конская требуха

трение сошло с каторги,
когда одинокие технологии вздыбились
над своим значением.
тогда рой вещей завитал,
закуралесил,
и свист магмы топотом огласил
простор. мой кудесник был в ветрах,
он не знал ни пришествия, ни отплытия мнимого,
и черные корни витали над правосудием.
тонкие грани ответвлялись и вклинивались
в черные знаки, когда трон мрака запасся терпением
для чтения свитков.
тогда толстые корни полились сквозь святость,
и мученик отгрыз немного корней от текста.
свечи погасли, и толстый тополь перешагнул грани перлов.
свечи знали про свитки, что лились сквозь корни,
и теплые руки гладили раненые ноги,
когда полились и плоть сквозь краску,
и рама окна преобразилась в свете.
стон огласил пищу
и мода приняла вид тормоза.
кони пристали к берегу,
и конская требуха заполнила тарелку.
святость мазнула навозом все мнимые грани,
и плоть прожженно топала по земле.

кроны листопада распухли и потекли,
тени отпали от святости,
и корни поели медленными шагами из земли,
чтобы просветить уныние.
теплым снегом все засыпало,
и рот наполнился радостью.
скот пропихнул гордость,
тепло соорудило литавры,
твари разгрызли утюг.
кренились судьбы внутри казематов,
и прения прекращались в свете мнимом, как оркестр.
веники лились из рук,
сваи наполнялись серебром,
стон оглашал будущее,
двери закрывались по собственному желанию,
темные судьбы наполняли ладони, что жаждали зла на миг.
кренилась судьба, что знала свою погибель,
и тихий мрак лизал ее руки.
свет проникал сквозь стены,
свет портил мрак и его проявления
свет лез в двери и листал свое будущее многими
перстами. только кони плелись за паладинами
врозь и сочиняли свое будущее короткими заклинаниями.