Психея

 




Психея, или Психе (др.-греч. — «душа», «дыхание»)       

Девушка
Намедне сон приснился мне, усугубив моё несчастье
Отторгнута из дому я, гонима  из покоев брачных
Влачусь в пустыне овдовелой , всё кличу именем супруга
А он,
моих обьятий не узрев, Судьбою овдовев, с венком на голове, бежит за мной.
А в след его другие гонят, он яро сетует "Пропала !", людей о помощи он молит
И вдруг разбойник возмущённый, нагнувшись камень поднимает.
И молодого моего беднягу поражает.
Жестокости такой пришла я в ужас
И в страхе пробудилась тут час.

Старуха
Оставь потоки милое дитя
Не всякий вес имеют призраки у сна
Не говоря о том, что образы дневного
Являлись ложными, по сути из пустого.
Но и ночные сновидения к обратному приводят мнения.
В конце концов, побои, смерть и слёзы,
Сулят к удаче, к выгоде си грозы
А вот наоборот смеятся
Желудок сладким набивать, любовной страстью наслаждаться
Души печали предвещает и слабость в теле обещает
Лучше давай потешу я, хорошей сказкой от старушки
Чуть - чуть подумав начала :


Как-то жили в государстве Царь с Царицею своей
Слава небу, им послали трёх красивых дочерей
Две по старше - загляденье, собирали ото всех
Комплименты, восхищение, все возможные сравнения,
Прилетали к ним и смех.
А вот младшенькая - чудо, не бывалой красоты,
Завидав её немели, ни сказав не А не Ы.
И уже молва катилась по ближайшим городам,
Буд-то новая Венера снизошла из моря там.

Стали стягиваться толпы, поглазеть на этот дар,
Опустели храмы, чаши, подношения богам.
Все бросаются с мольбами к юной деве, дать ответ.
И под дивными чертами, видят бога силуэт.
Стоит утром появиться как к ногам летят цветы,
Подношения, и жертвы, и душистые венки.

Это всё воспламенило душу матери с небес

"Я родительница мира! Древня мать природы всей,
Создававшая стихии, Как терплю делить с ней имя?
Иль напрасно пресловутый пастырь предпочёл меня?
Тем богиням, столь прекрасным
Красоту мою ценя. "
Покидав с минуту речи, сына своего зовёт
Дерзки юноша крылатый, что в ночи чужих домов,
расторгает двух супругов.
Злая шалость им ведёт.
У него колчан и стрелы, лук и факел золотой
От природы необуздан нрав игривый молодой.
Зная это Матерь молвит про Психею и про спор
Заклинаю, мой чудесный, Всеми узами любви
Пусть она заплатит много, за меня ты отомсти.
Пусть полюбит не из знати
Бедным будет пусть урод
Пусть ничтожным, жалким будет
Их в любви погибель ждёт.

Рассказав сие сынишке губы нежно приоткрыв
Целовала долго чадо, после на берег ступив

И едва коснулась глади ступней розовой ноги,
Как немедля показались, свита моря сил Любви.
Здесь поющи Нееревы и Портун тут с бородой,
Рыбой полные одежды у Салации младой.
Разыгралися Тритоны, нежный раковины гул,
Кто-то зеркальце подносит и к Венере протянул,
и подобно каравану, провожали к океану,
Всей толпой игры-буяна.

Между тем Психея, дева, при своей всей красоте,
Ни чего и не имела, лишь вздыхали все несмело,
Все любуются и славят, но никто не предлагает,
Ни царевичи ни кто, чтобы вышла за него.
В тоже время две сестрицы, из умеренной красы,
Были выданы в замужье, как же так ? поди спроси.
Вот сидит и горько плачет в девах вдовица одна,
В пустоте и одиноко, боль в душе заключена.
И тогда отец несчастный, кары божей побоясь,
Просит с жертвами, мольбами у древнейших прорицалишь,
Для  девице жениха, и молитва не плоха.

Аполон же прорицает:
На высоком том обрыве в погребальном платье пусть,
Дева ждёт, за ней в эфире злой и дикий как дракон,
Что на крыльях здесь летает, палит пламенем всех ранит,
И Юпитер сам трепещет перед ним таков жених.
Стиксу он внушает страх, Царь услышал и притих.

Воротился он к царице, рассказал и много дней,
Проливали оба слёзы,  и по дальше от дверей.
Но исполнить всё же надо повеление судьбы,
Пусть и мрачной, пусть и страшной, приготовились они.
Полный город сострадает этой участи семьи,
К погребальной свадьбе гаснут в пепле факелы кабы
Подчиниться указаньям поднебесным божествам
Тихо слёзы утирают что струятся по глазам.

И как только всё готово к погребально торжеству,
Вышли в путь народ с девицей,
С общей болью по сродству.
Стали медлить с исполненьем
Удручённо Мать, Отец.
И на то Психея молвит, подбодряя их венец :

" Для чего вы долгим плачем старость
Муча(й)те свою?
Бесполезными слезами
Ой, напрасно запятнали,
Лица чтимые так мне.
И зачем седины рвёте и темните свет в очах ?
Вот награда вам достойна за неведому красу.
Только очень, слишком поздно
Вы опомнились, увы.
И теперь удары смерти из-за зависти - лихвы.
Ведь когда народы, страны в один голос нарекли
Мне с Венерою ровняться, вот тогда погибли мы.
Может имя лишь сгубило, чую так и вижу склок.
Отведите на скалу же где отмеченный мне рок.
В брак спешу вступить счастливый,
За супруга своего.
Для чего мне медлить мнимо ?
И оттягивать приход,
Кто рождён всему же миру
Лишь на пагубу и глот ".

Так сказав умолкла дева, с твёрдой поступью уже.
К шествию пристала смело, что вело её к скале.
И оставив на обрыве, в окружение факелОв,
В миг потухших из-за слёз, разошлис(я) все немыми.
И родители несчастны, удручённые судьбой,
Заперлись же в доме мрачно, в вечной скорби, в мир ночной.

А  Психею чуть живую, От испуга, страха, слёз.
Нежным веянием Зефира, всколыхнув полы унёс.
И в глубокую долину, в лоно луга что цветёт,
Опуская нежно-нежно, милу девицу кладёт.

Она сладко там уснула, подкрепившись вдоваль сном,
стала с лёгкою душою, видит речку серебром.
Высоченные деревья украшают рощу там,
В самом центре рядом с речкой, кой, не виданный сердцам
И с божественным искусством град стоит - "эпиталам".
Все колонны золотые, серебром на стенах блик,
Превращается в зверинец - диких, добрых, всяких лик.
о великий был художник, пол из россыпи камней,
Образующих картины, из зверей, из птиц, людей.
А на стенах тяжесть злата, и сияет блеском так..
Что откажет если солнце, сами залили бы светом,
Ведь для них сиё пустяк. пламенеет всё в том доме.
Он величен и могуч. будто сам Юпитер в сонме
Создал сие из-за туч.

Чуть немного расхрабрившись, входит внутрь открыв рот.
Но всего дивнее было, что ни кто не охранял,
Все сокровища из мира. ни засовов, страж, ни рыла.
Вдруг доносится ей голос, безтелёсый молвит он :
"Госпожа, дивитесь что ли ? вес, богатств неоценён.
И отныне всё твоё здесь. А пока иди же в спальню,
Отдыхай
Как захочешь сразу знай. прикажу создать купанье.
Мы твои рабыни ныне, голоса, чьи слышишь ты.
Завершишь приготовленье, пир накроем на столы ".

Блаженство почуяв и голосу вняв, Смыла усталось, опять бодрой став.
И вдруг очутился пред ней круглый стол. Богатый на явства и вин был раздол.
Лишь блюда летают и небыло слуг.И кто-то запел, подхватил другой вдруг.
Кифара играла невидимой тоже.И хором слились голоса все похожим.

Но сумерки тянут поводья свои,Психея спешит отойти там ко сну.
И ночью глубокой услышав шумы,Робеет за детство своё, ждя беды.
Ведь ей не известна она,и рядом на ложе, Взошёл к ней супруг и пробыл до восхода.
Супругою сделал своею Психею. И сразу как убыл, была к ней забота.
И так продолжалос(я) долгое время. И звук неизвестного голоса стал.
Служить утешеньем ей среди Были. Что так одиночеством тянет вокал.

Меж тем у родителей горе, унынье.
Молва ширью став и достигла сестёр.
Печальны и мрачны они поспешили.
В родительский дом, обсудить договор.

В ту же ночь со свое(ю) Психеей, Говорил, кто не виден, супруг :
"Дорогая моя ты супруга,жесточайшая гибель грядёт,
Твои сёстры придут на утёс тот.Ты молчи не скажи им ни звука.
А иначе мне жёсткую скорбь,А себе гибель верную шлёшь ".

В знак согласия она закивала,
И как только ушёл ночью он.
Вся в стенаньях она зарыдала.
Клеткой ей, чудный весь этот дом.

Целый день там она горевала,
Ближе к ночи вернулся супруг,

" Это ли ты, моя, обещала?
Что мне ждать от тебя милый друг?
День и ночь продолжая стенанья
Место ты всё себе не найдёшь.
Так и быть уступи ты душе,
И погибель ты там же найдёшь.
Вспомни только когда придёт время.
Запоздалы раскаянья твои. "
И под просьбы, угрозы о смерти,
Разрешил он желанья жены.

Разрешил дать им так же подарок,
Что захочет, то злато ль, камней.
Только молвил, как не был бы ярок.
Уговор от сестёр и о ней.
Чтоб супруга увидеть не смела,
Иль в момент потеряет здесь всё.
Святотатственным же любопытством
С вершин счастья слетит как серсо."

" Да уж лучше мне сто раз скончаться,
Чем лишиться тебя милый муж.
Ведь кто б ни был ты, я люблю тебя страстно,
С Купидоном тебя не сравню ж.
Но молю тебя просьбу исполни,
Прикажи ты Зефиру слуге,
Отнести моих девиц сюда же
Как меня он отнёс к той реке"

И всем телом прильнув для соблазна,
И прибавив к словам поцелуй
Молвит так : " Мой медовенький муж, душа крАсна"
Он не смог устоять, перед ней.

А сёстры спросив, где находится место,
В котором они лишились сестры.
Мчатся туда себе выплакать очи.
Крики их вторят там скалы востры.
" Что вы напрасно себя убиваете?
Вот она здесь я, о ком вы скорбите.
Щёки утрите и крик прекратите,
Раз в воле обнять ту кого так хотите".

Зефира призвав отдаёт приказание
И скоро они все в объятьях стоят.
И слёзы текут, но от радости сами.
Психея зовёт их под кров пусть узрят.

И стала показывать дома богатства,
Несметных даров и невидимых слуг.
А сёстры гуляв по широтам убранства,
Прониклис(я) завистью,
Просят сказать кто ей муж, что за друг?
Психея боясь наставленья нарушить,
Уж наскор придумала - он молодой.
Охотой любим и взбаюкан горами,
Недавно с пушком на лице, он герой.
И чтоб не нарушить её же решенья.
С дарами отправила быстро домой.

Они по дороге от желчьи растущей,
Между собою всё так объясняли :

" Вот же судьбы нас дорога ведущей
Как же слепа и жестока она.
Ведь рождены мы от матери той же
Но вот же жребий упал не туда
Нас же как старших в изгнанье от дома,
Ты отдаёшь за заморских мужей,
Ей же как младшей, последней из плода,
Мужа-красавца, богатств до ушей.
А мне что досталось? В отцы мне годится
И дома всё держит за кучей замков. "

И молвит другая : " А мне ещё пуще,
Весь сгорблен, достался, с подагрою злой.
С ним редко в постели мне можно остаться,
Не как я супруга, как нянька, изгой.
Я вижу что ты переносишь с терпеньем,
А я не могу больше выдержать весть.
Что той недостойной досталось так много,
Не быть мне уж женщиной теплится месть.
Она уж узнает, что мы не служанки,
А старшие сёстры, теперь же пойдём.
Воротимся к нашим супругам несчастным
Путь наказать мы гордыню найдём ".

План злодейский по нраву злодейкам,
Золото спрятав, к дому пошли.
Волосы рвали и плача притворно,
Замысел скрыли те против сестры.

Между тем для Психеи незримый,
По ночам объяснял всё супруг.

" Видешь лИ ты как всё здесь опасно?
В далеке начала судьба бой.
И коварные девки готовят,
На тебя кинуть козни горой.
Они спросят, придя, эти Ламии.
Рассказать про лицо, про черты.
Только ты им уж не говори.
Если же в простоте в чистом пламени,
Души нежной ты сделать не сможешь.
То не слушай речей и про мужа.
Твоё чрево пусть юно, уж носит дитя.
Коль сокроешь ты тайну -
божественным будет

Смертным же будет,
Коль нарушишь секрет ".

При вести такой расцвела вдруг Психея.
Дни считая и месяцы вся в нетерпении
Груз неведомый ей и она им дивится.
Постепенному росту его в наблюдении.

Те две заразы, гнуснейшие змеи,
Ядом дыша торопились вернуться.
И снова на краткое время к Психеи
Супруг появился и так говорил :

" Вот пришёл последний день,
Крайний случай, кровный враг,
Пол враждебный, ждёт мишень.
Лагерь снят, прошёл овраг.
Сестры обнажили меч,
К горлу твоему несут.
Пожалей себя и нас,
Дом - воздержанность спасёт ".

Речь заглушая и всхлипывая жалко
Молвит Психея мол есть ей смекалка.

" На сколько я знаю имел уже время
Ты убедиться в молчанье моём,
Раз я не увижу тебя и не смею.
Дай поведать мне ещё раз сестёр.
Да я узнаю, пусть, в нашем малютке.
Мне милых черты твои, дай же ответ.
Мрак же ночной мне не досаждает,
Так как при мне всегда твой только свет ".

Муж зачарованный речью такою,
В купе с объятьями, слёзы утёр.
Ей волосами своими, и молвил,
Что всё он исполнит и утром ушёл.

Злая чета, с кораблей прям к обрыву,
Не звавши и ветра бросается в глубь.
Но нежный Зефир принял их против воли,
Ведь помнит приказ дан ему с царских губ.
Они же не мешкая шагом поспешным,
В дом проникают и к жертве своей.
И льстивым обманом, прикрыв лицемерие,
Заводят с ней речь про мужей и детей.

Насытившись вдоволь, купанием и пищей
Ведут по намеченной свой всё расспрос.
А кто её муж и какою кровищей?
У Психеи с испуга всё переплелось.
Средних он лет, с редкой проседью, милой.
С соседних провинций, купец и богат.
И чтобы уйти от дальнейших расспросов,
Подарков дала и домой аккурат.

Пока дуновением лёгким Зефира,
Они возвращаются к своим очагам.
Между собою вот так говорили :

" Что скажешь сестрица о лжи этой дуры,
То юноша ей, то человек средних лет?
Не иначе негодница всё наврала нам,
Иль вовсе не видела мужа нет-нет!
Коль если не знает лица его складки,
То значит за Бога чтоль вышла она?
Я тут же повешусь на крепкой верёвке
Зная Матерью бога она прослыла.
(Да не случится этого! )
Однако вернёмся к родителям нашим,
СплетЕм подходящую ложь для неё ".

Ночь в срок пролетела, надменно прощаясь,
С родительским домом, спешат те к скале.
Оттуда обычным ветром вращаясь,
Спустились к земле и слёзы давя,
хитро молвят сестре :

" Счастливая ты всё сидишь не волнуясь,
Грозящей опасности не признаёшь.
А мы тут всю ночь напролёт в горькой скорби
О бедах твоих, и супруг твой с кем схож.
С тобой по ночам спит огромнейший змей,
Кой сам извивается в сотню петель.
Пасть же разинута, словно как бездна,
Ядом исполнен, для крови нет места.
Вспомни, оракул Пифийский нарёк,
Чудищем будет ведь твой муженёк.
Многие жители видели как ,
Вброд через реку, переправился гад.

Все уверяют что будет недолго
Он льстиво откармливать, скоро пожрёт.
Носишь самый вкуснейший ты плод.
Выбор тебе предоставлен сестрица,
С нами пойти и спастись, мирно жить,
Или во чреве у гада свариться.
Коли по нраву тебе житеё, дело твоё.
Мы же свой долг честных сёстер исполини. "

На Психею, бедняжку с простою душой,
Ужас напал от зловещих их слов.
И забыв наставления и свой же обед,
Смертной бледностью шепчит, попав на улов.

" Вы дрожайште сёстры, как верю я вам,
И те кто сказал вам, наврятли соврали.
Ведь я даже не знаю каков уж он там.
Только ночью я слышу голос в постели.
И мирюсь каждый день, что под утро исчез он.
Наверно и в правду чудовищный змей.
Часто грозным запретом он мне пригрожал.
- лицезреть ты меня же не смей -
Если можете вы предпринять что-нибудь,
Для спасенья сестры вашей в горе.
Действуйте же, а иначе погибель сулит в моей доле. "

Услышав сиё две преступные девки,
Отбросив хитрить, обнажили мечи.

" Так как кровные узы нас заставляют,
Ради тебя про опастность забыть,
Делай так :
Возьми острую бритву, тайно спрячь ты в постели.
С той стороны где отходишь ко сну.
Лампу возьми, до краЯев чтобы с маслом,
Горшочком прикрой её величину.
Затем,
Когда он придЕт и погрузится в сон,
На цыпочках ты соскользни из кровати,
И лампу от мрака слепого спася,
Свет призови, будет он прямо кстати.
Обоюдноострую бритву воздень высоко.
И сильным ударом бей голову с плеч.
И как только убийство своё совершишь,
Мы поможем добро это всё унести.
Посватаем замуж, достойнейшим браком,
За человека как и должна ты. "

А сами зажегши речами огонь,
Быстро сестру покидают.
Сильно боясь оказаться вблизи подобных несчастий, к домам отплывают.

Психея меж тем оставшись одна,
Волнуется в скорби, подобно бурному морю.
Трепещет, дерзает, в отчаяние вдруг,
Но в теле одном любит мужа и змея.
Но вечер пошёл уже к ночи своей.
Психея спешит весь закончить задел.
Муж прилетят и при дадавшись любви,
Ко сну отошёл, грёзы первые зрел.

Тут Психея ослабленна телом и духом,
Подчиняясь жестокой судьбе собралась.
Взяв светильник и бритву, женску робость, решимость. Подносит огонь, где спит не шевелясь.

Но как только все тайны постели открылись,
ЕЕ взору предстал прям нежнейший из всех диких чудищь, зверей, испокон.
Пресловутый то был Купидон.
Бог прекрасный, прекрасно лежащий,
Даже пламя увидев, стало ярче гореть.
А Психея сама, устрашённая видом,
Не владея собой, бледно наземь спустилась.
Видит голову золотом, кудри амброзией.
За плечами белёсые крылья лежат,
На кровати в ногах лук с колчаном и стрелами,
Благодельное Бога оружия склад.

Ненасытна она и весьма любопытна,
Не сводит с оружия взгляды свои.
Вынимает стрелу и кончиком пальца,
Колит себя глубоко до кровИ.
И в миг воспылала любовью к Богу любви

Разгораясь всё большею страстью она Наклонилась к нему, осыпать начала,
Поцелуями жаркими, страстью горя.
Всё боясь как бы не разбудить молодцА.

И пока она упаенная
И рассудком своим не владеюща.
Лампа, то ли там из предательства,
То ли зловредной зависти,
То ли сама прикоснуться жаждущи.
Маслом брызгает, на плечо правое,
Богу спящему.
Он вскочил и увидев запятнанной,
И нарушенной клятву несчастнийшей.

Не сказав же ни слова, он воздух воспарил
А Психея увидев такое
За правую ногу скорей ухватив
Полетела за ним из покоев.
Но долго летать в облаках не смогла,
Упала на землю вблизь дуба.
И молвил влюбленный из рощь кипариса
О том что стварила подруга.

"Ведь я вопреки повелению Венеры,
Тебя злом обречь на убогийший брак,
Сам предпочёл прилететь как влюблённый, супругою сделав тебя как-никак.
Сам себя ранил на что ? чтоб сочла ты
Будто я чудище и захотела
Голову срезать мне бритвой острой
из-за того что прям в ней просмотрела,
Эти влюблённые в тебя глаза.
Я же всегда убеждал, то и дело.
Остеригатся советниц твоих.
Ответят немедленно за свою выдумку,
Тебя накажу я исчезнув же вмиг. "
Окончив так речь, взмахом ввысь устремился.

Психея лежа распростерто, следила
Как в даль улетает стремительно муж.
И только он скрылся, ринулась к речке.
Бросилась с берега в водную глушь.
Но кроткая речка боясь за себя,
В честь Бога способного воду влюбить,
Сейчас же волной своей вынесла на брег
ЕЁ невредимой, средь трав положить.
И там же на берега гребне, случайно сидел деревенский бог Пан,
Он Эхо обняв, обучал её петь,
(голосами разными)
И козочки рядом паслись на лугу.
Психею измученную он зовёт,
И так как несчастье небезизвестно было ему. Так говорит :

" Девушка милая, я древний житель.
Пасу здесь стада, но научен и опытом.
Так вот если правильно я рассужу,
- А именно это и называют дар провидения -
То крайняя бледность у тела всего,
Походка не ровнаяровная, частые вздохи.
А главное слёзы в глазах, говорят
Что от любви черезмерной страдаешь.
Послушай меня, не старайся вперёд погубить ты себя,
Бросившись в воду или как-то ещё..
Грусть отложи да и выбрось печаль
А лучше с мольбами к великому богу из всех обратись.
И так как он юн, избалован, капризен,
То лаской старайся расположить.
В пользу свою. Купидоном зовут его кстати. "

Ничего не ответив пастушему богу,
Поклонившись ему она тронулась в путь.

Когда же Психея сильно уставши,
Тяжёлой походкой дошла далеко,
Неизвестной тропинкой к городу вышла.
Где муж от сестры там правитель всего.
Узнавши об этом она поспешила,
Сестре сообщить о присутствии своём.
И после объятий, приветствий, вопросов,
Она рассказала, оставшись вдвоём.
" Ты помнишь совет ваш, о муже и змеи,
Чтоб я поразила его средь ночИ?
Так вот когда я, при свете той лампы,
Взглянула на дивные Бога черты.
То сын был Венеры, само совершенство,
В неги у сна он лежал утончён.
Временем тем же, ох, злая случайность
Лампою брызнула маслом в плечо.

Проснувшись тотчас же от боли,
Меня увидав, да с оружием в руках.
Говорил :

" Ты уходи с моего быстро ложа,
Пожитки возьми, преступленье ужасно твоё.
Я же с сестрой твоей
- тут он называет твоё имя -
Торжественным браком на ней сочетаюсь"
И тут же Зефиру сказал,
Чтоб из дому он выдуть меня.

Не успела Психея речь окончить свою,
Как та возжделев, в купе с завистью мчит
Мужу солгав о кончине родителей
Взошла на корабль, и к мысу спешит.
Хоть ветер и дул, но не тот, всёж она
Слепою надеждой охвачена взвыла :

" Принимай меня Купидон, супругу достойну тебя!
А ты, Зефир, поддержи, свою госпожу, иду я. "
И со всего маху бросилась в бездну.

Ударяясь о камни у скал, её члены разбились и разлетелись.
В разные стороны для корма рыб, и чтоб звери наелись.
Так же погибла вторая сестра.
Мстительной каре ждать мало пришлось.
То же поддавшись приманке сестры,
Смерть обрела тоже пиром небось.

Меж тем как Психея искала супруга,
Он сам от ожога страдая лежал.
У матери в спальне и тихо стонал.

Тут чайка, белёсая , что в в недры ныряет,
На крыльях плывёт, пред Венерой представ.
Доложила о том, что сынишка уж ранен,
Поправится ль нет. Что у всех на устах.
Мол уж ропот идёт, поминают не добрым.
Венеру, со всею её же роднёй.
Сынок, мол, в горах там любви предавался,
Она ж всё купалась, играя с водой.
От дел то, отстали и страсти уж нет.
Не очарованья, ни прелести нет,
Нет браков супружеских, союзов нет дружеских,
И нету почтения даж от детей.
Всеобще позорище и отвращение,
От грязных союзов. Так молвила чайка.
Венера же в гневе, вдруг восклицает :

" Так значит у милого сынка, подруга
Какая-то там, ну и кто же она?
Породой из Нимпф, может из хоровода быть Муз или Граций, прислужниц моих. Может из числа Ор? "
Смолчать не смогла говорливая птица;

"Не знаю, госпожа; думается, что одной девушкой — если память мне не изменяет. Психеей она называется, — крайне он заинтересован".
Тут Венера воскликнула, аж негодуя :

" Так значит он любит Психею, вот как.
Соперницу мне по красе и воровку.
Похитевшей имя моё? шалопай,
Может сводней считает меня он неловко?
Так как я указала ему эту деву" .

Так возвав, выплывает она из глубины морской и сейчас же во спальню.
Сына там отыскав завопила крича :

" Это очень прилично, достойно кровИ,
Что попрал ты завет матери, госпожи,
Вместо того чтоб внушить наказания
Врагине моей, страсти кинуть ножи,
Себе предпочёл, сам мальчишка я вижу,
Иль что я потерплю, ту кого ненавижу?
Или ты, пустомеля, считаешь, противный,
Один только можешь наш род продолжать?
И что по годам, не зачнёт уже мать?
Ну так знай же другого, я сына рожу,
Во сто крат чтоб он был весь получше тебя
Иль раба я возьму, да и усыновлю
Твоему униженью чтоб был.
И ему передам, крылья, факел и лук.
Стрелы самые, что ты носил.
Не для цели такой, я тебе их дала.
В снаряжение всём ничего от отца.
Из имущества, знаешь ведь сам.

С ранних лет, впрочем, ты не воспитан
Проворен,
Без прочтения всегда помню старших толкал
И меня как убийца, ранишь и раздеваешь,
Отчима не боясь, как вдову измотал.
Мало того как обычаем сделал,
Наложниц ему поставлять, мне в ущерб.
Но я уж заставлю тебя пожалеть тут.
Увидишь ты горький супружества герб.
И что же мне делать, куда мне деваться?
Способ какой образумит пройдоху?
Что же к враждебной пора обратиться,
Воздержанность что оскорбляла нароком
Из-за распутства мальчишки?
Но толковать с деревенскою девкой
В ужас приводит меня эта мысль!
Однако откуда бы месть не пришла,
Пренебрегать ею глупый же смысл.
Полезней всего мне воздержанность будет.
Обиду заглаженной мою я сочту,
Только когда, она кудри обреет,
Крыло обкорнав, вот тогда отведу ".

Так сказав гневно ринулась вон,
Бурлила ещё желчь Венерина в ней.
На встречу попались Церера с Юноной
И видя надутое личико молвят
Почему красоту сверкающих глаз омрачают ей сдвинуты брови?
А она :

" Кстате вы повстречалися мне,
Желанье исполните моего сердца в огне.
Молю вас усилия всё приложите
И летунью Психею найдите.
От вас проишествия врятли укрылись
Это тот натворил, кого сыном назвать больше я не могу ".

На это богини, которым известно всё
происшедшее чтоб гнев успокоить
так говорили :

" И в чём преступление, что сын совершил ?
Зачем погубить хочешь ту что он любит?
Что за грех если он улыбается деве?
Он взрослый уже, больше юным не будет.
Может мальчиком кажется он тебе до сих пор?
Потому что уж выглядит явно моложе.
Ты же женщина, мать рассудительная
А всё рыщишь старательно шалости сына
Ставишь распущенность, ею виня,
В делах там препятствуешь милых - любовных.
Осуждая в прекраснейшем сыне своём
Удовольствия и ухищрения свои.
Явно уж кровных как день безусловных.
Кто из богов или смертных допустит,
Чтобы всюду ты сеяла в людях желание,
Если из дому сама же и гонишь
Любовь ты к любви.
И на ключь запираешь всеобщий рассадник женских слабостей долю
что порой грозовЫ? ".

Так из страха они пред стрелой Купидона
Пытались досрочно ему угодить.
Негодует Венера оттого что они,
В шутку обиды смогли обратить.

Быстрым шагом направила путь свой же к морю.


Психея меж тем, днем и ночью скитаясь
Всё мужа искала, не ласками пусть,
Мольбами хоть рабскими.
Гнев умягчить, всё сильнее желала.

Вдруг храм ей предстал на вершине горы,
Подумала "Может вон там мой владыка? "
И тотчас направила быстро шаги, Которым надежда вернула проворство.
Поднявшись по склону к святилищу видит
Пшеницы колосья, венки сплетены,
Серпы и другие орудия жатвы,
Но всё в беспорядке лежало увы.
Случается так у работников в зное,
Психея всё тщательно разобрала.
Не следует пренебрегать ни обрядом,
Ни храмом, мне б их состраданье снискать.


За этой усердной работой Церера её застаёт
И издали так восклицает :

" Достойная жалости дитя Психея,
По свету уж рыщет Венера во гневе,
Всю божию силу готовя и кару,
А ты тут корпишь при отсеве.
Что для себя ты предпримешь в спасенье? ".

И бросилась к её ногам тут Психея,
Слезами горючими их орошая,
Власами богини следы подметает
К её благосклонности просьбой взывает :

" Заклинаю твоей плодоносной десницей,
Тайной корзин сокравенной ,
Колесницей крылатой драконов прислужников,
Беспросветному браку Прозерпины
Чуть пленной.
Всем что молчанием окружено,
В святилище во Элевсине аттическом.
- Несчастной Психеи душе окажи,
Помощь прошу, я не иронически.
Позволь схорониться на несколько дней,
В этой груде колосьев, покамест.
Гнев у Венеры, столь мощной богини,
Не усмерится, иль я отдохну, силы восстановив " .
Отвечает Церера :

" Мольбами из слёз, я тронута сильно,
Помочь же хочу, но я не намерена,
Вызвать подруги старинной обиду,
Женщины доброй к тому же немерено.
Так уходи ты сейчас же отсюда,
И будь довольна, что я
Не задержала тебя,
Да и под стражу взяла " .

И вопреки своим ожиданиям,
Психея почуяв отказ,
И удрученная скорбью двойной, двинулась в путь в новый раз.
И видит среди рощи сумеречной,
В глубокой долине там храм.
Построен искусно он был.
И желая улучшить судьбу,
К святым приближалась вратам.

Драгоценные видит лежат приношения,
Златом вышиты на полотнищах слова,
Что развешаны по дверным косякам
И на ветках деревьев во знак торжества.

Отерев прежде слезы, склоняет колени,
Охвативши руками не остывший алтарь,
Возносит молитву :

" Сестра и супруга Юпитера,
Может в древнем святилище Самоса?
Кто младенческий крик твой узрел
И рождения свидетелем был.
Иль в блаженном пристанище ты прибываешь Карфагена высокого,
Где как деву тебя поминают,
По небу на льве рассекающий.
Иль в близи ты брегов у Инаха,
Прославляют тебя как супругу,
Громовержца, царицей богинь.
Охраняешь ты славные стены Аргосские.
Весь восток чтит как Зигию,
А запад Луциной зовёт.
- будь в моей крайней нужде мне Юноной
Покровительницей в столь многих мучениях.
И от страха грозящей опасности освободи.
Ты приходишь на помощь беременным женщинам. Кто в опасности заключены ".

Вдруг предстала ей Юнона во величии своём и сейчас же говорит :

" Поверь мне охотно склонилась бы я
К просьбам твоим, но против Венеры,
Невестки моей , как дочь, что любила всегда,
Моя совесть мне не позволит.
Да кроме того и законы строги,
Чужим беглым рабам помогать.
Без согласия хозяев, меня держат увы".

Устрашённая новым крушением надежд,
И супруга крылатого коль не узреть.
Ходу мыслей такому она предалась :

" Кто же может помочь мне в бедах моих?
Ни одна из богинь ведь когда,
При желании даже не в силах сама.
Куда стопы направить, средь ловушек одних?
Под чьим кровом во мраке смогу я укрыться от взора Венеры великой ?
Вооружись наконец по-мужски силой духа,
От надежды ничтожной, пустой откажись.
Добровольно отдай себя в распоряжение
Владычицы, может быть ты её и смягчишь.
Может быть и ещё я в том доме найду
Кого долго искала я так " .
На успех не надеясь у этой попытки.
Она думала речь как начать ей свою.

Венера от мысли найти отказалась,
Земными путями её. И на небо помчалась.
Она колесницу себе приказала
Чтоб в миг снарядили для ней.
Вулкан, мастер дел золотых, её сделал.
Подарком на свадьбу друзей.
Тонким напильником выровнил грани,
И сделав её тем ценней.
Из многих голубок ютятся что возле
Покоев владычицы имееются две.
Белёсая пара в вес;лом пол;те,
Впрягается в упряжь, взлететь чтоб уже.
И звонким чириканьем сопровождают
В камнях драгоценных богиню вся свита.
Облака расступились и небо открылось,
С весельем приемлет богиню эфир.
Ни встречных орлов, да и ястребов хищных, Венерина свита нисколь не боится.

Тут же направилась к царским покоям.
С надменностью в тоне Юпитеру молвит.
Что нужен ей будет Меркурия голос
Кой каждый из смертных уловит.
Отказа не дали Юпитера брови,
Тотчас торжествуя с Меркурием рядом.
Спустился с неба те двое.
В волнении Венера вот так говорит :

" Мой братец, Аркадиец, ведь знаешь
Не предпринимала я тайно
Ни что от тебя и сейчас,
Наслышан что долго искала служанку.
Скрывающейся ото глаз.

И мне остаётся твоё глашатайство.
Награду за ней всенародно пущу.
Так вот поспеши ты с моим поручением
Подробно преметы все я запишу" .
И лист отдаёт где начертано имя
Сама удалудаляется сразу домой.

Незамедлил Меркурий оббегая народы,
Он так оглашал порученье ему :

" Если кто мне укажет место то где беглянка,
Дочь служанки Венеры, Психеей зовут.
За Муртийскими метами, в виде награды,
От Венеры самой поцелуй же возьмут.
Сладострастых семь будет и один медвянной.
Самый ласковый он с языком прикасаясь".
И после такого, все наперебой стали рыскать Психею по всюду.
Она же уже приближалась к вратам,
Владычицы , вдруг подбегает Привычка.
Из Венериной челяди та, и кричит что есть мочи :

" Наконец-то служанка негоднейшая!
Вразумела что есть у тебя госпожа.
Знаешь ли отыскать чтоб тебя!
Сколь трудов стоило сослужа.
Хорошо что ко мне в руки попалосЯ.
Словно в когти у Орка я для крепежа.
Наказанье получишь немедленно, да! ".
И смело вцепившись ей в волосы,
Тащила её между тем,
Как без всякого сопротивления,
Шла она не мешая ничем.

И как только Венера увидела,
Что Психея стоит пред лицом.
Разрозилася громким же хохотом.
Как человек гнев до бешенства чей доведён.
Затрясла головой, ухо правое чешет
И так говорит :

" Наконец-то свекровь ты свою посетила,
Или мужа пришла повидать?
Кто от раны страдает тобою нанесённой,
Удостоила нас что пришла, так сказать.
Будь спокойна сумею с тобой обойтись,
Как заслуживает добрая тут невестка!
- и кричит -
Где Забота и Уныние? Где служанки же мои? ".
Им явившимся на зов, передала на истязание.
Те согласно приказанию плетью избивали страстно,
И другим предав мучениям,
Пред господские очи снова привели её.
И опять Венера смехом покатавшись говорит :

" Наверное ждёшь от меня сострадания,
От вида вот вздутого живота?
Отродьем которым ты собиралась,
Осчастливить названием бабушки меня?
Дествительно четь для меня в цвете лет,
Называться такою,
И слышать у низкой рабыни что сын, Венериный внук , впрочем глупая я,
Напрасно сказав слово "сын"
Брак не равен тут был ,без согласья отца, без свидетелей, в доме в дали.
Недействительный брак, если будет дитя незаконным то будет оно,
если вообще я позволю тебе его доносить ".

Так сказав налетает она же на ту,
Платье ей раздирает по-всякому.
И колотит нещадно, тащит волосы ей
Тянет голову ей по двоякому.
Берёт рож и ячмень, просо, мак и горох,
Чечевицу, бобы и смешав.
Вкучу всё говорит :

" Думается, что рабыня как ты,
( Безобразная )
только службой усердной могла угодить,
Кучу эту зерна до темна разбери,
И работу мне дай оценить ".

Указавши, отправилась на брачный пир.
А Психея руки даже не подняла,
К беспорядочной куче, кою не разобрать.
Так сидела уныло молчала она.
Вдруг какой-то деревенский муравьишка
крошечный,
Возмутившись от свекрови её ненавистью и,
Знавши как сложна работа принимается бежать,
И окрестных муравьёв ревностно их созывать.

" Сжальтесь проворные питомцы земли
Над супругой Амура.
Придите поспешно на помощь же вы.
Красавице тут молодой и понурой ".
Одна за другой волны ринулись в бой.
Шестиногих существ, все усердно.
По зёрнышку кучу всю распределив.
С глаз исчезают экспертно.

С наступление ночи, с брачного пира Венера явилась, чуть пьяна от вина.
По телу всему роз блистающих вьются,
Гирлянды благоухания распростроня.
И видя работу она восклицает :

" Не твоя, негодница, рук работа!
Это сделал тот, на погибель вам,
кому нравишься ".
Бросив ей кусок чёрствого хлеба,
Спать пошла, между тем Купидон.
Охранялся же стражей серьёздно
Узник он одинокий от части притом,
Чтобы рану себе он не разбередил,
Или чтоб не видаться с желанной.
Так прошла мрачна ночь, да под крышей одной,
Разлучённых влюблённых охраной.

Но как только Аврора в колесницу взошла, позвала же Психею Венера.
И обратилась словами такими :

" Видишь вон рощу там, что в доль берега
речки растёт?
На краю же кусты, там источник в них скрыт, там откормлены овцы пасутся,
Нет надзора у них, все покрыты руном,
Золотым, я велю принеси мне хоть клок ".

Психея охртно отправилась в путь,
И не чтобы приказ совершить,
Чтоб бросившись с берега в реку,
Ей покоем себя усладить.
Но вдруг из реки, лёгким шелестом ветра,
Сладчайшей из музыки вещает тростинка зелёная :

" Ой, Психея, столько бед испытавшая,
Не пятнай этих вод (священных) ты несчастной же смертью.
И смотри не ходи ты к ужаснейшим овцам
В час когда их палит солнца зной.
Только после полудня, речная прохлада
их успокоит когда.
Спрячся ты под широким платаном
Что влагу черпает из той же реки что и я
Ты найдешь свою шерсть на соседних ветвяк , всю застрявшую в переплетеньях.
- стоит лишь потрясти за листву ".

Всё исполнив она набирает тайком
пазуху полную шерсти мягкой златой,
Однако не вызвала вновь одобрения
И брови нахмурив со злою улыбкой
Венера гласит :

" Небезызвеснен и этот свершитель,
Но я испытаю как следует щас.
Видешь там под скалою вершину?
Где тёмные воды текут посейчас.
Приблизившись там к котловине,
Болота Стигийские они орошают,
И волны Коцита питают,
Оттуда с глубокого родника,
Принеси мне воды ледяной,
В эту склянку нальешь и сразу долой".
Сказав так она, бутылку дала,
ей из хрусталя.

Та с усердием ускорив шаг,
Устремляется к самой вершине.
Думая найти конец свой, горестной судьбине.
Но добравшись до тех мест,
Видит трудность необьятну.
Безнадёжна в крутизне высоченная скала,
Справа, слево там драконы несмыкавшие глаза.
И к тому же воды сами, поминутно восклицали,

" Назад! Что делаешь? Смотри!
Что задумала? Берегись! Беги! ".
Окаменела Психея от этой задачи,
Утешения лишалась последнего - слёз.

Но не скрылись же от справедливейших взоров,
Проведения благостного страданья души.
Птица всевышнего царства Юпитера
Хищьный орёл ей предстал средь глуши.
И вспомнив старинную службу свою,
Когда Купидон виночерпия выкрал,
Подумал что помощь супруге в трудах,
Самого Купидона почтит и к девушке речь обратил :

" И ты надеешься, простушка,
Без опыта в таких делах,
Хоть каплю раздобыть украдкой,
Иль приблизится к брегам,
Столь грозного сколь и священного истока?
Разве ты не знаешь что-ли?
ВОды здесь страшны богам,
И Юпитер их обходит
Ибо как клянётесь вы, вышнею волей богов,
Небожители же - Стиксу,
Дай мне склянку, двинусь к мысу ".
Быстро взяв её когтями, он спешит то вправо, влево,
С окалёнными зубами, средь драконов
Быстро, смело,
Языки тех вод трёхжальны, отгоняют птицу прочь.
Отвечает что Венера приказала дело смочь,
Эта выдумка немного облегчила доступ сей.

Получив так с радостью склянку понесла её скорее.
И опять не удалось ей снискать, той одобренье.
Та с зловещей столь улыбкой, предвкушая тяжесть бед, говорит ей :


" Как я вижу - ты колдунья прям-таки великая
Так умело, совершенно исполняешь все задачи.
Но вот что куколка моя должна ты, светлоликая,
Эту баночку возьми
- и вручает ей темпаче -
Отправляйся в преисподню,
В Орка царство сАмого.
Прозерпине банку дашь, от меня ей скажешь :
" Просит Венера тебя ей прислать,
Красоты хоть немного твоей, хоть на день
Так как собственную, она всю извела
Всё за сыном больным ведь ухаживала"
Но возвращайся не мешкая ты,
На собранье богов мне чтобы пойти.
Умаститься немедля придётся.


Почувствовала больше чем когда-либо,
Настал для Психеи последнийший час.
Что на верную гибель, её посылают
Без прикрытия словами и всяких прекрас
Чего же больше? ей приказали отправиться в Тартар к душам усопшим.
Своими ногами и добровольно.
Не медля уж более.
Она устремилась до башни высокой
Броситься вниз собираясь оттуда,
Так как считала что этим путём,
Лучше всего ей сойти в преисподню.
Но вдруг неожиданно башня ей молвит :

" Бедняжка, зачем ищешь гибели в пропасти?
Труды, почему, и опасности новые,
Так легко удручают тебя?
Ведь раз дух твой однажды отделится от тела, в Тартар явно сойдёшь,
но обратно условий вернутся уж ты ненайдёшь.
Вот послушай меня.

Неподалёку отсюда находится Лакедемон.
Знаменитый то город Ахайи.
По соседству с ним с ищещь Тенар.
Что сокрыт человеческой стаи.
Там расщелина Дита и через врата дорога видна.
Как только доверишься ей, переступишь
порог,
Прямым ты путём царства Орка достигнешь.
Но только вступать в этот сумрак должна, ты не с пустыми руками.
В каждой неси по ячменной лепёшке,
Замешенной в м;де с вином.
А во тру две монеты неси за зубами.
И пройдя большу часть смертоносной дороги, ты встретишь хромого осла.
Он нагруженный будет а рядом погонщик,
Попросит полешек чтоб ты подняла,
Упавших из вязанки, ты же молчи и дальше иди.
Вскоре дойдёшь и до мёртвых реки,
Начальником там поставлен Харон.
Тут же пошлины требует, и только потом
Перевозит в утлом челне на тот берег реки.
Значит, и там средь умерших
корыстолюбие всёж процветает :
Видишь даже такой бог как Харон,
Ни чего даром делать не станет.
И бедняк умирающий запастись должен медью ,
иль ни кто не позволит ему дух испустить.
Старику же ты грязному за перевоз
Дашь в уплату один только медный.
Но смотри чтобы сам вынул он изо рта,
Рукой своей старой и бледной.
И это ещё не всё :
Когда будешь ты переправляться
Чрез медлительный речки поток,
Выплывет мёртвый старик на поверхность,
Вскинет сгнившие руки дедок,
И будет просить чтобы в лодку втащила
Но ты не поддайся
недозволенной жалости.

Когда переправиться ты через реку, пройдёшь и увидишь там старых ткачих.
Попросят они чтобы ты приложила к работе их руку. Оставь их одних.
( тебя не касается это )
Ведь всё это будет и много другого,
Возникать по коварству Венеры.
Чтобы выпустила ты из рук хоть одну
Из лепёшкек ячменных на мёде.
Коль одну ты хотя бы утратишь,
Белого света тебе не увидеть уж боле.
Преогромный пёс трёхглавый,
Страшный, извергая рыг.
И пугая мёртвых тщетно, зла он им не причинит,
Лежит у порога чёрных чертога
И постоянно он охраняет жилище Дита
И Прозерпины.
Которая примет тебя там любезно,
Предложит на мягком сиденье присесть,
Попросит отведать и пышную трапезу,
Но ты же сядь на пол, взяв хлеба поесть.
Затем доложи, мол зачем ты пришла,
Приняв что дадут, возвращайся обратно;
Лепёшкой второй, ты смягчи ярость пса,
Монетой плати же скупому на лодке,
Перебравшись чрез реку, ступишь вновь на дорогу,
И небесных светил ты узришь хоровод.
Но вот что считаю особенно нужным предупредить,
Не вздумай ты банку открыть.
Не проявляй любопытства к скрытым сокровищам в ней.
Божественной красоты узреть ты не смей".
Так прозорливая башня пророчество ей изложила.

Психея, не мешкая, двинулась к Тенару.
Взяв, как положено, лепёшки, монеты.
Молча пройдя мимо погонщика,
Дав перевозчику за переправу,
Все соблюдая заветы,
Оставив все просьбы покойника,
Пренебрегши мольбами коварных ткачих,
Успокоив лепёшкой пса страшную ярость.
Проникла в чертоги, минуя опасность.
Хозяйкой предложенным, не польстившись сидением,
и кушаньем сладким, смиренно севши у ног,
И довольствуясь хлебом простым,
она изложила Венерину просьбу.

Сейчас же запрятала баночку полную,
Глотку заткнув лепёшкой там псу.
Монетой оставшейся дань заплатила,
И выбралась из преисподней,
веселее чем туда заходила.
И снова увидела свет белый Психея
и поклонилась ему.
И хоть торопилась она поскорее,
Любопытство уж дерзкое ей овладело,
" Какая я глупая, - она говорит, - что несу с собой столь красоту, и не беру для себя хоть не множечко, чтобы понравиться моему, прекрасному и возлюбленному ".

И сказав так она открывает ту банку,
Там же нет ничего, ни какой красоты,
Только сон там подземный, стигийский
сейчас же
Из-под крышки находит к ней из пустоты.
И по телу всему густо облако льётся,
Овладевая ей с оцепиненьем,
В тот же момент и на той же тропинке,
Упала, лежит как мертвец во мгновенье.
А Купидон залечив тяжку рану,
Не в силах терпеть что Психеи всё нет
Выскользнул через окно его комнаты,
На отдохнувших в бездействии крыльях
Мчится к Психеи своей(ю) во след.
Снимает он сон с неё, прячет же в банку,
Психею он будет уколом стрелы,
И говорит :
" Вот ты бедняжка, чуть опять не погибла,
Всё из любопытства того же опять.
Но ты исполни , пока что, усердно
Приказ кой дала тебе мать.
А об остальном уже я позабочусь ".
Сказав так проворный влюблённый,
На крыльях вспорхнул, был он ярок,
Психея ж спешила Венере отдать,
Прозерпинин подарок.

Меж тем Купидон любовью снедаемый,
И Боясь внезапной суровости матери.
За старые хитрости он принимается,
Быстрыми крыльями в высь небес устремляется,
Со скорбным лицом и мольбами
К Юпитеру он обращается.
Юпитер, тогда, по щеке потрепав Купидона, поднеся его руку к лицу,
Целует и так говорит он ему :

" Хоть ты, сынок, господин мой,
Не оказывал мне почтения,
Присуждённого мне собранием богов,
А в обратном даже значении,
Грудь мою, где законы стихий и светил,
Часто ты поражал всё ударами,
И не редко позорил грехами земных,
Возжделений и их же угарами,
Ты пятнал мою честь, и доброе имя,
Заставлял нарушать и законы,
( Особенно Юлиев закон )
Унизительным образом ты заставлял меня,
Светлый лик мой менять на вид змея, огня,
Птиц, зверей и домашнего даже скота.
- всё же памятуя, снисходителен я.
да и ты вырос в этих руках.
Я исполню твои все уж пожелань(я).
Уберечься сумей ты от злых во сердцах.
А ещё должен ты, несравненной красы,
Если есть, в это время с искать,
На земле деву мне, там какую-нибудь,
Да и в вознаграждение мне дать ".

Сказав так приказал он Меркурию звать
Всех богов заседание ждёт.
Кто не явится в срок на небесный совет,
Десять тысяч с тех нуммов пожнёт.
Небожители быстро наполняют покои,
И Юпитер всех выше сидя так говорил :

" Боги, внесённые в списки же Музами,
Конечно, вы знаете этого юношу,
Вырос который у меня на руках,
Решил я уздо(ю) сдержать его буйные,
Порывы цветущей молодости.
Хватит с него, что его ежедневно,
Порочат рассказами и всякого рода сквернах.
Надлежит уничтожить, всякий повод уж к этому, и связать мальчуковость, распущенность брачными путами.
Он девушку некую выбрал,
И невинности её лишил.
Пусть же останется она принём,
И вечной любовью насладятся вдвоём.
- И, обратясь к Венере продолжает: -
А, ты, дочка брось всякую здесь печаль,
И не бойся что род знаменитейший твой,
Пострадает от брака со смертной.
Я сделаю так что союз будет равным
Согласно законам бессмертным ".
Тут он Меркурию дал приказание,
Психею схватить и доставить на небо,
Чашу с Амброзией ей протянув говорит:

" Выпей, Психея, стань же бессмертной.
Пусть из объятий твоих как даров,
Твой Купидон же не отлучится,
Союз этот будет на веки веков ".

Немедленно свадебный стол накрывают,
На ложе почётном, прижавши к груди,
Возлежал новобрачный со своею Психеей,
И так же Юпитер с Юноной - вожди.
За ними все боги идут по порядку.
А чашу с нектаром, что вино заменяет,
Юпитеру кравчий его подавал,
Отрок он сельский и славный сияет.
Остальным подносил же Либер гостям.
Оры всех осыпали цветами,
Кушанья приготовил Вулкан,
Грации благовониями окропляли,
Музы пели и воздух был прян.
Аполлон же там пел под кифару,
И Венера прекрасная, сладкой музыке в такт,
Танцевала в таком вот составе :

Музы пели же хором,
И на флейте играл там Сатир,
а Паниск дул в свирель.
Так во власть Купидона Психея,
С должным всем отдана и значением.
Прошёл срок родилась у них дочка.
Мы зовём по сей день Наслаждением.



Так  рассказывала  пленной  девушке  выжившая  из  ума  и   пьяная
старушонка, а я, стоя неподалеку, клянусь Геркулесом, жалел, что нет при мне
табличек и палочки, чтобы записать такую прекрасную повесть.



Метаморфозы, или Золотой осёл
(Апулей; Кузмин, 1956)  7077