У Свенского монастыря

             У СВЕНСКОГО МОНАСТЫРЯ
      
                Дочери Ирине

            1

Я тосковал по этой тишине:
Намоленной,
                врачующей,
                надёжной,
По маковкам надвратной церкви строгой,
Увенчанным  ажурными  крестами,
По монастырским стенам
                лёгким,
                белым,
У самой кручи  над бескрайней далью,
Как крылья птицы сказочной они
В стремительном  полёте  распластались...

Теперь зима, и царствует февраль
С морозцем колким,
                что грачи, монахи
По заметеленному  саду молча
Идут тропинкой узкой друг за другом.
Глаза бойниц глядят  насторожённо:
Им памятны нашествия врагов
Неугомонных, кровожадных, лютых...
На купола лёг сединою иней,
И кажутся они ещё древнее.
Таинственно  кругом.
                Степенно.
                Мудро.
Такое чувство: здесь века сгустились -
Далёкая Русь, княжеская, будто,
Устав в пути  ухабистом и долгом,
Передохнуть, набраться  сил присела... 
               
                2

В смятении я: сон ли снится? Явь?
Воображение моё всего лишь?
Перед собою вижу Пересвета
Так близко: руку протяни – коснёшься
Его плеча, кудрей, но не решусь.
Простоволосый,
                стройный,
                сероглазый,
Он весь в себе, объят глубокой думой.
О сокровенном, верно, его  дума -
Сосредоточены  лицо и  взгляд.
Он  юн, он счастлив - 
                впереди  вся жизнь:
Мужание, послушничество, постриг,
Благословение святого старца
На битву  правую с несметной силой,
Терзающей немилосердно Русь...               
Он выбрал путь и будет верен цели:
В служении Спасителю она,
Отечеству священному до тризны.
Не потому ль так плотно сжаты губы?

Как знать, как знать…
                На поле Куликовом,
Ещё не скоро копьям, стрелам острым
Пронзать тела тугие в жаркой сече,
Рубить живую плоть мечам булатным.
Ещё в Орде могучий  Челубей -
Любимый воин властного Мамая,
Смышлёный, неуступчивый,  везучий,
Оттачивает  лихо  мастерство
С батырами  другими  в поединках,
Победных  неизменно для него,
Не ведая, что есть на свете витязь,
Которого  ему  не одолеть…
               
             3

В монастыре звонят колокола.
Сейчас?
                Тогда ли?
                Разбери - попробуй...
Звонят они торжественно и мощно,
И звоны их уходят в бесконечность.
Быть может, в час рассветный
                перед битвой,
Такие ж звоны с родины далёкой,
Предвестников его бессмертной славы,
Услышал чутким сердцем Пересвет.
Быть может, там,
                на поле Куликовом,
Где Челубей, поверженный  им в схватке,
Лежал в  траве пожухлой  бездыханным,
В последние, прощальные мгновенья
Он вспомнил небо юности своей...
Как знать, как знать…               
               
4

И вновь к заветному спускаюсь дубу:
С ним поделиться мысленно о многом.
Нерадостные встретил перемены:
Дуб с выжженным дуплом
                и в ярких лентах –
В день свадьбы не скупились  женихи,
Поверьем одержимые, что он
Пошлёт в их дом согласие, удачу... -
Нелеп, смешон, как жалкий скоморох,
Отскоморошивший своё, ненужный.
Когда бы мог, сбежал бы он  подальше
От глаз назойливых, бездушных  глаз,
Но крепче  стали  корни,
                держат цепко -
Не оторваться  дубу от земли.
А было  время - исполином гордым
Он, упиваясь  колокольным звоном,
Над поймой возвышался и лесами,
Что за Десной раскинулись привольно.
Он стольких пережил!
    Он столько видел!
И под шатром его роскошной кроны
Из века в век грустили, веселились,
Мечтали, миловались до рассвета...

И лица те, и голоса, и звоны
Стремительно безжалостное время
Бесследно смыло в океан безвестья.
Лишь старый дуб далёкое,  родное
Хранит, как святцы, в памяти усталой,
Живёт минувшим.
                Ствол его озябший
Согреть пытаюсь тёплою ладонью,
Бугристая не гладится кора - 
Дуб ощетинился корою жёстко,
Хорошего ни от кого не ждёт.
Я ухожу с надеждой, что весною,
Когда в листву принарядятся ветви
Под солнцем
                и высоким,
                и лучистым,
Иною с дубом будет наша встреча...               
               
5

У монастырских стен погост ютится.
Кресты в сугробах замерли угрюмо,
Покой  надёжно  стерегут могильный.
Широкое над ними в дымке небо,
И глубина за дымкой серебристой
Такая, что представить невозможно.
Слегка качнулась ветка под синицей,
И тишину взорвал искристый свист.
Свирельный свист  весёлый над погостом, 
Сродни кощунству, не уместен  вовсе,
Да  глупой не дано уразуметь:
Вертлявая, беспечная   пичуга
Поёт себе, ликующе  резвится...

Но справедливо ли корю синицу?
Ей в радость день,
                простор заречный,
                снег,
Мир, напоённый свежестью и светом...
И радостью своей комочек  щедрый
Готов, не зная устали, делиться.

Не в этом ли  и  наших жизней смысл,
Почтенных стариков и тех, кто молод:
Не в прошлом обретать успокоенье
И думать постоянно об ушедших,
А делать ярче, звонко славить жизнь?
И после нас…
И после…
После…
После…
Грядущее неведомо, безбрежно...
Но и за гранью,  сквозь  столетий   мглу,
Я знаю: будет мне необходимо
С небес ли видеть, прахом ощущать,
Что ты жива
                и счастлива,
                Россия…