Я родился в осенние дни...

Я родился в осенние дни,
когда разные краски смешались,
и светились повсюду плоды,
и под ноги с ветвей сокрушались.

И прибавила жару возня
во фланель запелёнутой крохи
в урожайное время весьма
и весьма небогатой эпохи.

А когда молодой Аладдин
улетел на ковре-самолёте,
я остался один на один
с тем, о чём и не слыхивал вроде.

С тем, что было вчера под семью
сургучами, под спудом, под грифом,
а намедни доверило всю
свою сущность сомнительным цифрам.

И любому любимцу непрух,
незажиточней мыши церковной,
я отписывал ни за понюх
табаку свой последний целковый.

Полумрак же припёр: — Никого
ты не сделал богаче! Бледнея,
отбрехал я с порога его:
— Никого я не сделал беднее.

Посему — замолчи на корню.
Я сегодня в ударе и точно
до конца золотую зарю
досмотрю, упирая на то, что

не напрасными были труды,
даже если на стогнах двуречья
не сумел наливные плоды
своего урожая сберечь я,

ведь судьба — это вряд ли один
миг, что высекся тихонькой сапой,
если на небе вновь Аладдин
худо-бедно колдует над лампой.