Сказка о короле гномов и золотом стакане

Сказка о короле гномов, сыне его алчном принце Лаваре, Владыке-медведе, дочери его прекрасной Царевне-лисице и волшебном золотом стакане.

На небе звезды пировали,
Природа дикая ко сну
Клонилась тихо. В старину,
Как повествуют нам скрижали,
Верны привычному труду,
Бывало, ночью жадно гномы
Таскали камни и руду,
Ломали горы, в эти сломы
Легко смотрел проворный глаз,
Ища белесый свой алмаз.
Пронырливо крутилась шея,
Огонь во имя Прометея
Светло на факеле горел
Тому, кто золота хотел.

Однажды гном махал киркою,
Колол упорно твердый грунт
И золота за фунтом фунт
Набрал под тяжкою горою.
В мешок его сложил устало.
И с содроганьем алчных скул
Киркой еще разок махнул,
И все ему казалось мало.
Пещерный дух – хранитель скал -
Разгневался, да не на шутку,
А гном напуган: страшно, жутко,
Но он рубить не перестал.
Лишь только пятнами покрылся,
Взъярился и рассвирепел.
Какой наглец, да как он смел!
И к духу злобно обратился:
«Ты здесь живешь из века в век,
А сам не гном, не зверь, не птица
И даже ты не человек.
Ты просто воздух – небылица.
Тебя я не боюсь подавно,
И сила мне твоя не явна...»
Закончить фразу не успел,
Как мигом гном окаменел.

Лицо немого истукана
Заполыхает, заревет.
Пробудится жерло вулкана,
Вот магма красная плывет.
А истукан, застыв, твердеет
И недвижимо багровеет.
В плену неодолимой власти
Вдруг раскололся он на части.
Загрохотали горы, встали,
Взвились они в последний раз
В неиссякаемой печали
И грозно рухнули тотчас.

Минуло десять тысяч лет,
По-новому зажили гномы,
Уж позабыв про тот сюжет.
Края им дивные знакомы:
На месте гор лежит равнина,
По ней веселый ручеек
Стекает в сочную низину,
Где красочный цветет лужок.
И солнце яркое сияет,
И нежный дует ветерок.
Он свежесть будто прорицает,
Он будто свежести пророк.
Земля живая словно дышит
И шум травы невнятный слышит.
И лишь одной известно ей
О том, что спрятано под ней.

В ту пору царствовал Легесий,
К нему из городов и весей
Спешили гномы на поклон,
Ведь был великодушен он.
Врагу отпор давал достойный,
А другу дар благопристойный,
Храня державною рукой
И мир, и счастье, и покой.
Заликовало гномье племя,
Настало радостное время -
Женил он сына своего,
Недолго сватали его.

Лавар – наследный принц любимый,
Единственный, незаменимый
На свадьбу надевал венок,
Но в день венчанья занемог.
Упал в узорчатых палатах,
Уже подходят стражи в латах
И принца на руки берут,
Все всполошились там и тут:
Заверещали гости, други
И взбудораженные слуги.
Разволновавшись, гном - отец
Позвал колдунью во дворец.

Проходят десять долгих дней,
Колдунья с книжицей своей
Во двор заходит благородный.
Лавар лежит совсем холодный.
Почти не ест он и не пьет,
Но все ж пока еще живет.
Колдунья, взглядом равнодушным
Его окинув, непослушным
Сказала голосом сухим,
Что с принцем сталось дорогим.

И молвила: «В земле глубокой
В развалинах горы жестокой
Хранится золото давно,
На нем проклятие одно -
Судьбину выстрадать бесправно:
Ревниво, алчно и тщеславно,
В тревоге душу загубя,
Утратив самого себя.

Вы вот что сделайте, король -
Ищите поперек и вдоль,
Хоть вылезайте вон из кожи,
Но золото достаньте все же.
Его возьмет металла жнец -
Пресамый лучший ваш кузнец.
И крепким жаром воспаленный
Из золота стакан граненый
Он выбьет в пламени огня.
Тогда вы вспомните меня.
В стакан воды нальете чистой,
Живой, хрустально-серебристой.
Да выпьет принц ее в нужде.
Ей-ей, иначе быть беде».

Ну, делать ничего, наказу
Король противиться не стал.
Лишь только солнце село, сразу
Во глубину древнейших скал,
Веками одиноко спящих
И память мрачную хранящих,
Отправил гномий свой народ
Копать и рыть заветный ход.

И замахали вновь кирками,
Затопотали башмаками
Да перепачкались в пыли,
Спускаясь вниз к ядру Земли.
Так быстро ночь сменялась ночью.
Земля, изорванная в клочья,
Изнемогала и вот-вот
Сдалась под натиском господ.
Открылись недра, взгляд трепещет,
А золото, как солнце, блещет.
Лежит, томится ценный клад,
Как десять тысяч лет назад.

На волю радостным лопатам
Заходит почва ходуном.
Довольствуется жадный гном
В краю широком и богатом.
Другой стоит и бьет киркою,
А третий сильною рукою
Уже гребет цветной металл,
Кладет в мешок. Вот сумрак пал.
И ночь кромешная светлеет,
И солнце тусклое алеет,
И первая спустилась тень -
Рассвет встречает новый день.

Зовет трудягу сон привычный,
Наружу выйдет горемычный,
Уставший от работы гном
И засыпает крепким сном.
Легесий ждет своих посланцев,
В земле Аида чужестранцев,
Проходят затяжные дни.
Ну где же гномы? Вот они.

Идут ликующей гурьбою
Да золото несут с собою -
Лекарство сыну короля.
Король, добытчиков хваля,
Велел, чтоб утром был готовый
Стакан в палатах принца новый.

Всю ночь работает кузнец,
Всю ночь волнуется отец,
Вот время мастера настало,
Огонь смягчает твердь металла,
Клубами валит жаркий пар,
Куется долгожданный дар.
А утром лишь забрезжит солнце
Лучом малиновым в оконце,
Уж золотой стакан стоит
И на заре едва блестит.

И предвещает день прекрасный!
А гном-глашатай громогласный
Доносит звонко во дворец:
«Ну все, готово наконец».
Король счастливый улыбнулся,
Ошеломленно встрепенулся
Да от восторга обомлел,
В стакан воды налить велел

И к принцу поспешать в палаты.
Привет! Ты пробил, час расплаты!
Болезнь отступит навсегда
Без отголоска, без следа.
И со стучащими зубами
К стакану тянется губами
Лавар. И воду пьет до дна,
Вот сила магии видна.
Встает со спаленки здоровый,
Такой могучий и суровый,
Наполнен алчностью и злом,
Монарший сын – стяжатель гном.
И свадьбу в тот же день желает,
И свадьбу в тот же день играет.
Доволен жизнью и судьбой.

Со всех сторон наперебой
Валятся гости. Вон алтарь,
А рядом ходит государь.
Священник молвит: «Аллилуя», -
Венчанье божие даруя.
И пир горой, и торжество,
Везде как будто волшебство.
По рюмкам разливают вина,
Красавица – жена Эльвина
Сидит во свадебной фате,
А день клонится к темноте.

И ночь стремительно проходит -
Уже на небе солнце бродит,
Сияет и горит светло
Морфею тихому назло.

И в новый край и в путь туманный
Медовый месяц долгожданный
Отправить хочет молодых,
Сажает на коней гнедых.
Вперед до берега морского
Под кровом неба голубого
Летят со свистом ветра дети,
В неповоротливой карете
Король со свитою своей
Спешит за ними поскорей. 

А море боязливо плещет,
Волной в отвесный берег хлещет.
И видно с каменных хребтов:
Корабль к странствию готов.
Качаясь на волне широкой,
Он смотрит в душу облакам,
Его так тянет к берегам
Земли таинственно далекой.
Гермеса гонит он кормой,
Зевеса мачтою щекочет
И легкий путь гостям пророчит
В страну чужую и домой.

На время море замолчало.
Приятный бриз как будто сдул
Волненье шумное и гул.
Стоит корабль у причала
И поджидает молодых.
Велит покинуть край родных
Лесов, холмов и чистых рек.
Вот парус белый, будто снег,
Поднялся и вполнеба реет,
А солнце палубу лелеет.
 
Король с детьми прощаться стал.
Вдруг быстрый ветер залетал
И, поднатужившись немного,
Отправил судно в путь-дорогу.
Оно идет и воду режет,
Лишь только слышен тихий скрежет:
То злится царь-морей Хлифин -
Могучий, грозный властелин.
Прошла неделя, да другая,
Погода держится такая:
В ночи спокойствие да гладь,
А днем как море бушевать
Начнет без устали, измора.
Но вышел срок, и будет скоро
Встречать нас новая страна:
Уже виднеется она.

На небе туча ледяная,
В округе дымка водяная,
Ну вот корабль пристает,
А проводник гостей ведет:
Ведет везде, туда – оттуда.
Неузнаваемое чудо
Принц видит в каждой стороне.
Мерещится, что все во сне.

Там бухта - месяц полулунный,
Стоят две башни, мост чугунный
Меж теми башнями висит.
Вверху дворец из белых плит
На скалах держится прибрежных.
Внимая стон ветров мятежных,
Зевает мудрый государь.
Блестит изысканный янтарь
В его короне черно- медной -
То древних предков дар наследный -
То дивный камень – Алатырь.
Бывает, он раздастся вширь,
Зажжется пламенем зеленым,
Волшебным светом пробужденным
Врагам отпор даст и ответ.
И замолчит на сотню лет.

Под тихий шепот океана
Береза, словно Несмеяна,
В тоске большие слезы льет.
Который век, который год,
Виясь от моря стороною,
Они текут, текут рекою
Во глубь нетронутых лесов.
Закрыта прочно на засов
Весь день до самого заката
Монетоносная палата.
Считает золото царя
В ней хитрый заяц. Лишь заря
С утра блеснет невзрачным светом,
Так сразу тянется с приветом
К Ярилу весть честной народ.

Но старый филин звездочет
Ложится спать и днем ночует.
Там снег лежит, метели дуют
И вихорь из моря летит.
Когда иной бывает вид:
Воспрянет черными клубами
Ночное небо и над нами
Горит лиловая звезда,
Проснется филин без труда,
Глазами ясными своими
Считает звезды. Между ними
Желтеет тусклая луна,
Будто волнуется она.

Медведь-владыка царством правит
И царство это вечно славит,
Там волки-стражники живут
Да все березу стерегут.
Да кличут: «Здравствуй, Гордимир,
Храни спокойствие и мир!»

А у владыки есть дочурка,
Сама красотка – блещет шкурка,
Пушистым бархатом пестрит
И рыжим янтарем горит.
Вот непонятная девица -
Назло медведям вдруг лисица
В семье родилась. «Как же так,
Иль трудно жить, иль я простак», -
Владыка молвил и дивился,
Ну а потом и сам смирился.

Лисичка медленно росла,
Больна, слаба, ну вот дела.
Зато красива, как жар-птица,
Зеленоглаза, светлолица.
А волки пять последних лет
Влюбленно смотрят ей вослед.

Лавар, царевну увидавши,
Застыл, несолоно хлебавши.
Ах, как же принц наш был не рад,
Что двадцать дней уже женат.
И вдруг как начал куролесить.
Волкам удар хотел отвесить.
Да растоптать ногою лед,
Да сбить рукою небосвод.
На нем луну прихлопнуть даже.
Хоть сам он гном, а все туда же.

Тут стражи-волки его хвать,
На месте стали зажимать.
Да нитью связывать упругой
Лавара бедного с супругой.
И отвели их во дворец.
Владыка - батюшка – отец
Сказал: «Такие стали гости,
Погибнут сами ото злости».

Тем временем ступает ночь
И гонит облик солнца прочь.
Погасла блеклая лампада,
Восстали сумрак и прохлада.
С принцессой принца, их двоих
В палату привели одних.
Да руки, ноги развязали,
Да спать спокойно наказали.
«Тебе ли новый край не мил
Или меня ты разлюбил», -
Эльвина молвила ревниво.
А принц в ответ: «Ты справедлива,
Ведь искра жаркого огня
Обидно бросила меня».
- «Да ладно, друг, Господь с тобою,
Я твой стакан взяла с собою.
Видать, поможет он легко», -
Вздохнет принцесса глубоко:
«Он, верно, справится с бедою».
И золотой стакан с водою
Эльвина мужу принесет,
А принц его до дна испьет.

И тут он начал барагозить,
О стену бить, в полах елозить.
И выбежал за двери вон.
Да как же не был пойман он?

Вдруг подбегает принц к палатам
Да расписным, да и богатым.
И с силой открывает дверь.
Так что же видит он теперь?
Пред ним красавица – лисица -
Владыки дочь. «Хочу жениться», -
Лавар промолвил резко ей,
Как могут дети королей.

Лисица милая в ответ:
«Ты бледен будто белый свет,
Ты лучше, воротясь кругом,
Ступай обратно, мелкий гном».
Лавар же тотчас обозлился,
Побагровел и рассердился.
Кричал, что странствию не рад,
Что хочет он домой назад.   
И вот, слова произнеся,
Руками в стену уперся
Да провалился в никуда.
Проснулся, спал он, вот беда.
Хоть сон то сном, а гном горюет,
И ум несчастный озорует.
Лежит в палате он с женой
В стране загадочной, чужой.
«Когда уснул я?» - сразу спросит.

- Лавар, мой друг, тебя уносит,
Вчера буянил почем зря
И все забыл? Уже заря.

-Так это был не сон, однако?
Я будто старая собака.

- Да, ты, конечно, в драку лез,
Ну разве много в том чудес?
Не беспокойся, друг сердечный,
Любой другой такой же грешный.
Владыка меда разливал,
А ты из чаш его хлебал.
Потом же принялся буянить.
Владыка ж трезвый, что лукавить,
От меда стыдно захмелеть
Ему. На то он и медведь.
С глухих времен созданья мира
Такого не случалось пира.
Все танцевали под баян,
Да, правда, баянист был пьян.
И ты, мой друг, там пил, как бочка.
Владыки же меньшая дочка
С тобой хотела танцевать,
А ты как начал все ломать.

- Так, подожди, случилось что же?
Принцесса, ты была там тоже?

- Еще б, конечно, я была.
Там я и ела, и пила.
Да разговоры говорила.
Да королевство все хвалила.
Ты в те минуты, в праздный час
Везде столы валил как раз.
Да и ругался на соседей:
На лис, волков и на медведей.

«Ну, ладно», - молвил принц без сил
И за ограду выходил.
И видел чудо на заре:
Свисали клены в янтаре,
Все листья охристо блестели,
А радом зайцы богатели.
Трясли те клены невпопад
И собирали ценный клад.
И относили в дом огромный -
Для схрона уголок укромный.

А рядом с домом у дворца
Прямо у царского крыльца,
Лишь только прокричит петух,
Дежурный волк завоет вслух,
И вот на третий его вой
Вдруг волки дружною толпой
К березе выйдут всем отрядом,
Сменяя караул нарядом.
И крикнут: «Здравствуй, Гордимир,
Храни спокойствие и мир».
А царь – владыка им в ответ:
«И вы живите много лет
Да берегите волчий род».

Тем временем уже восход.
И день сменяет сумрак алый
От ночи длинной запоздалый.
И солнце желтое парит,
Лучами реку золотит.
Лишь старый филин тихо дремлет
И шум воды сердитой внемлет.
А рядом с ним ученики
Расположились у реки:
То совы чертят на бумаге,
Какие спят давно в овраге,
Какие мыслят, кто о чем.
А солнце ласковым лучом
Глаза завяжет, словно плут,
И все они легко уснут.

Лавар гостить не собирался.
Довольно он уж нагулялся,
Просил домой его скорей
Отправить вдоль больших морей.
И вот корабль снарядили,
Его с принцессой усадили,
Пустили вплавь за океан.
Таков-де был недолгий план.

Корабль по волнам стремится,
А царь-морей безбожно злится.
Он ночью плещется волной,
Но днем безветренный покой.
Минуют дни и ночи вскоре,
А дома поджидает горе.
Народ весь в трауре молчит,
Лишь гном-глашатай говорит:
«Легесий, справив долг усердно,
Довольно быстро, милосердно
Отдался небу и полям,
Как подобает королям».
Лавар три дня не ел, не пил.
Потом отца похоронил,
Венчался на престол сквозь боль.
И вот он сам теперь король.

Король Лавар – король несчастный.
В правленье папы безучастный,
Он никогда в стенах дворца
Не смел познать труда отца,
В делах короны был невежда,
Но есть пока еще надежда.
Теперь ему пришла пора.
Созвал он графов у двора.
Грозя на всех найти управу,
Велел показывать державу,
Чтоб виден каждый уголок.
На это дал немалый срок.

Пока Лавар наш безустанно
Глазел на царствие пространно,
Графья шептались меж собой,
Один из них – старик рябой
Сказал нижайше королю:
«Я двое суток уж не сплю,
Все думаю, как в нашем царстве -
Большом великом государстве
Создать богатство и покой,
Велите ж властною рукой
Нам окропить морской водою
Все эти земли и края.
Тогда суровый судия
С седой и длинной бородою,
Могучий царь-морей Хлифин
Покинет соль морских пучин.
Он Вам помощник верный будет,
Он что угодно раздобудет».
Лавар идею перенял,
С себя одежду быстро снял,
Нырнул во глубину морей
С Хлифином встретиться скорей.
Графья ошеломленно встали,
Между собой забормотали,
А сам Лавар в морской округе
Глядит и видит: вот же слуги:
Роятся хитрые коньки
Да рыбки – ловкие мальки.
Да водяные черепахи
Трехсотметровые в размахе.
Спросил король их: «Где Хлифин,
Когда он бросит зов пучин,
Когда помощник будет верный,
Слуга мне честный и примерный»?
Тут рыбы стали хохотать
Да, булькая, слюну глотать.
Коньки морские распрямились
И черепахи всполошились.

И отвечали: «царь-Хлифин -
Морской хозяин – властелин,
Он лишь один планетой правит,
Он всех захватит и заставит
До самого заката лет
Ему служить. Таков ответ».

Лавар, понервничав немного,
Наверх уже нашел дорогу.
И там кричит на берегу:
«Я ваш король, я все могу.
А ну-ка вылезай Хлифин -
Воитель доблестных пучин,
Тебя служить себе заставлю,
А если что не так – исправлю».
И море как заколыхает,
Волной неистовой сыграет.
Откроются глубины вод.
Забеспокоится народ:
Графья из гномов забоятся
И за сердца начнут хвататься.

Король Лавар стоит один
Без ужаса пред злом пучин,
Овеянный надежным планом,
С любимым золотым стаканом.
И вот воды морской до дна
Набрал он. Поднялась волна.
Лавар, не слушая графьев -
Убогих слабых холуев,
Водой стакана, страх губя,
Все окропил вокруг себя.
 
И вдруг волна недвижно рухнет,
И колыхание затухнет
На море. Ну а царь Хлифин -
Могучий, грозный властелин -
Выходит из моря на сушу
И молвит: «Не губи ты душу,
Король Лавар, тебе служить,
Я буду правдой, дай мне жить».
Ах, великаны - только злятся,
А сами больше всех боятся.

С тех пор всегда три раза в день,
Умерив великанью лень,
Без однобокого бунтарства
Хлифин обходит государство.
Дозором, словно часовой,
Как будто пес сторожевой,
Для дела ратного любого
Врага выискивает злого.
Далече и невдалеке
Хранит границу на замке,
Блюдет огромные просторы,
Глазеет на холмы и горы.

Как будто век проходит год.
Лавар тоскует, но живет.
И мается: «В соседнем царстве
Да в иноземном государстве
Растет густой богатый лес,
Объятый таинством чудес.
Береза, словно Несмеяна,
Перед дворцом, у океана,
У Гордимира под рукой
Заплачет. И большой рекой
Польются дальше эти слезы.
А что у нас? У нас березы
Совсем не плачут, не ревут
От них и реки не текут.
Да и совсем они сухие
И к шепоту морей глухие».

«Так что же делать? Как же быть?
Как в этом мире дальше жить?» -
Завидует Лавар несчастный,
Соратник алчности напрасный.
Не может он леса и травы
Ни для труда, ни для забавы
Заставить пахнуть и цвести.

Везде порядок навести
Король немедля поспешает.
К себе Хлифина вызывает
И говорит: «Слуга Хлифин,
Сыщи во глубине пучин
Помощника, кто сможет вскоре
К соседям ринуться за море
И то, что мне всего ценней
Добыть не позже пары дней».

Хлифин ответил: «Мой король,
Оставил я морскую соль,
Но памятен мне друг смышленый,
Всем нашим царствием хваленый,
То верный мой морской конек,
Лишь он один успеет в срок».

Хлифин как свистнул громогласно,
Ногой огромной топнул властно,
Рукой погладил небосвод,
Вскочил и прыгнул в гущу вод.
Проходит час, за ним второй,
И вот на третий час живой
Морской конек средь волн широких
Из вод выходит одиноких.
А сам мерцает весь огнем.
Златые крылья есть при нем -
Пылают пламенем жар-птицы -
Из них слепящий свет искрится.
Вода в округе вся бела,
Над морем бьются два крыла.
Конек веселый заплескался,
Хвостом вертлявым разыгрался
Да и на небо полетел,
Лавара сверху оглядел.
Сказал: «Король, приказ твой внемлю».
Сказал и полетел на землю
Соседней чудной стороны.
Уже края ее видны.
Стоит печальная береза
И льет безудержные слезы.
А рядом стражник тихо спит,
Храня покой дворцовых плит.

Конек искрится и сверкает.
И ночь собою озаряет.
Спешит к березе он своей,
Играя блеском от огней.
А стражник-волк проснулся вскоре,
Открыл глаза и видит: море
Горит неистовым костром -
Конек несется напролом.
И сторож как поднял тревогу,
Всех созывая на подмогу.
Через мгновенье весь отряд
Сплотился вместе, только взгляд
Конек притупил, испугался,
В сторонку повернул. Остался
Не выполнен приказ его.
Но как добиться своего?

Конек парит и слышит: ухнул
Тревожно филин вдалеке,
Затем, летая налегке,
В объятья тихой ночи рухнул.
«Да что же здесь за чертовщина?
Не надо трусить. Я мужчина», -
Конек подумал и к нему
Нырнул в загадочную тьму.
Летит он. Сумрак освещая,
Сияет шкурка золотая,
Глаза – зеленый изумруд
Высматривают там и тут,
Где филин прячется огромный,
Где уголок его укромный.

Но не видать его – беда,
На небе яркая звезда
Лиловым пламенем горит,
И вдруг дворец из белых плит
Явился, рядом с ним палата
Стоит узорчата, богата.
Конек влетает в ту светлицу,
В ней просыпается лисица -
Прекрасная владыки дочь,
Да любопытная невмочь.

И говорит она: «Зверек,
Блестящий огненный конек,
Ты просто так летаешь смело
Иль важное имеешь дело?»

Конек в ответ: «Сказал Хлифин,
Властитель доблестных пучин,
Лавару что всего ценней,
Добыть не позже пары дней.
Послал меня в твои края.
Что здесь искать, не знаю я:
Хотел березу своровать,
Так стали стражники пугать.
Во тьме безумный филин ухнул,
Вослед за ним я в сумрак рухнул
И потерялся насовсем,
Но повстречал тебя меж тем.

«Лавар?» - принцесса вспомнит вскоре:
«Его я знаю, я за море
К нему навстречу полечу,
Я с ним увидеться хочу.
Хоть обыщи ты все края,
Ему ценней всего здесь я.
Ну что ты медлишь, конь чудесный,
Дружок волшебный и прелестный,
Расправь златые два крыла».
Расправил… Стала ночь бела.
Царевна на конька садилась
И за сердитым морем скрылась.

Тем временем уже заря
Невзрачным цветом янтаря
Едва проглядываться стала,
И утро медленно ступало.
Конек уж море миновал
И на земле Лавара встал.
Царевна хрупкая слезает,
Лавар ее с коньком встречает.

Конек покланялся довольный,
Сказал: "Король, приказ твой вольный
Исполнил я: за пару дней
То, что всего тебе ценней
Принес я. Вот тебе царевна -
Мила, отзывчива, душевна».

"Я разве этого хотел
И неужели так велел?",-
Король разгневался жестоко.
"За тем ли ты летал далеко?
Ах, ты морская животина,
Ах, ты подводная скотина",-
Король ругаться сразу стал
И от расстройства наземь пал
Да вмиг издох от алчной муки.
Вот охладели его руки.

Да выпал золотой стакан
Из рук его. А ураган
Как зашумел, и море взвилось,
Волной неистовой взбесилось.

Стакан царевна подняла,
Конька златого обняла,
Ему взмолилась: "Друг родимый,
Хозяевами зло гонимый,
Поедем же в обратный путь,
Домой вернемся как-нибудь.

Конек к земле чуть наклонился,
Царевну взял, вперед пустился.
И вот за море далеко
Летит он живо и легко.

К полудню ровно в самый час
К дворцу из белых плит как раз
Он возвращается счастливый,
Владыка вышел к ним гневливый.
На дочь ругался он свою.
А волки в сомкнутом строю
Кричали: "Славься, Гордимир,
В честь возвращенья сделай пир!"

Но море жутко забурлило,
Волнами дикими завыло,
Из глубины своих пучин
Выходит царь-морей Хлифин.

И говорит он: "Гордимир,
Я смею твой тревожить мир.
Отмстить за короля Лавара
Хочу я. Будет, будет кара
Царевне, дочери твоей,
Пришел я разобраться с ней.
Да где ж царевна, где она?»

"Послушай, в чем ее вина?"-
Владыка молвил и сердился.

Хлифин не слушал, но взъярился.
Поднял огромную волну.
А царь в ответ ему: "Ну- ну,
Не знаешь, с кем решил связаться,
Тебе со мной не потягаться.
Отведай силушки, Хлифин,
Подводной тины господин".

Владыка руки поднимает
И к древней магии взывает.
И на короне Алатырь
В мгновенье растянулся вширь,
Зажегся пламенем зеленым,
Волшебным светом пробужденным
Как заискрил, как засиял,
Весь воздух вкруг себя объял,
Волну большую заморозил,
В Хлифина с неба льдиной бросил,
Наслал неистовый буран,
А мерзкий золотой стакан
Порывом ветра сквозь мороз
Из рук царевны вдаль унес.

Уж море тихнет побежденно,
Волной качая угнетенно.
Хлифин испуганный бежал,
Буран же постепенно спал.
Друзей своих к себе позвавши,
Все царствие за стол собравши,
Медведь-владыка Гордимир
На радостях устроил пир.
Моя на то была бы воля,
И я бы там запировал
Да чашку меда выпивал,
Но не люблю я алкоголя.