Мой прадед с Муравлянки

Спасибо, прадед, тебе за победу!
Что принес нам покой ты и мир!
А еще я хочу вам поведать,
Что не зря он надел свой мундир!
Прошел войну, домой вернулся
И со слезами на глазах
Обнял жену, детей коснулся,
Поведал им свой жуткий страх...

А началось все с лошадей,
Что мужики погнали из совхоза.
Тогда они не знали тех людей,
Что принесли в страну угрозу.
На фронт держали путь они,
Чтобы стране не дать упасть -
Страх смерти в дУшах схоронив,
Шли умирать они за власть!
За власть, за Родину и за детей,
За честь, за правду, за свободу!
Оставив дома жен и матерей -
Они шли бить фашистского урода.
Но до фронта дойти не смогли:
В плен взяли проклятые фашисты.
Эшелоном в поезда их завели,
Они, своим, освободили путь нацистам.
Но солдаты наши духом не пав,
Эшелон разломали - бежали!
В спину слышен немецкий был нрав,
Кто остался - всех постреляли...
Это первый его был плен,
Где оставил друзей своих дед.
Из последних сил встав с колен,
Дал слезам своим он запрет!
Во второй раз - попал под облаву,
Снова плен, оковы и страх.
На работу погнали оравой,
Здесь и боль, и ужас в глазах...
Но и здесь не сплошали ребята,
Все кто мог бежать - убежал!
И в лесу, зимним днем, хрипловато
ВОлка воем своим поддержал.
Выл от голода, боли и ужаса,
Что не видит конца он войне,
И слезами его сердце дУшится,
Оставшись с собой наедине.
А когда он деревню нашел,
В предвкушенье, что встретит своих,
Он заплакал, в дом робко вошел,
Там фашистов узрев, он притих...
В третий раз оказался в плену,
Но побегу был уж "научен"!
Свой бушлат на ходу застегнув,
Он бежал от врага измученным.
А под Минском он встретил отряд
И прибился к нему, к партизанскому,
В тот момент прадед был очень рад,
Хоть условия и были "спартанскими".
Там вручили ему пулемет
И сказали:"Бей морду фашистскую!"
Дед мой гордо его пронесет:
Всю войну, кладя нечисть садистскую!
На Варшаву их гнали пешком,
Трое суток, чтоб успеть до восстания.
Стрельба в спину им стала толчком:
Воля к жизни - пришло осознание.
И дошел прадед мой до Берлина,
Вот он враг, что рукою подать,
Был подорван презрительной миной,
Но мой дед не хотел умирать...
Он остался живой, так хотел, видно Бог!
И израненный сердцем и телом,
Он вернулся домой, на родной свой порог
Жил с осколком до возраста зрелого.

За столом, в полумраке, где тишь создалась,
Весь рассказ они слушали, сердце зажав,
И по телу у каждого дрожь пронеслась,
Душу в клочья им полностью разорвав.
В эту ночь прадед мой, оставшись один,
Он уткнувшись в подушку, не забудет вовек,
Заревет от разрыва им боли внутри,
Ведь видел он на что способен человек!..