Записки ветерана авиации

 ГОЛУБАЯ  ПОЛОСКА
Василий Дубов

Повесть

Часть 1.

Вместо пролога

Мандатная комиссия летного училища заседала в одной из комнат пустующей курсантской казармы, где все звуки, отражаясь от оголенных стен, гулко громыхали и словно зависали на некоторое время в прохладном воздухе.
Мы, будущие курсанты, сидели вдоль стен коридора на низких, длинных скамейках, принесенных из спортивного зала, напряженно вслушивались в изредка долетавшие из комнаты трубные, гулкие звуки, пытаясь уловить хотя бы смысл задаваемых комиссией вопросов.
Яшка Яшкин, мой земляк и товарищ по аэроклубу, стоял у двери, прислонившись широкой спиной к стене, и передавал, с некоторыми комментариями всё, что ему удавалось расслышать. Но поскольку вся его болтовня вызывала только взрывы смеха и походила больше на игру в испорченный телефон, то, естественно, нам мало что удавалось услышать дельного из этой загадочной комнаты. Единственно, что он передавал добросовестно и без искажений, так это фамилию очередного курсанта.
- Буг...ров - крикнул дурашливо Яшка и часто-часто заморгал своими длинными белесыми ресницами.
- Ух, ты! Это ж тебя, Вася. А я как-то и не подумал. Ну, дуй, исповедуйся.

Члены комиссия сидели слева у стены за столом, покрытым красным кумачом, и деловито, не поднимая голов, рассматривали какие-то бумажки, лежащие перед каждым в аккуратненьких папочках.
Председательствующий, черноволосый грузноватый мужчина, с тёмно-красными ромбами в голубых петлицах новенькой гимнастерки и двумя орденами на груди, внимательно и строго осмотрев меня, спросил:
- Бугров?
- Я.
- Василий Андреевич?
- Да.
- Из вашей автобиографии нам не совсем ясно, кто были ваши родители?
- Почему - были? - удивленно переспросил я, - Мать и сейчас жива, работает, а вот отца – нет. Умер в 1929 году.
- Расскажите подробнее о них,- попросил председатель.
Чуть помедлив, я беспомощно развел руками и ответил:
- Все, что знал о родителях, я там написал. Больше о них мне ничего неизвестно.

Сидевший справа майор передал председателю какие-то бумаги и тот, бегло просмотрев их, удовлетворенно произнес:
- Ну, вот, а вы говорите ... да-с ... ну-ну, отлично. Да будет вам известно: родители ваши в 1919 и 20-м годах служили в 5-й Красной армии ... Демобилизованы... - Он бегло пробежал глазами другую бумажку и, снова глянув на меня, закончил: … в 1921 году. Вопросы к нему есть? - спросил он, оглядев членов комиссии.
Вопросов не было.
- Вы зачисляетесь курсантом военной авиационной школы пилотов. Поздравляю!
- Пригласите Голубева, - сказал сидевший с края стола капитан.
Поблагодарив комиссию, я вышел.

Несколько позже, когда мы одели военную курсантскую форму и были распределены по эскадрильям, я вновь встретился с председателем комиссии. Он пришел к нам на комсомольское собрание и поздравил меня с избранием секретарем комсомольского бюро.
Поговорив со мною наедине о делах комсомольских, он вновь попросил рассказать о родителях.
- Вы не удивляйтесь, товарищ Бугров, - успокаивал он меня. – Через некоторое время мы вручим вам самое современное и самое грозное оружие Красной армии - боевые самолеты. И мы должны быть уверены, что это оружие попало в надежные руки. Вы меня понимаете?
Да, я прекрасно это понимал, и у меня не было и тени сомнения в правомерности его вопросов, но меня самого вновь поразила удивительная пустота моей биографии.
Оставшись один, я долго сидел, не зажигая огня, в нашей, по-казарменному строгой, комнате комсомольского бюро. Смутные видения моего раннего детства, а затем и юношества возникали перед моим мысленным взором.


http://stihi.ru/2021/05/06/3047