, Васька… Ох, и дурак…
— Батя, ты чего?
— Думаешь, лаяться начну, совестить… Хер тебе, Васька. Я теперь — с тобою… Понял?
— Н-нет.
— С тобою пойду. Чтоб видел ты, сукин сын… рядом я.
А тут и Солнышко — глянуло…
Рассвело, мля…
Охнул я, узнавая…
— Папка…
Подмигнул папка — сынку своему. Драпающему.
И раз, два, — зашагал.
В направлении…
— Ну, батя…
Хоть и мерещится, а хорошо.
Хо-ро-шо, товарищи.
При нем-то — попроще будет.
При папке-то.
Или — как?

2

Весь расчет — со мною.
Мои…
Только лейтенант приблудился.
Из штабных.
Мои-то — бывалые.
А этот…
С ним — по уставу.
Начальство — все-таки.
Чтоб его…
— Вы чего это — движение задерживаете?
Не стану же я… о бате — ему, этому, чистенькому…
И одеколоном — от него-о-о…
От нас — порохом…
Потом.
— Виноват, — говорю, — товарищ лейтенант.
А сам — о бате думаю.
Ря-адом…
Ага.
Если бы…
Во мне — он.
Батя.
В сердце моем — колотится.
Слезами злыми — на глаза навернулся.
Драпаем, батя…
Как последние, драпаем.
Как последние…
А лейтенант — меня…
Р-р-распекает.
И отвечаю — не так, и выгляжу…
Ну, да.
Пообносились — маленько.
А батя — во мне:
— Тьфу!!
Раскусил батя — говоруна этого.
Штабного.
— Точно, — шепчу. — Папка…
Молчит батя…
Но — рядом.
Как обещал.
Ближе — некуда.
Бли-и-иже — некуда.

3

Травы-то…
Ох…
Мо-оре зеленое…
Колы-ышется…
Косу бы — мне.
Да сапоги — прочь.
Чтобы пятками босыми — по земле теплой.
Вж-жик…
Море земное…
Ухо-о-одит…
Прямо — в синее…
Рассветное.
И я бы — уходил.
Запахом упиваясь.
Травы свежескошенной.
Уходи-и-и-ил…
Гляжу…
Ребятишки мои — руками задвигали…
Будто — рядом уходят.
Только лейтенант…
Городской, видно?
Травинку сорвал, в зубах ковыряет…
И не по Уставу, небось?
А ребятишки, хе-хе…
Счастливые — все.
Им бы — косы…
Да вжик, вжик…
Наверно, и я — счастливый?
Лейтенант-то…
С лица спал…
Завидует?!
Счастью нашему?!
Не понять ему, что такое — в небо идти — морем зеленым…
Чтобы звенела коса…
Пе-ела…
Вжик…
Вж-ж-жик…
Да и черт с ним…
Пускай — завидует.
И опять же…
Не по Уставу.

4

— Хех!!
Гляжу, лейтенант — знаки отличия…
«Кубари»…
С тр-р-реском…
Матерится еще. По-черному.
И срывает…
А ладно бы — в карман.
К херам собачьим!!
Подальше — от себя.
Уже — чистенького.
— Что же вы, товарищ лейтенант…
— Расстреляют же, сволочи.
Губы дрожат, в глазенках — слезы.
И это — лейтенант Красной Армии?!
— Ты бы — хоть в карман, что ли… Гнида.
— Да как ты… вы смеете?! А субординация?!
А губы…
Еще сильнее дрожат.
— Шкура.
— Да я…
— Ты…
А язык-то — не поворачивается. Не слушается меня, проклятый.
— Д-да я…
— Дезертир ты, — шепчу.
Вышло-таки?!
— То…товарищи?!
К товарищам — моим?
Думает, поддержат его?!
Товарищи?!
— И не смотри… Не смотри!! Они тебе — не товарищи.
Сплюнул я — под ноги его.
И тронулся…
Вместе с товарищами.
По направлению фронта.
На лейтенанта не глянули даже.
Шкура…
На своей земле…
— А ну, товарищи… поднажмем!! Слышите, а?!
Гр-р-рохотнуло.
Невдалеке — вроде.
И поднажали.
— То… то…
Догоняет нас… товарищ лейтенант.
«Кубари» — в руках теребит.
В глаза не смотрит.
Ну…
Подмигнул я — ему.
Ничего, мол.
И дальше…
Т. е. ближе.
К грохоту.
Гр-р-рохоту…
К своим.

5

Солнышко ка-атится…
А мы…
Иде-ом…
Катится…
Идем…
Закатилось…
Идем…
Сколько идем?
Часы свои — я в реке утопил.
И когда-а еще…
Не у Солнышка же — справляться?
— Ско-о-олько?!
Закатится…
Идем…
Все — идем, идем…
В сапогах — вода хлюпает.
Портянки — скисли.
Идем.
Шаг, другой…
Сколько их — сделали?!
Шагов этих?!
А еще — сколько?!
Идем…
А Солнышко — за нами…
Пока что — за нами.
Ка-а-атится…
— Сколько…
Катится…
Идем…
Идем…
Идем…

6

Бойцы Красной Армии…
Хороши-и. Нечего сказать.
Лопатки саперные, штык…
И пистолет…
С единственным…
Кобуру я — похлопал.
Уважительно.
Все-таки — не пустой.
Стрелять умею.
Сибиряк.
При случае — не того…
Не промахнусь.
Да и что — пистолет?
Мы — и сами — оружие…
Ненависти — во мне…
Безо всякого детонатора…
РВАНУ, ТОВАРИЩИ!!!
Ох, и р-р-рвану…
Трясет аж…
И всех — трясет.
Моих.
Только лейтенант…
Платочком беленьким — лицо отирает.
Споко-ойный.
В нем-то — заряду…
Кроме тушенки, неделю как сожранной, да Устава…
Ни хе-ра.
Хорошо, я заряжающего — в разведку услал.
Не тревожит он — своим видом расхлябанным…
Этого…
С платочком…
— Ох, батя…
Как бы мне — не рвануть. Не сдетонировать, этого сукина сына наблюдая…
Да в холостую…
Да…
Я ж — и не один уже.
С батею — рвану.
Двойной заряд…
Надо бы — сберечь.
До столкновения…
Нас-то-я-щего.
На лейтенанта не растратить.
Ну, м-мать…
Еще и волосенки пригладил…
Хоро-ош, мля…
Хоро-о-ош.

7

— Товарищ… старший…
Это, значит, заряжающий докладывает.
И вдруг…
— Ха-ха-ха!!
Смеется заряжающий.
Глядит на меня — и смеется.
Аж захлебывается.
— Ты чего это, истерить задумал?
Хохочет, собака.
— То… товарищ старший сержант… вы же… ты же — мальчик совсем. Только со щетиною. Исхудали… ха-ха!!  Вы… Ты… Не могу… Начинаю… и не могу.
Потрогал я — физиономию…
Гимнастерку оправил…
Черт…
Ну, какой уж тут — старший сержант?!
Мальчик и есть.
Форма на мне — висит.
Вот же…
Мать…
И перемать!!
Ничего…
Ничего-о.
Подтянулся — я.
Глазами сверкнул.
— А ну!!
Опомнился — заряжающий.
Струною — р-р-раз.
— Товарищ старший сержант, противник не обнаружен.
Ни улыбочки, ни-ни.
Потом — посмеемся…
Потом, товарищ заряжающий.
Потом…
Петруха.

8

Дождь, дождь…
Зарядил, сволочь.
Вроде — и Солнышко…
Тьфу…
Прямо на ходу — в небо глянул…
Зажмурился.
Будто — оплакивает…
Небо.
Меня, старшего сержанта Красной Армии…
И меня, и ребят моих…
Оплакивает…
И льет, и льет.
Подмигнул я — тучами затянутому…
Да жестом — хер обозначил.
Накось!!
Оплакивать?!
Меня?!
МЕНЯ?!
И еще раз!!
Жестом!!
Да с силою…
Аж руки отбил.
— На!!
И что же?!
Гр-р-рохотнуло — надо мною.
Как смех рассыпался.
Звонкий!!
— Так-то, — шепчу.
Пилоткою рожу утер.
И брызнуло — вместе с каплями, уже всерьез…
Со-о-олнышко.
Погрозиться хотел…
Улыбаюсь!!
Рожею мокрою.
В потоки прямо…
Солнышком полные.
Надеждою.

9

— Чисто, значит?
— Чисто, товарищ лейтенант. Я ж — докладывал.
— Это вы старшему сержанту… докладывали. А мне? А я — лейтенант Красной Армии. Понимаете? Лей-те-нант. Вы обязаны были — мне доложить.
Понесло — лейтенанта.
Солнышко…
Надежда…
Устав!!
Мать его.
А заряжающий — ничего.
— Есть… доложить. Так точно, обязан.
— И пуговицу, верхнюю…
— Есть — пуговицу. Так точно, верхнюю.
И застегивает.
Нам бы — поскорее бы…
Покуда — Солнышко не село…
Заплутаем же…
Нет же…
Глазами свер-р-ркает.
Подмигнул я — заряжающему.
Держись, мол.
— И ремень, — говорю.
Лейтенант дернулся.
— Что ремень?!
— Не по Уставу — ремень.
— И ремень!!
Улыбается лейтенант.
А мы — нет.
Мы — серьезные.
И пуговицы — под горло…
И ремни…
Поту-уже.
Ободранные, грязные, а все — по Уставу.
Хе-хе!!
Только бы этот…
Штабной…
Не зудел.
Небось, образованный.
Ишь, интонации подбирает.
Учи-ительские.
Поучает — нас. Порохом обожженных. Как гимнастерку носить.
Умник…
Херов.

10

— Разведчик…
М-мать…
И куда — теперь?
Два бугая раскормленных, с автоматами — и мы…
И лейтенант…
Лейтеха…
Что с лопухами слился.
И задом, задом…
А эти…
Пригляделся я…
Связисты, кажется?
Рыжий да беленький…
Офицер — вроде.
— Sie hat gute Milch, Herr Leutnant.
Рыжий, значится, из крынки отхлебнул, ухмыльнулся… офицеру протягивает.
Офицер морду скривил.
Не хочет.
— Herr Leutnant, Sie werden es nicht bereuen.
И не боятся — они.
Ни хера — не боятся.
Ржет.
Рыжий.
Молоко глотает.
Хорошо, хоть лейтеху нашего не услышали…
С Уставом его.
— Herr Leutnant, diese Hexe hat sich auf mich geworfen… Nun, was konnte ich tun?
Оправдывается?
Рыжий?
Автомат на спину забросил. Горячится.
Суки…
Молоко они пьют…
Наше.
На земле стоят…
Нашей.
А мы — в кустах.
Смотрим.
Ети их…
Зубами я скрипнул.
А что делать?!
С одним патроном…
— Терпи, сынок…
— Ох, батя…
— Терпи…
— Du hast Sie erschossen, Hans, diese Frau.
И в голос!!
Мы, значит, шепотом…
А эти…
Хорошо, что батя — во мне.
Можно и шепотом…
Но эти…
— Ein russisches Schwein, Herr Leutnant. Sie ist keine Frau.
— Терпи, сынок…
— Ох, батя…
— Sie haben sie einfach erschossen, Hans.
На крик сорвались.
— Терпи.
— Ох…
— Russisches Schwein, Herr Leutnant.
— Ох, батя-а-а…
Чувствую, — слезы потекли…
И горячие.
И сердце — в клочья.
— Терпи, сынок…
— А-а-а…
— Терпи-и-и.

11

— Мамочка!!
Что?!
Кто?!
— Ма-а-а!!
Забыл я — про лейтеху, а он, поганец, и скис.
Совсем.
Вскочил — и ходу.
Немцы вздрогнули…
Крынку уронили.
Молоко с глиною — в брызги.
— WAS?!
— WIE?!
А лейтеха, что заяц…
Дороги не разбирая…
Опомнились.
Засмеялись.
Заржали даже.
Не…
Не офицер…
Тот перчатки все тискает.
Злится на рыжего.
— Darf ich?
Рыжий затвором щелкнул.
— Das ist keine Frau, Herr Leutnant.
Офицер скривился и перчаткою…
Р-р-раз.
Отмашкою?..
Давай, мол?!
Лейтеха, дурак…
Сопля…
Мальчишка…
Всех же — положат.
Всех.
— Батя!!
— Schie?en Sie doch, verdammter Hans…
Рыжий прицелился…
Хохотать перестал.
Серьезный…
Глаза холодные…
Ну…
— Ба-а-атя!!
Что, снова — терпеть?!
Всех же положат…
Из-за дурака одного…
Штабного…
Мля…
— Ба-а-а…
Нету бати…
— А-а-а!!!

12

В общем, пришел я в себя…
Офицер с горлом рваным руками елозит…
— Ich will nicht…
И глаза у него-о…
— Что, сука, страшно? На земле чужой помираешь?
А во рту моем…
Тьфу…
Кровь, что ли?!
Его?!
Мамочка…
Я ж ему — глотку…
О-ох…
— Товарищ ста… старший сержант…
Заряжающий?
Фляжку тянет…
Шнапс?!
— Ох, мля…
И в один глоток — ее.
И не чувствую — ни хера.
— Лопаткою — его… второго…
А немец — не помирает.
Все таращится на меня…
В глаза мои смотрит…
Внима-а-ательно.
Сука…
— Что, надеешься жалость увидеть? А?! А-а-а!!
— Мертвый он. Чего вы?
Мертвый…
Заряжающий — и перевернул его. Офицера-то.
Глазами — в землю.
Пе-ре-вернул…
Ага.
Обстановку докладывает.
Мол, всех…
Уложили.
А лейтеха…
— Где? — кричу. — Убью гада!!
И пистолет — с последним патроном…
Из кобуры…
— ГДЕ?!
Сука, о пистолете забыл, с голыми руками — рванулся.
Герой, мля.
— Ищи ветра…
Неужели — сбежал?!
— Да и хер с ним, товарищ… Василий Гаврилович… Хер с ним, Вася.
Кто это?
Заряжающий?
Или — батя вернулся?!
Оба.
— Спасибо вам.
— Вася… Василий Гаврилович… На вы, что ли, товарищ старший…
Не понимает.
Ничего-о-о.
— Тебе спасибо, Петруха… Тебе.
А батя — поймет.
Понял…
Уже.
Хмыкает…
Не за что, дескать.
Сынок.

13, эпилог

Закатилось Солнышко…
В который…
Отупел я…
Немного…
По-ка-тилось…
За-ка-тилось…
А небо — чистое.
И звезд…
Что гороху.
Сыпанул боженька…
Счита-ай!!
Все вокруг — черное.
Только — горошины…
Мига-ают…
И сверху, и…
Впереди?!
Горошины?!
Звезды?!
Небо с землею — пе-ре-мешалось…
Или это — с голодухи все?
Ну, ладно, батя…
Мерещится…
Но это…
— Хе-хе!!
— Ты чего?! Думаешь, тронулся? Я?!
— Хе-хе!!
Да в ухо самое…
Да снаружи…
Словно выскочил — из меня.
— Батя?!
А они-то…
Те, что впереди…
И верхних — поярче.
И дымом — от них…
Земным…
— Хе-хе!!
И рукою меня… по загривку…
Как ребятенка.
Когда-то.
Потрепал.
И пошел…
Туда-а…
В черноту…
Где только верхние…
Г-г-горошины.
— Батя…
А обернуться — боюсь.
Все на звезды смотрю. Земные.
Это же…
— Дошли, сынок… Теперь — сам.
Как дошли?!
Куда?!
Это…
Земные…
— Батя…
А товарищи мои…
Все быстрее…
К ним…
Один я…
Застыл.
Меж ними — и батею.
— Иди-и-и.
— А ты?!
— Не все ж тебя пестовать. Ты ж — не Васька давно. Старший сержант, артиллерист…
— Батя…
— Ага, сопли еще распусти. Давай, давай!!
И матерком — меня. Подстегнул.
И рвану-у-ул я…
К огонькам-то — мигающим.
— Наши, — шепчу.
— Наши, товарищ старший сержант!!
Это — мои подхватили.
— Наши!!!
И батя.
Из черноты…
И смеется…
Счастливый.

Мошку прогнал — ветерок…
И помчался, травой шелестя, дальше…
За Солнцем…
О гильзу обжегся…
Как будто…
Очень уж быстро — умчался за Солнцем, травой шелестя…
Глупый…
Восточный…
На запад умчался, на запад.
Следом — за Солнцем.

ПЕРВАЯ ЛИНИЯ (КУРСКАЯ ДУГА)

1, пролог

Надо же, снежок посыпался.
В августе…
А снежинки — крупные, легкие.
Ловлю их — руками.
Надо же…
Дымком пахнут.
Не гарью привычною, не порохом…
Дымком, значит.
Знакомо так.
По-домашнему.
Черт…
А небо-то — белое все.
И сыплется, сыплется…
Мать честная.
В ладони мои — черные, все в мазуте.
Белое, легкое…
Родное.
Как будто — оттуда.
Издалека-а-а-а…

2

— А-а-а…
— Гаврилыч, ты чего?
Уф.
В строю задремал.
— Орловско-Курская, товарищи…
— Др-р-ры-ы!!
— Надо выстоять, товарищи. Надо.
— Др-р-р-ры-ы!!
Это, значит, танки идут.
Наши.
Перекрывают товарища генерала.
Но я — чего, я понимаю.
Орловско-Курская, выстоять.
Чего еще?
Все — понятно.
Неужели — пояснение нужно?
Мы — понятливые.
Надо, значит, надо.
Ведь не ему надо, не генералу…
Родине советской.
А прочее — что?
Цифры, данные.
Это — для командования.
А мне — и этого хватит.
Надо. Товарищи. Выстоять.
Ну, разве не хватит?!

3

— Первая линия, — говорят. — Только добровольцы.
Я, со своими не сговариваясь, — шаг вперед.
Не мальчишкам же — на первую.
Мы-то — грамотные. Повоевали.
Я, например, третью «ломаю»…
Финская, Халхин-Гол…
Те, конечно, попроще были.
Хе…
Ухмыльнулся я.
Надеюсь, по-бывалому — ухмыльнулся.
По-фронтовому.
Чтобы видело начальство: готовы мы… ко всему готовы.
Не мальчишки, чай.
Самое то.
Для первой…

4

В общем, встали.
Ждем.
Пушечка у нас — пристрелянная.
Погладил ее — по части казенной.
— Не подведи, милая.
Мои ржанули, было. Осеклись.
Дело — ответственное.
Первая линия обороны.
Добровольцы.
Тоже —  погладили.
Не подведи, мол.
Нет, хороший у меня расчет. Правильный.
С такими — и в первой…
С такими хлопцами да с такою…
Эх, «сорокопяточка»…
Выстоим, а?!

5

Рванули «фрицы»…
Ох, и рванули.
— Подпустим, — говорю, — поближе — и лупанем. Аккурат.
Мои — ничего.
Ждать — так ждать.
«Фрицы» — все ближе.
Ох, и грохоту…
— Бронебойными за-ряжай!!
Б-ба-ах!!
Мимо…
— Еще — бронебойным!!
Мимо…
Но работаем.
Все — как один.
Слаженно, четко.
Ни слова — лишнего.
Раз, два…
Раз…
Два…
Б-б-ба-а-ах!!
Горит — вроде?!
Горит, зараза.
Горит!!
Работаем, товарищи.
Ра-бо-таем.

6

— Прицел такой-то, — хриплю…
Голос сорвал, что ли?
— Товарищи!!
Сорвал, сука.
— Братцы…
Не отзываются.
Братцы.
Убитые все.
Осколками посекло.
А заряжающий…
В небо уставился, и улыбается ему, синему…
Ему теперь — что?!
Осколком — под сердце.
И улыбается.
А я…
А я?!
Товарищи!!
Милые…
Братцы!!
Один я…
А «фрицы»-то — прут…
Прут, сволочи…
Пру-у-ут.

7

Смотрю, ординарец…
Сашка, кажется?
Ползком, ползком…
— Ты куда?!
— Прорвались они…
— В тыл, значит.
— В тыл.
И ползком…
А ведь — крепкий, сытый…
Как раз…
— А ну, стой.
И пистолет — из кобуры.
— Да пошел ты… Еще о долге напомни.
— О долге — не буду. Ни о чем я не буду. Шлепну я тебя, сукина сына, и вся политработа.
И затвором щелкнул.
Для убедительности.
— А ну, товарищ… заряжающий… Так и перетак!! Бронебойными… Ну… Миленький, ты чего? Они же — прут, сволочи… Кто же их… остановит…
Смотрит на меня, слезы роняет.
— Сбежит же, — думаю. — Не стану же я… в спину…
— Есть, — шепнул, — бронебойными…
И к снарядам.
Ничего, милый, ничего.
Выстоим, мать их…
Выс-то-им.

8

Ох, си-ила…
Черное, грохочущее…
Рядом уже…
Ря-дом.
А в черном, грохочущем — «фрицы» смеются.
И что им — «сорокопяточка» моя?
Со снарядом последним?!
Только — прямою теперь…
Промажем, и все…
Сомнут ее — с нами, — и дальше…
Белозубые, красивые…
Дальше.
По земле моей — дальше.
Уверенные, смеющиеся…
Дальше.
— Ах, ты, — шепчу.
— Гнида.
А это — не я.
Сашка.
— Что, Сашка, говорю, — самое время — драпать.
А Сашка… губу закусил, со снарядом — уже. С последним.
Дорожки — на щеках его закопченных.
Плачет, зараза…
А сам — со снарядом.
— Ты не смотри, что плачу… От злости — это. От злости.
И заряжает.
Заряжает, родной.
— Плачь, Сашка!!
Если от злости.
— Плачь, милый.
И прямою наводкою…
В черное…
В грохочущее…
— За Родину!!!
— За Сталина!!
— ПЛИ!!!

9

Отстрелялись, и я — в окопчик нырнул…
— Все, — думаю, — товарищ старший сержант… Все.
Эх…
Сынков бы увидеть…
Напоследок.
Эх, товарищи…
Уж рядом — грохочет.
И гарью понесло, дизельной.
А вдруг — мимо проскочит?!
Я уж тогда — сзади…
Только — чем?!
Ни гранат, ни снарядов…
Чем?!
Пистолетом, что ли?!
Руками?!
И сыновей бы — еще…
Расцеловал бы — их.
— Что, испугались? Батька горелым пахнет? В мазуте весь?
И по щекам потекло…
И хорошо же — в окопчике…
Только бы — проскочил…
И тогда уж…
Руками…
А?!
И тут — накрыло меня.
ГРОХОТОМ.
Всего и сразу.

10

Пузыри пускает, стервец…
И не боится — ничуть.
— Генка, а…
И Сашка — рядом.
Старшенький.
Руки я разбросал…
Обниму — их.
Крепко-крепко.
И не отпущу уже.
Никогда.
А третий — кто?!
Ординарец?!
Тоже — с объятьями?!
— Дура, — шепчу. — Ты бы хоть вытерся, что ли? В кровище — весь. Куда это тебя?
— В горло, — хрипит. Рану рваную — пилоткою закрывает.
— Ты не обижайся, милок. Надо было…
— Да чего ты… Я ж — в понятии.
Всех троих — и обнять.
— Милые…
А их — не трое уже.
Весь расчет — передо мною.
И улыбаются все.
Даже Генка…
Сквозь пузыри.
Хорошие вы мои…
Всех вас…
Обниму-у-у…
На всех меня — хватит.
Милые…
Родные.

11

— ЭЙ, РОДНОЙ!!
— ЖИВОЙ, ЧТО ЛИ?! ЭЙ!!
А я — в небо уставился.
— ТОВАРИЩ!!
Как заряжающий…
Уставился.
А небо, товарищи…
Такое оно…
Дым черный рассеялся, и синева, синева-а…
Нежная…
Высокая….
Тянусь — к ней.
— «ПРОУТЮЖИЛИ» ЕГО…
— ВЕЗУЧИЙ, ГАД.
— НИЧЕГО, ЖИТЬ БУДЕТ.
— БУДЕТ.
— НИЧЕГО.
Ох, и громкие они…
— Потише, — сиплю. — Товарищи…
И к небу тянусь…
Вдыхаю — его.
Тро-о-огаю…
— НИЧЕГО…
— Ничего…
Обнять пытаюсь…
И небо, и всех…
Всех — сразу.

12

— Повезло мне…
В палате очнулся я, после операции…
Хорошо меня «фрицы» проутюжили…
Качественно.
Ребро из меня — вон.
Контузило еще…
Один хрен, хорошо.
Простынка белая, карболкою пахнет…
Хо-ро-шо, товарищи.
Лежи себе, выздоравливай.
А я…
Не лежится мне.
Все «сорокопятку» свою вспоминаю. Товарищей своих.
Мне-то — повезло.
А им…
Им?!
Не плачу — уже.
А дыхание перехватит…
Муторно станет…
Лучше бы — плакал.
Вспоминаю их, товарищей милых, а вспомнить…
Никак.
Зажмурюсь — до черноты.
— Петруха… Сашка…
А чернота — все гуще.
Еще и карболкою пахнет, мирною… паскуда.
Зубы стисну. Башкой мотаю.
Завыл бы, да боюсь, сестричка услышит…
Умаялась за день, а тут…
Отдыхает пускай.
И сон — не идет.
Может, во сне хоть…
Увижу.
— Ну, пожалуйста, — шепчу.
Не идет, собака.
Повезло мне…
Господи…
Ох, и повезло.

13, эпилог

Белое все…
Словно снегом — меня…
И палату, и койку мою…
Снегом…
И не растает он…
Никогда.
И только руки мои, обожженные, — на этом снегу…
Черные, страшные…
Неживые.
Хоть бы — пальцами шевельнуть…
Милые…
Ну!!
Застыли.
И белое — все.
И сверху, и снизу…
И внутри.
Лишь белое да черное…
Белое…
Да черное.
Неживое.
Не…
Не могу.
Не хочу.
Доктор.
Миленький…
Ни хрена не осталось.
Ни «сорокопятки» моей…
Ни товарищей…
Только белое, черное…
Что же я?
Как же я?!
В белом…
Я…
Я-а-а-а…
— А-а-а!!
Вырвалось — все-таки.
Не удержался старший сержант…
А рядом уж — доктор.
Глянул на меня…
На руки подхватил…
И к синему…
К синему!!
Благодарю его…
Плачу…
И тает…
Чувствую!!
Тает оно…
Белое…
И во мне.
Во мне…
Значит, не все еще…
Значит, не все…

Гильза ржавеет…
Ее поливали — дожди.
Солнце — ее — нагревало…
Распасться пора.
Ржавчиной стать — и распасться.
Ну, чтобы не стало…
Ее.
Травы останутся, Солнце…
Бескрайняя степь…
Гильза — чужая.
Для Солнца и трав…
И степи.

ТОВАРИЩИ ЖЕНЩИНЫ (ГОСПИТАЛЬ)

1, пролог

Лежу я, распластанный…
На столе операционном…
Лежу и жмурюсь…
Ох, и ярко…
— Наркоз, товарищи!! Живо!!
— Приглушили бы… а… Солнышко электрическое… Ну, мочи ж — нет.
— Держитесь, товарищ.
Лица не разглядел — я…
А голос — правильный.
Жесткий.
— Держаться, — хриплю, — ага…
Как не держаться-то?!
Без меня же — останется…
«Сорокапяточка» моя…
И товарищи…
Товарищи…
Одного — осколками посекло, другого…
Товарищи…
Да за кого же?!
Для кого…
Всхлипнул — я:
— Товарищи…
Но это ж — расчет.
А те, что откопали — меня, — не товарищи разве?!
А этот…
В повязке, в халате белом…
Все они?!
Не товарищи?!
Вся страна моя?!
Ро-о-одина моя, милая?!
НЕ ТОВАРИЩИ?!
И в черноту окунаясь, в себя, израненного, четко, как по Уставу:
— Есть, товарищи. Есть — держаться.
И потерялся…

2

Сухонькая…
Прозрачная…
Ей бы — поспать.
Нет же…
Подушку мою — поправила…
Одеяло…
Воды принесла.
Сдался ей — старший сержант. В легкое раненый.
— На сына похож?! — интересуюсь.
Если похож, — понятно.
И внимание — понятно.
И прочее.
Улыбнулась…
Головою мотнула.
Волосы — разлетелись.
Белые.
Легкие.
— Непохожи, товарищ.
—  Совсем непохож?
— Дочка у меня, товарищ больной. До-очка.
Чего ж тогда — с обхождением?
По-матерински — прямо.
А-а…
Потом — додумаю.
Отдохну — и додумаю.
— Потом, соколик. Потом.
Как мысли прочла…
Ну…
Ну-у…
И ладно.
Хорошо — при ней.
До-очка…

3, сон

— Сбежал, что ли?
— Сбежал, товарищи.
А сам — компот разливаю.
На позиции прямо.
На ящике на снарядном.
Больничный!!
Компот!!
А товарищи мои — носами вертят.
Вот же…
Я им — компота больничного?
А они?!
И на пижаму пялятся…
Сами — по форме. Еще и в гари — все, в мазуте.
А я — чи-истенький.
Не такой!!
Мирный!!
В пижаме казенной.
Ну, сволочи…
Обозлился — я.
Глянул — исподлобья.
Не выдержал…
Улыбнулся.
Товарищи — все-таки.
В каждом — себя разглядел.
Да не в пижаме — такого же. В гари да мазуте.
— Хрен с вами!!
И в каждую кружку — да спи-рти-ку. Больничного.
— Ох, Васька…
— Васенька…
— Василий Гаврилович!!
И заиграл компотик. Нежными красками.
— Ну…
— За Победу, товарищи?!
Вспотел я…
Руки бы — о пижаму…
Не дай бог, кружка выскользнет.
Ох…
В гимнастерке уже. Закоптелой, гарью пропахшей. Порохом.
Такой же — я.
— Ну!!
И чокнулись!!
Аж звякнуло…
Ох, и звякнуло…
Дзинь!!
Только брызнуло все…
И стекло…
И улыбки…
И слезы…
ДЗИНЬ!!!

4

Стекло-то — откуда?!
Кружки-то…
Чер-рт…
— Миленький… ты чего…
Глазенки-то я — продрал. А в толк не возьму…
Откуда это…
Осколки-то стеклянные — откуда?!
Сон же, товарищи…
С кружками…
Металлическими, м-мать!!
— Ох, милый…
Нянечка, осколки собирая, и не ворчит даже.
Вот — хорошая.
— Лекарство я принесла… Ты его — и опрокинул… Вскрикнул, и раз… его…
То-то спиртом пахнуло.
Ладно…
Успокоился — я.
Хорошо — все.
Понятно.
Госпиталь, нянечка…
Сон дурацкий…
И чего — закончился?!
Только я — своим стал.
Только мы — за Победу…
МЫ.
ВСЕ.
ЗА ПОБЕДУ…
Ох, мля…
Ох, мля-а-а…

5

Ну, закурил я, значит, с мыслями собираюсь…
— Товарищ больной!!
Халат — белый.
Голос — грубый.
Прокуренный.
Глаза…
Да все…
Очень уж — грубое, холодное.
Брр…
— Вам же — нельзя. У вас же — ранение.
Я — и выдал.
Насчет — нельзя.
И затя-анулся еще…
УХ!!
Нельзя-а-а…
А этот…
Выслушал.
Губы поджал.
Я и-и-и…
Выдохнул.
Чуть не в рожу.
В лицо…
Уйди, мол.
Товарищ военврач.
— Ах, так?!
Развернулся…
И ходу!!
Я уж надеялся…
Хорошо бы — поругаться.
А?!
Я, когда с начальством ругаюсь…
Как в черное…
В красное…
Р-р-раз.
— Зря вы так, товарищ… Алла Николаевна… о здоровье вашем печется, а вы…
Алла?!
Алла…
Надо же, бабу не распознал…
И неловко мне стало…
Догнать, может?
Извиниться?
Да ну ее…
Тоже…
Как с маленьким!!
Со мною!!
Можно, нельзя!!
Да пошел он…
Она.
Она…

6

Вот же…
Извиниться бы, а?
Она меня, значит, заштопала, а я…
Эх, товарищ военврач…
И угораздило же — вас…
С такою, значит, внешностью…
Ведь — мужик же, ей-богу.
И голос — хриплый.
И курит, небось.
Ах, ты…
Совесть…
Вот — болячка.
И ноет, и ноет.
Стерва!!
И ладно бы, в месте одном…
Нет же…
Тяжко мне.
И дышать — нечем.
Сдавило все.
Ох…
Она же мне легкое оперировала. Там-то — и ноет.
Может, и не совесть?!
Да не…
Совесть.
Когда о ребятах думаю, что на передке дожидаются… в сердце тогда…
Ну, что за…
И ноет — по-разному.
И в местах — разных.
Эх, товарищ военврач…
Эх, Алла Николаевна…
Во-о-от.
Опять — легкие.

7

Рассуждаю я, значит, как бы это — половчее бы… прощения попросить…
Окурок — в форточку.
Мать честная…
А под окном, товарищи…
Под палатою моею…
Клум-ба?!
И цветочки — на ней.
Не ахти, конечно, а все-таки…
Какую бабу цветами не порадуешь?!
Хотя бы и этакую…
С манерами…
И глазами…
Брр!!
Я — на подоконник, башку — в форточку высунул.
Прикидываю.
Через вахту не выпустят…
Остановят.
А если — так…
Через окно?!
Этаж-то — второй.
Раз, раз…
Ох…
Ох, и вытянется ее…
Физиономия…
Ли-чи-ко…
Может, хоть женское — проступит?!
Все для вас, товарищ военврач…
Все — для вас.

8

Простынку — к простынке…
Вяжу потихоньку, слова подбираю.
— Товарищ военврач, вы, пожалуйста…
Эх, не верю я — в эти сопли.
Херня ж выходит.
Пожа-алуйста…
— Алла Николаевна…
Тьфу…
— Товарищ военврач, вы это… простили бы — товарища старшего, значит, сержанта…
Военврач…
Това-а-арищ…
— Аллочка…
Аллочка?!
Да-а…
А ведь — теплее…
Уже — теплее.
Аллочка, значит.
— Ага, как же… Аллочка!!
Если бы нежная, в платьице розовом…
С помадой губною…
А эта?!
Ладно, с цветочками — и без слов можно.

9

Привязал я «веревку» — к батарее чугунной.
Подергал…
Еще подергал!!
Выдержит!!
Окошко — на хер!!
Полез!!
В синее, летнее…
В палате — лекарствами пахло, карболкою…
А тут…
Лезу…
В синее — лезу.
А ручонки — др-р-рожат.
И башка закружилась.
Не хватало еще…
Навернусь же…
М-мать…
Аллочка, чтоб тебя…
Лезу…
А «веревке» моей — ни конца, ни края…
Лезу…
Вниз — не гляжу.
Лезу…
В синее, мирное…
Ле-е-езу…
Мимо окон — лезу, мимо товарищей…
Этот — в живот раненый…
Того и гляди…
Окликнуть бы — его, попрощаться.
— Ми-илый…
Не двигается.
А я…
Лезу!!
Живой, мля!!
Живо-о-ой!!
Лезу — и плачу.
Лезу — и пла-а-ачу.

10

— Лезешь, браток?!
— Лезу, товарищ.
— Может, затяжечку, а?
В окошке открытом…
Флотский, кажется?
Братишка!!
— А чего? Это — можно.
На подоконнике примостился. Ножками болтаю.
Хорошо-о-о…
И табачок — у него…
Ох, и дер-р-рет!!
Хорошо, что Алла не видит.
Можно — и кашель не сдерживать.
— Кха-кха-а…
— В легкое, небось?!
— В него, мля.
— А кто — резал-то?
— Военврач резала…
— Аллочка?!
И расцвел — братишка.
Туды его…
Аллочка…
И вкратце — ему. Диспозицию.
Меж затяжками, кха-кха-а…
И кха-а-ашлем.
— Лезу вот…
— Дело, браток!! Ага!! Ты уж постарайся…
— Да уж, кха-кха-а… постараюсь.
Вот — они, черт…
Все ближе…
Теперь — долезу?!
Теперь — долезу.

11

До-ле-зу…
ДО-ЛЕ-ЗУ…
— Товарищ военврач…
Сто-оп!!
— Алла Николаевна!!
Ну, влип — я.
Прямо подо мною…
Нянечка — и эта…
Чтоб ее…
Вцепился я — в «веревку».
Кашлем давлюсь.
— Зря вы…
— Что?!
Ох, и сердитая…
Эта…
Не дай бог — увидит.
— Что — зря?!
— Сержантика — отсчитали. За курево.
— Нельзя же — ему.
— Это по-вашему — нельзя…
Ох, и врезала!!
Милая!!
По-ихнему!!
— А, по-вашему, значит…
— Злая ты, Алла…
Алла?!
Злая?!
Ох, и вр-резала…
Если б не веревка, я бы — в ладоши.
Бы…
— Я… злая…
Всхлипнула, что ли?!
Эта?!
— Устала — я… мама… Не могу — уже. Не могу-у… Сколько — их, милая… Сколько?! Не могу.
Мама, значит…
Я уж растрогался, было…
Слезу пустил…
Но тапок больничный…
С  ноги моей…
Р-р-раз…
— Ой, мля-а-а…
Прямо — на голос.
На хриплый.

12

— Товарищи…
Рты открыли…
Таращатся…
На меня-а-а?!
А я — что?!
Болтаюсь — над ними.
Оправдаться хочу.
— Я же… это… товарищи… от чистого…
И проще бы — с матерком. С огоньком, на, задушевным.
Но женщины — все же.
Нельзя.
— Не хотел я… значит, прерывать вашей беседы, товарищи. Все — тапок проклятый.
И несе-о-от меня…
С тапка — на цветы-ы…
Чтоб их!!
На желание, мля…
Извинить…
Изви-ни-ться…
С цветочками, значит.
Для пущего…
Для полноты-ы…
И слезу — подпустил.
Ну?!
Неужели — и не проймет?!
Ведь — женщина…
До-очка…
И-и-и…
— Ха-ха-ха!!
— Ха-ха-ха!!
Ну, вот…
И смеются — обе.
Слезами брызгают.
Я же — от чистого…
Товарищи!!
От чис-то-го…
— Ха-ха-ха!!
— Ха-ха-ха!!
И чего…
Женщины…
Сволочи…
И весь госпиталь — подхватил.
ВЕСЬ.
— ХА-ХА-ХА!!!
— Ха-ха-ха!!
— Ха-ха-ха!!
А я…
Болтаюсь, мля…
Болта-а-аюсь…
Ну, обидно же…
Не?!

13, эпилог

Тишком…
Тишко-ом…
Мимо нянечки…
С этою…
Уснули — они.
За столом за дежурным…
Прислонились к друг дружке и-и…
Бедные…
Утомились…
Да, мои милые…
Да…
Ухожу — я…
На фронт возвращаюсь!!
Там — попривычнее.
— Наводкой прямо-ою… Огонь!!
Тсс.
Тсс, товарищ старший сержант.
Тсс!!!
И что же им — снится-то, а?!
Такие они…
Краси-и-ивые…
Обе.
Женщины вы мои…
Ми-и-илые…
Все вынесут!!
ВСЕ!!!
Алла, Аллочка…
Всегда бы — такая…
Эх, товарищ военврач…
Влюбился бы, ей-богу…
Цветочки — ей?!
Ну, что ей — цветочки мои?!
Такие-то…
Ничего-о, война закончится…
И тогда-а уж…
Р-р-розы ей…
Мля!!
А не я — так другой…
— Ну, прощайте, мои хорошие…
Улыбаются!!
Словно услышали!!
Обе!!
Эх…
До свидания, милые вы мои…
До свидания, товарищи…
Товарищи женщины.

Сделал ее — Человек…
И была она — частью снаряда.
Да, а другой — зарядил — им…
Уже раскаленную — пушку…
Даже не глядя…
А после — прицелился…
Крикнул: «Огонь!!»
Резкий удар…
И отброшена гильза…
Уже — не нужна.
Человеку.
В травы отброшена…
Было же — это…
Когда?!

ТОВАРИЩ KAMERADEN (БЕРЛИН)

1, пролог

— Берлин, товарищи…
И глаза протираю.
Не верю, т. е.
Берлин…
Только вчера — на Курской стояли…
Только вчера…
Ощупал я — через гимнастерочку — грудь свою, на Курской помятую…
Вот же — она.
Меж ребер моих.
Курская.
А Берлин — что?
А Берлин — где?!
Да в прицеле, мля…
В дымке туманной…
Бер-лин, чтоб его…
Неужели…
Неужели — дошли?!
На товарищей оглянулся.
Тоже не верят.
Глазами хлопают.
Берлин…
Этот — Харьков штурмует…
Этот — от Киева драпает…
Этот…
Миленькие…
Товарищи…
Берлин это…
БЕРЛИН!!!
Не Харьков, не Курская…
Дошли мы…
Реальный — он.
Не из донесений штабных, снов моих бесконечных…
Рвался я — к нему…
Рвался…
Берлин…
И выдохом…
ВЫ-ДО-ХОМ…
ГЛОТОК НЕСЧЕТНЫХ:
— О-ОХ…
Дошли…
Наконец-то.
Дошли-и-и-и.

2

— Берлин патрулировать?!
Товарищи…
Да я же — артиллерист. Мне бы — прицел… трубка…
— Ничего, товарищ старший сержант. Справитесь.
А мог бы — и того…
О долге напомнить, о субординации…
Рявкнул бы. Как раньше.
И летел бы я — голубем.
— Есть, товарищ капитан. Есть — патрулировать. Разрешите — выполнять?!
— Не дури, Вася… Берлин, Вася…
Не закончил. Отмахнулся.
— Товарищ капитан… Сергей Петрович… разрешите?!
— Валяй, Гаврилыч!!
— Неужели — дошли…
Хмыкает.
Папиросу достал.
— Что, Вася, не веришь?
— Не верю, товарищ капитан. Не верю, Серега… Не ве-рю, дорогой.
Кажется, сон — это.
Сон.
Папиросу — в сторону.
Обнял меня, встр-ряхнул.
— А теперь?!
Теперь…
Аж ребра хрустнули.
Теперь.
Силен — товарищ…
Серега…
— Разрешите… выполнять…
И за ребра держусь.
— Разрешаю… чтоб тебя. Разр-р-решаю.
И смеется.
Сме-ет-ся.

3

— Товарищ… Товарищ!!
Мальчишка…
Взъерошенный…
— Это еще что… за…
— Переводчик я, товарищ…
И на погоны мои — уставился. Лычки считает
— Старший сержант, — подсказываю.
— Есть, товарищ старший сержант.
— Есть, дура…
Переводчик…
Чтоб его…
Сопливый, взъерошенный!!
— Переводчик, говоришь?
— Ну, практики у меня, товарищ… немного, но да, переводчик.
И мнется, бедняга, стрункою тянется.
Форма — не по росту.
Взъерошенный…
На Сашку похожий…
— Ох, мать… и на кой…
— Ich werde ubersetzen. Beim Treffen mit der Bevolkerung, товарищ старший сержант. При встрече, значит…
Чего ж — переводить?!
При встрече-то?!
«Папашу», что ли?!
Ох, дурачок…
Пе-ре-водчик.

4

И названия…
Названия!!
Не «Булочная», а «Friseursalon»…
Не «Гастроном», а «Kurzwaren»…
Иду-у-у, читаю…
«Папашу» — за спину забросил.
Чита-а-аю…
— Kurz-wa-ren.
— Это — галантерея, по-нашему.
Ишь ты…
Галантерея.
— ВЗ-ЗИУ!!!
Залегли мы — рядком.
Не сговариваясь.
Кроме этого…
— Да, это… галантерея… товарищи.
— Ах ты ж, мать и перемать!! Я те покажу — галантерея
И за ногу — его — р-р-раз…
— Лежи, — говорю, — дура. Убьют же.
— Как это? — не понимает. — Как это — убьют?!
Необстрелянный, зараза…
Не разобрал, что осколки запели…
А лицо — удивленное.
Ну, мальчишка совсем.
Только мне — Сашки второго не хватало…
И одного — за глаза.
— Лежи, лежи. Не убьют, чай.
И шепотом. Для себя:
— Ничего, глядишь, не убьют. Да и не позволю… Никому не позволю.
— ВЗ-ЗИУ!!!
— Ты не бойся их, Сашка.
— Меня Григорием звать, товарищ старший…
Эх, Гриша…
Это для матери ты — Гриша, Гришенька…
А для меня…
Для меня…
— Ладно, Гриша, не дрейфь. Берлин — все-таки. Дотопали, мать его. Теперь — не страшно. Теперь — поживем.
Улыбается…
Дура.

5

— Ну, дальше двинули?!
Ну…
Двинули.
Дальше.
Гришу я в середку определил.
Закроем, ежели…
Но вроде — тихо.
— Что, Гриша, доволен?! Вот уж — напрактикуешься… теперь…
— В чем же, товарищ… А-а…
И башкою вертит!!
Читает!!
Практикуется!!
И я — верчу.
О Грише забочусь.
Мало ли?!
Берлин…
Мать его…
А?
А?!
Берли-и-ин, сука…
Берлин.

6

— Konditorei, товарищ старший сержант… Надо же, Konditorei…
Витрина зеркальная…
Вывеска…
И чего это — он?
— Товарищ старший…
— Ну?!
— Разрешите?!
— По-русски можешь, Са… Григорий?!
— Ну, кондитерская… товарищ старший сержант… Война… и кондитерская.
— Кондитерская, гм…
— И война.
— И война…
Война, товарищи…
И это…
Эта…
Гм…
Гм.

7

Остальных я — снаружи оставил.
На всякий…
Берлин — все-таки.
А сами — внутрь.
С Са…
С Гришею.
А внутри-и-и…
Мать честная…
Свер-ркает — все.
Аж глазам — больно.
И посреди этого — сверкания…
— Unglaublich.
— Туды ее…
— Absolut unglaublich.
И переглядываемся, мля.
С Гришею.
Посреди — кондитерской…
Посреди — Берлина.
Ага?!

8

— Ма-амочка…
— Тьфу ты!! М-мать.
Мне бы — тушеночки…
Шнапсу…
И че уставился?!
Ну, пирожное, мля…
Засохшее, мля…
В сливках воздушных…
А Гришка сопли р-распустил.
Уставился — на него.
Варежку раззявил…
— Ма-а…
— Гриша, — говорю. — Ну, хватит, а?
— Пирожное, товарищ старший… сержант… Настоящее.
Расплачься — еще.
Тьфу…
А Гришка — только: «Ма-амочка», — да глазами — его. Глазами.
Любуется, стерва!!
Тоже мне!!
И засохшее…
Неказистое…
А с другой стороны…
Мля…
Посреди войны — и пирожное.
Охереть?!

9

— А ну, мать и перемать!! Взял его… И раз, два.
Улыбается Гришка, руку протянул…
— Трах-тах-тах!!
И веером…
Над башкою его.
Витрина — в брызги.
Мальчишка совсем…
В форме помятой.
Из-за прилавка…
Зажмурился, в «шмайсер» вцепился…
Пониже взял бы…
И все.
Амба.
Рванул я «папашу» — с плеча.
Хорошо, у немчика патроны закончились…
Вовремя.
Срезал бы — я…
В гробину, в душу мать…
«Папашу» — за спину.
Сам — к мальчонке.
— Ах ты ж… сучонок, — рычу — и по щекам его. По щекам. — Я ж тебя…
А Гришка меня — оттаскивает, значит. И лепечет все…
О милосердии!!
Его же чуть…
А я ж — обещал…
Ему.
Сука…

10

Милосердие?!
Четыре года, мля…
Че-ты-ре…
Ни семьи, ни хера.
Только пушечка…
И кровь…
КРОВЬ.
И ГРЯЗЬ.
И СЛЕЗЫ?!
Не плакал я — раньше.
Не мог.
А тут…
Пото-оком сплошным…
— Милосердие, — шепчу. — Милосердие?!
И слезы — глотаю.
Горячие.
— А, Гриша?!
Отвернулся — Гришка.
Неловко — ему.
За меня.
Я ж — такой…
Орел, мля.
Гер-р-ро-ой…
— Nicht, Kameraden.
— Не надо…
Гришка да немчик.
Немчик…
Да Гришка.
Да я…
Я-а-а…

11

— Расплакался, значит, товарищ Kameraden…
И матом — себя.
Сквозь слезы.
С оттяжкою!!
Будто — из пушки…
Опять!!
— Пли-и!!
И бронебойными…
Себя!!
Прямою наводкою!!
Раз!!
И весело — уже.
С огоньком.
Аж Гришу — отбросило…
И немчика?!
Не понимает же — ни хера?!
Ну, и хер бы…
С ними.
С мальчишками.
Но я-то…
Я…
ЧТО, СУК-КИН СЫН?!
СЛАБИНУ ДАЛ?!
ДО БЕРЛИНА ДОШЕЛ…
И ДУМАЕШЬ, МОЖНО?!
ТЕПЕРЬ?!
ДА?!
И прямою…
Прямою!!
И точно же…
В сердце.

12

Матерюсь еще…
Но…
С улыбкою, что ли?
Со смехом — внутренним?!
И нож достал…
Немчик, дурачок, дернулся.
— Nicht notig… Flehe… Ich habe eine Mutter… товарищ…
И Сашка…
Гриша — закрыл — его.
Дурака.
Мальчишку!!
Такого же…
Ох…
— Эх… эх…
Примерился — я…
И надвое!!
Пирожное, значит!!
По-де-лил!!
— Трескайте, гады.
И смеюсь.

13, эпилог

Вышли мы…
Наружу…
— Спокойно, товарищи. Свой это… мирный… Домой отведем.
А мирный с Гришею…
В небо глянули — и:
— Absolut unglaublich.
— Absolut, товарищ.
Треплются, сволочи…
Рожи — в сливках воздушных…
Треплются!!
О чем, интересно?!
— О небе, небось, а?!
Кивают.
Смеются.
— О небе, Kameraden.
— Uber den Himmel… товарищ.
О небе…
Еще бы!!
Такое оно…
Мирное, мля…
Вот — сейчас бы…
Поплакать…
— Мирное, да?
— Friedliches, товарищ… Und jetzt — fur immer.
— Он говорит…
Отмахнулся — я.
Не надо, мол. Понимаю.
А чего — понимать?!
Вот же — оно…
Над нами…
Над всеми.
И теперь — уже — навсегда.

Солнце — в зените…
И гильза…
Сверкает…
В холодном сверканье — ее — смерть…
Затаилась…
Мгновенье…
Сверканье — погасло.
Ржавая…
Вовсе не страшная…
Больше не страшная…
Да?!

БЫЛО, НЕ БЫЛО (БЕРЕЗОВКА)

1, пролог

Со-о-олнышко…
А ну, вместе с Петькою…
— Ку-ка-р…
— Р-р-рее…
— Ку-у-у!!
— КУ-КА-РЕ-КУ!!!
Аж Солнышко вздр-рогнуло…
А женка меня — полотенцем!!
— Детишек разбудишь… Тсс.
Детишек…
Думает, что сны детские — Солнышка слаще?!
Воздуха этого…
Летнего…
И не жаркого еще…
И-и-и…
Полною грудью…
У-У-УХ!!!
Р-р-распир-р-ра-а-ает — меня.
Радость великая.
Хм…
Великая…
Ну, ладно.
Обычная — распирает.
И Солнышко — вот, и…
И день — впереди.
Жизнь…
Жизнь — впереди-и-и.
— Вася…
Что это — с ней?
Черная вся…
И бумажка — в руках.
Повестка…
Как это?!
Что?!
Аж Солнышко потускнело…
Иль за тучею спряталось…
— Что? Зачем?!
— Васенька…
— ЧТО?!
— Миленький…
И Петька с забора…
Фюйть.
— Война.
В тишине абсолютной…
Только что — коровенка мычала…
Да ветерок — листвою шумел…
Да Петька — с забора…
В синее…
— Ку-ка…
Война…
ВОЙНА…
ВОЙНА-А-А…
— А-А-А…
Эхом…
Угасающим…
Как война?!
Почему?!
А сердце мое — о ребра…
ТУК…
О ребра…
ТУК…
О ребра…
Двух — не хватает.
Под Курскою оставил…
Значит…
Прошло — всё?!
Ну?!
И Курская, и котел Киевский…
ВСЁ…
— Милая… Любимая… Ведь прошло…
С облегчением — трясу ее.
И в небо — кричу.
— ПРОШЛО ЖЕ… ВСЁ!!!
Ну, чего они…
Женка и небо…
И Солнышко…
Черные — все.
Черные…
Что…
ЧТО…
ЗАНОВО, ЧТО ЛИ?!
Милые…
Любимые…
Не хочу-у-у…

2

— Ёб твою…
Дернулся на полатях…
Башку расшиб.
А всё — не верится…
Что сон — это.
Мля…
И повестка…
И небо…
С печки — вниз, трусы поддернул…
Брр…
И весна — вроде…
Не лето, мать его…
Весна-а…
А холодно…
Словно — из сна потянуло…
Башкою тряхнул…
Отряхнулся…
Сон…
И Курская — сон.
И Берлин.
Один, большой…
С котлом, «сорокапяткою»…
Сон…
А проснулся — я…
И опять — захотелось…
Чтобы вернулся…
Нет.
Не хочется…
Ну его — на хер.
Лучше — делами займусь.
Позевывая…
Башку разбитую потирая.

3

Женку с детишками — к родным.
Чего им — на пьяных глядеть?
Может, и не правильно…
Эх…
Две жизни — у меня…
Разные…
Как их…
Одна — с женкою…
Детишками…
С петухом — на заборе…
С коровенкою…
С молоком ледяным…
Хозя-а-айством.
Другая…
Другая — завтра начнется.
Как товарищи понаедут.
Сережа…
Петруша…
Товарищ, хе-хе…
Заряжающий.
Что…
Плачу, что ли?
Расслабился…
С петухом да коровенкою…
Ничего.
Завтра…
— Ку-ка-ре-ку!!
Мля…
Ну, Петька…
Сегодня уже.
Начнется…

4

Каши сварю…
Фронтовой…
С тушенкою.
В центр гонял!!
За нею!!
Какое мясо?!
Тушенки привез!!
В масле, мля…
Ружейном…
Солдатская…
Мля-а…
Я уж — и вертел ее, и нюхал…
Такая…
Не такая…
Встряхнул…
Прислушался…
Булькнула!!
Хе…
Две — в кашу…
Да с морковочкой — по-по-лам.
А две…
Так…
Чтобы — ложкою…
И открою — при всех.
Штыком…
Где же он?..
Генка, что ли, забрал…
Игру-ушка…
А…
Вот — он.
Всю войну — со мною.
И банку — им, и…
Разное.
Да.

5

Места себе — не найду.
Бутылки пересчитал…
Вроде — хватит?!
Масло отер…
С тушенки…
Кружку нашел…
Металлическую.
Ага.
«Фронтовые» — из рюмки?!
Смех…
Из металлической.
Правда, единственная…
Ничего-о-о…
Мы — по очереди.
Не чокаясь.
Товарищей поминая…
А ежели — за Победу…
Вторая нужна…
— Генка!! А ну — к соседям!!
Так…
Они ж — у родни — все.
И Генка, и Сашка…
Р-р-разберемся!!
Так…
Что — еще?!
Бутылки…
Пересчитать…
А-а!!
И часы…
Издеваются, что ли?!
Стрелки — застыли.
Я уж — их…
И ногтем пощелкал….
И завод — проверил.
Засты-ыли…
И кружка…
Всё.
Дыхание задержал…
Угомонился…
А?!
Хер его разберет.
Угомонишься — тут.
День-то — какой…
Де-е-ень-то…
Девятое, братцы…
И опять — за тушенку.
С ветошкою.
Масло…
Тьфу…

6

На заборе сижу…
Как мальчишка, прямо.
Хорошо, что женка не видит.
Сижу-у…
И небо — надо мною…
Ох, небо…
Хор-рошее небо.
Победное.
А в Берлине-то, в сорок пятом…
Такое же?
Или — как?..
Вспомнить бы…
Вот…
Заряжающего помню…
Он тогда — котелок уронил…
Со щами…
На себя!!
Стоит, в капусте весь, мокрый…
Из глаз — течет…
По ногам…
Помню?!
А?!
А небо — нет.
Наверно, другое оно…
Было.
Чужое.
Нет.
Не помню.
— Эй!!
И руками машу.
Небу.
Руками!!
— Эй!!
Вот бы — ответило…
Ха!!
Приблизилось — будто?!
И пятками я… о забор…
— Тр-р-рах!!
Хорошо…
— Тр-р-р-рах!!
Хорошо-о-о…

7

За штанину?!
Меня?!
Вниз?!
— Вам кого?
— Гм.
— Товарищ?
Вгляделся я…
А глаза-то…
— Ой, Петру-уха… даешь, мля…
На Петрухе — костюм…
Штиблеты свер-ркают.
По навозу-то…
В свер-р-ркающих…
Да-а…
Не подступишься.
К этому…
Отчество бы — вспомнить.
Иваныч, кажется?
— Не дури, Вася!!
Да ка-ак стиснет меня — в объятиях.
Аж костюм затр-р-рещал…
— Петруха!! Родной!!
А там — и прочие…
Мои…
Обступили.
Руку жмут.
Обнимают.
Да мно-о-ого их…
Я ж — на четверых рассчитал.
А тут…
Пятеро, никак?
Не хватит же…
Братцы…
Петруха, заряжающий…
Сережа, наводчик…
Ванюха…
Мишка…
Эти — снаряды подносили…
А этот…
Пятый…
И не вспомню — его.
Но лицо…
Глаза…
Свои.
Войной обожженные.
— Братцы… Братцы вы — мои…
Жаль, рук — не хватит.
Чтобы — разом. Всех. Пятерых.
— Бра-а-атцы…
Неужели — они?!
Неужели — я?!
С ними?!
Опять?!

8

— Обождете, а? Не могу же я… в портках линялых… Товарищи!!
— Вася, ты чего? Мы ж — свои.
— Потому и надо… Братцы!!
— Ну, если надо…
Бего-ом я…
Комод распахнул…
Вот — она.
Гимнастерка моя.
С наградами.
Шик, мля!!
Как новенькая.
Все берег, бере-о-ог…
Чтобы дождаться — и-и…
Надеть ее!!
Плеча-ами повести-и-и!!
В зеркало глянуть!!
— Хор-р-рош!!
Бегом, значит…
И распахнул…
НАДЕЛ…
ПОВЕЛ…
ГЛЯНУЛ…
И не узнал.
Себя — не узнал.
Седина — в щетине, морщинки — по лицу разбежались, и тоска…
В глаза-а-ах.
— Не тот?!
Брови — свел. К переносице.
Глянул — грозно.
— Не тот?!
Рукою махнул…
И, портков не меняя, — к своим.
Хмыкнули:
— Ну, старший…
— Ну, Василий Гаврилович…
Тоже — заметили?!
Что — не тот?!
— И рукав пообтерся…
— И пуговицы…
Заметили…
Не тот.

9

Тушенку открываю…
С шиком хотел!!
Штыком!!
Чепуха же — выходит.
Пижонство.
Все — чепуха.
И каша, и водка…
Все…
Еще и гимнастерку напялил. С наградами.
Звякаю, дурак…
Звякаю!!
Для товарищей, что ли?!
Штыком по жестянке еложу…
Матерю — себя, распрекрасного.
— Ах, ты… Аника-воин… Все — наружу, мля. Напоказ. Не по-настоящему!! И звякаешь… не по-настоящему, и штыком… Сука, штыком — тушенку!! Не в блиндаже, чай… Да и что в тебе… настоящего?! Ну?!
Заглянул — в себя.
ЧТО?!
ВО МНЕ?!
НАСТОЯЩЕГО?!
Ни хера, что ли…
— Давайте я…
Мальчишка…
Безусый…
Под руку сунулся, банку отобрал… штык…
И ло-о-овко так…
Раз, раз!!
Подмигнул…
Вещмешок развязал…
Кружки!!
Металлические!!
С вмятинами…
Оттуда, что ли…
Ну?!
Водку разлил…
— За Победу, товарищи!!
И правильно, милый…
Вот — оно, настоящее.
Она.
Победа.
— ЗА ПОБЕДУ!!!
И хлопнули!!
Жалко, не знаю я…
Не помню я…
Этого…
Мальчишку…
Но правильно.
Да.

10

— Теперь — за них…
— За не вернувшихся…
Хлопнули.
И молчим…
Только ходики тикают.
Но тоже…
Чуть слышно.
Как надо, тикают.
Молчи-им…
Не плачем.
Молчим.
А что — скажешь?!
Что ни скажешь, — все мимо.
Вот — бьется оно…
В сердце…
Самое важное.
А наружу…
Молчим.
— Те-омная ночь…
Который?!
А…
Мальчишка…
И когда он — повоевал-то?!
Безусый…
Хотел я — оборвать.
Но, черт его…
В гробину и душу мать…
ТО САМОЕ…
Я — не смог.
А этот…
Самое тихое…
Самое верное…
— Только пули свистят по степи…
— Только ветер гудит в проводах…
И я — подхватил.
— Тускло звезды мерца-а-ают.
И товарищи!!
— В темную ночь…
А голосов-то…
ВСЕ БОЛЬШЕ.
Откуда?!
Кто?!
— ТЫ, ЛЮБИМАЯ, ЗНАЮ, НЕ СПИШЬ…
И рвется…
Р-р-рве-о-отся…
Из сердца…
Сердец.

11

— Нынче-то… Начальник я, Вася… Поставили меня-а…
— А я, товарищи, нынче… в институт поступил… На инженера. Энергетика — это вещь. Буду электростанции… того-о…
— А я…
— А я…
А я…
Молчу.
Что — я-то?!
На бензоколонке — я.
Шлангом — туда, шлангом — сюда.
И буль-буль, потекло-о-о…
В бензобак — «Победы» начальственной.
На этакой — Петруха и-и…
— Ага, и машину дали. Служебную.
Буль-буль…
— С вас, гражданин Семенов…
Не слушают — друг дружку.
Горячатся.
— А я…
— А я…
Докладывают — командиру расчета орудийного — о своих достижениях.
О жизни мирной.
Жи-изни, товарищи…
А мне — что?
Чем?!
Заправкою похваляться?!
Трудовою книжкою, маслом залитой?!
Они — да.
Нынешние.
А я?!!
Бывший…
Во всем — бывший.
Горько мне стало, — жуть.
Получается, что все они — нынешние, все — при деле, а я…
Один я…
На заправке.
Шлангом — туда…
— А ты — чего?
Интересно — им.
— А я, товарищи…
Стыжусь, что ли?!
Чего?!
Ну, заправка…
Все тот же — я.
Артиллерист.
Навсегда — артиллерист.
Хоть сейчас…
Прицел 8, трубка 7, и-и-и…
— БАХ!!!
Кружкою — в стену.
Вздрогнули — мои…
Только мальчишка…
Смеется:
— Ха-ха-ха!! А ведь… под башню — его, а? Прямою!! А тебя-то… друго-ой «проутюжил»…
К чему это?!
— Прямою, ха-ха-ха…
Прямою!!
Да!!
Да по жизни своей — непутевой.
— Прямою, Вася. Прямее — некуда. Или — ты, или…
Или — я.
Иначе — никак.

12

— Эх, Вася…
Жалеть начали?!
Гимнастерку я — того…
Снял — аккуратно.
И в комод.
От глаз — подальше.
Было…
И прошло.
Но было же…
Ну?!
— Было же, ну?!
— Вася…
— И пушка разбитая, и ящик… снарядный… На котором я — письма писал.
— Вася, милый…
— И госпиталь, и ранение… И, мать ее за ногу, доро-о-ога… на Берлин… Ни конца, ни краю.
БЫЛО ЖЕ, НУ?!
— ЧПОК!!!
Лампочка похерилась.
И хорошо…
Ни видит — никто.
Слез моих.
Ярости.
— БЫЛО?!
Спичкою чиркнули…
Да ярко так.
И увидел — я.
Почувствовал.
БЫЛО.
И не прошло.
Нет.
Вот — оно.
Глядит на меня…
Приказания ожидает…
— А ну, расчет…
И еще чиркнули.
— Лампочку — заменить. Водку… разлить. И отставить — утешать командира. Я вас… так и перетак… До ветру я… Вернусь — продолжим. Ну?! Чего вылупились?!
Переглянулись…
— Есть!! — рявкнули.
Рявкнуло.
Было, не было…
Тоже…

13, эпилог

— Что, Вася, не спится?
Что?!
Уже?!
Ну, проворен…
На заборе сидит. Ногами болтает.
На меня и не глянул…
— Не…
Как же его?
Забрался — к нему.
Тоже — болтаю.
Только…
Холодно что-то…
Пяткам босым.
Глянул я — вниз…
Ну, м-мать…
Черное — под ногами.
— Ты, Вася, прости… что я — так… без приглашения.
— Да ничего, — лопочу… а сам — в забор вцепился.
Вдруг — да свалюсь…
В черное.
Да и не черное — вовсе…
Далеко-о-о…
Внизу-у-у-у…
Степь — вроде…
И пушечка…
«Сорокапятка»?!
— Не, дури, Василий Гаврилович!! Не дури-и.
Удержал меня — мальчишка.
Иначе бы…
Ой…
— Это же…
— Ну?
— Курская?!
— Ну?!
— А ты…
— Ну…
— Понимаешь…
Оправдаться хочу.
Слезы из глаз…
Рекою…
И горько — мне, и сладко.
— Да ну тебя, старший… Не за этим — я.
— Зачем же, а?
— Поглядеть… Какой ты… теперь.
— Поглядел…
— Поглядел.
А черное — посветлело…
А с пушкою — рядом…
Двое.
Один — цигарку смолит.
Другой…
На шинели раскинулся, вверх смотрит…
На меня…
Да высоко-о-о же я…
Не различает, небось?
Не…
Рукою махнул!!
И второй уже — вверх уставился.
В гимнастерке прожженной, в сапогах — не по размеру…
Да.
Выдали — мне…
Сволочи…
Ох, и натир-рали…
— Рассвет уже, Вася.
— Рассвет… Саня.
И пятками — о забор:
— ТР-Р-РАХ!!!
Оба.
— РАСВЕ-ЕТ!!!
Оба.
Да еще!!
ДА ЕЩЕ!!!
ДА ЕЩ-Е-Е-Е!!!
Да и не одни — мы…
Уже.
Все мои — рядом.
Цигарками свер-р-ркают, искры роняя…
Звездами…
Вниз.
И тоже:
— ТР-Р-РАХ!!!
И тоже:
— РАССВЕ-Е-Е-ЕТ!!!

Солнце — у края…
За краем…
И ночь — холодна.
Звездное небо — над степью, высокое небо…
Гильза совсем потерялась…
В чернющей траве…
Ржавый, немой отголосок…
Уже позабытой войны…
Страшной…
И все же — забытой…
Забытой войны.