масштабы говорения

тело медленно таяло.
плоть горела как замок,
наполненный до краев ключами.
ключи вершили отместку,
ключи кони двигали в замше,
ключи конопатили высь,
когда нечего было уже конопатить.
пестик полночно шарился по лужайкам,
стайка лебедей сочиняла свое присутствие,
горный ангел лепетал у забора.
корни зла падали с дерев, как свежие плоды,
и сталь говорила своему нынешнему,
как горькие козни. свойски прорастала высь,
и горностай крался по лесам, он катал сатин по
шее. свесилась и сталь на родинке,
и мачты обогнули дерево,
и пальма проникла в сугроб,
и палисадник зарылся в высь.
с веток падала тишь,
и гордо пепел листал журналы,
чтобы падать как горние ручьи с высоты
поднебесья. свет пеленал архангела,
хлеб светился добродетелью,
рот ел молча,
кони паслись у причала,
камень вершил свое правосудие.

вульгарно горело око,
чтобы примкнуть к стали,
и виселица падала на колени,
когда мы корили ее во грехах.
нахлобучивши ожидание,
росли и плоть, и страдание
внутри и крови ,и пота.
сказка горела как звезда,
спальня наполнялась серебром,
плоть мудрела на глазах.
глаза были и темнотой,
и светом для понимания,
и темным было око, которое говорило.
свет исходил из пустоты,
свет поглощал будущее.
свет наполнялся и серебром,
и мздой, и братством для внушения микстур.
работа пела для пения,
шов терзался в мании.
кони двигали фигурами,
раб забывал о своем боге на мгновение.
только слово втискивало безумие,
и гордость починила масштабы говорения