коронованное безумие

свет опорочил свое настоящее, которое было
лилово, как снег, и безумие забывало все
то, что происходит. корни снега были в величине,
и оплошности ветра гребли под себя, будто присматривая
за каждым моментом, будто припрятывая его на черный день.
корни снега были в пустоте, и мы не знали, в чем его
грубые мысли. мыс за мысом росли воды, и момент открывался, как небо над
головой. спеть могла и вода, и буря, и тишина. но главным певцом было
молчание, главные корни оно обволакивало своей речью,
когда замолкли все вершины, и знак стал безумием,
и годы унизили каждую тварь до полного растворения.
коней стегали твердыми камнями, и мудрость таила все ценное
и искомое, чтобы чресла могли вырасти и говеть,
могли блистать и плодородить. чем-то несло  от суши,
и кони падали в пропасть дивную и незаменимую.
суша смыкалась в судьбе,
твердое имя знало свой конец.
прения прекращались  и на землю падало царствие высоты.
ступал медленно танцор, и звезды сличали каждая
свое безумие. томными очами наполнилось
семя, и выбор пал на коня, что творил в себе
свое время для пастбищ и скачек.
медленно конь прошел по канату,
и пропасть замкнулась для глаз,
и радость пропела для канатоходца, отрешенного в своем уме.

ставни закрылись и огонь упал в ладонь,
когда север прошел по колее.
север был мозгом,
он знал детали,
и стежки намечали свое присутствие в молотьбе.
стальная молодость кричала и ругалась,
и мошна наполнялась серебром.
кони пришли и заплакали в присутствии мастера.
только таверна полнилась серебром
и золотые листы падали с дерев при молотьбе.
кони пришли царствовать и повелевать,
они пришли казнить всякий грех и всякую мысль о нем.
только они знали, только они чуяли пришествие тонких граней.
кони прыгали над рвом и отделяли сущее от сущего.
про молодость говорили и гривы,
и крупы, и копыта.
так с сажи посыпался и гвоздь,
и метр, и копоть, когда литавры забились в целостной груди,
когда океан переполнил собою человека.
тогда тело узнало,
где прибыль от старых рук,
где кони, где лани и где поле беспробудное.
тогда солнце упало в ладони и север обнажил
свои клыки. и чуть-чуть легче стало коронованному безумию .