Слава Зайцев

Умер Слава Зайцев. Он был из породы стоиков. Есть такие железобетонные люди, которых ничего не берет. Ни годы, ни кризисы, ни автокатастрофы. В тридцать три года он попал в страшную аварию.  Девять дней провёл в реанимации между жизнью и смертью. После этого неутешительный вердикт врачей: ногу спасти не удастся. Надо ампутировать. Он уже мысленно  представлял,  как будет ковылять по Кузнецкому мосту в белом и черном. Котелок, жилет, широкие брюки, черные очки, палка … Шикарный лук. Почему нет? Но потом решил, нет, надо бороться  до конца. Отказался от всех анестезирующих средств.  Терпел такую боль, от которой другие теряли сознание. Все преодолел, всех победил. Выжил! Через полгода снова летал по Кузнецкому без всякой палки. Вверх – вниз. Туда - сюда.
Помню его молодым, тридцатилетним. В развевающемся на ветру кремовом плаще до самого пола. Все вокруг бредут, скрюченные от холода и вечной зимы, закутанные в пальто, мохеровые шарфы  и кроличьи шапки. А тут Слава со своим румянцем во всю щеку, царевич-королевич.  Грудь нараспашку,  жизнь нараспашку. Весь в замыслах, планах, мечтах. Он жил модой, творил моду, обожал моду. Ему все равно было где и с кем.
Можно у себя дома на кухонном столе, или в студии Всесоюзного Дома моделей, или на сцене «Современника». Какие были платья у Татьяны Лавровой в «Вишневом саде»!  А пунцовые шелка Марины Нееловой для «Лоренццачо»!  Или эпохальный балахон Аллы Пугачевой, цветной, необъятный парашют, накрывший в 70-е всю нашу родимую эстраду. Это ведь тоже придумал и сшил он,  Слава Зайцев, кутюрье N1 Советского Союза!
Никого до него у нас не было. Какие-то скучные дамы в одинаковых английских костюмах и газовых косынках  с длинными указками в руках, как у учительниц  старших классах. А тут вдруг Слава в своих косоворотках a’la Russe , цветных брючках в облип, со cтихами собственного сочинения вместо заученных унылых текстов про «тенденции нынешнего сезона». Каким-то образом ему удавалось все эти годы существовать вне этих тенденций,  вне коммерческих расчетов и неизбежных интриг.  В этом была его несомненная сила, но и уязвимость. Оставаться всегда собой, быть верным раз и навсегда избранному стилю и своим представлениям о прекрасном.
По своей психологии Зайцев типичный кустарь-одиночка. Художник-самоучка из Иваново, который, как известно,  город невест. Там, где надо ошеломить, очаровать, потрясти воображение, у него не было конкурентов. Там, где требовалась бизнес-стратегия, маркетинг, PR, он скучнел на глазах. Его это совсем не интересовало. И даже духи «Маруся», которые он сочинил  в апогее своей славы и моды на все русское, как выясняется, давно принадлежат не ему, а каким-то западным фирмачам.    
Долгие годы Зайцева спасало, что модной индустрии в СССР не было. Почти как секса, по памятному заявлению середины 80-х годов. Хотя, конечно, все было. Нынешним молодым на зависть и удивление. Но говорить об этом вслух не полагалось. Табу распространялось и на моду. «Моды не может быть там, где есть дефицит».  За эти слова Славу выставят из Всесоюзного дома моделей.  Тогда ему припомнили  и многое другое: дружбу с Пьером Карденом, любовь к Франции, культ яркого, звонкого цвета посреди всеобщей серости и безликости. Он уйдет в никуда. В какое-то районное ателье. Великий Зайцев - в ателье, куда отдают перелицовывать старые пальто! Но все это было, было…
Он и тут победил.  Не знаю, что его так уже здесь держало. Любовь к родному пепелищу? Мама? Маленький сын Егор? Какие-то смутные  мечты,  надежды или чьи-то веские обещания? Он ведь умел находить общий язык с дамами из высшего общества. Знал, как вовремя беззаботно улыбнуться, искренне восхититься, элегантно подать пальто. Когда список его сановных клиенток  пополнился именем  Раисы Максимовны Горбачевой, появился  реальный шанс изменить свою участь. 
Стекляшка на Проспекте Мира  - это ее подарок, долгожданный жест признания, награда за терпение во время их многочасовых примерок и годы бездомности.
В лице Славы Зайцева отечественная мода обрела статус дела государственной важности. И долгое время казалось, что вот сейчас начнется что-то всерьез и надолго.  Но, как это часто бывает, вскоре выяснилось, что проще сдавать квадратные метры в аренду, чем корпеть над новыми коллекциями, которых никто не покупает.  А иначе с этой многоэтажной стеклянной  махиной просто не совладать. Да и конкурировать с западными брендами, заполнившими тогда все столичные прилавки и подиумы, отечественному дому моды без господдержки невозможно.
Знаю, что определенные надежды связывались с приходом Егора Зайцева. Но окончательная передача власти  крон-принцу, похоже, так и не состоялась. Какие-то пошли разборки, кляузы, интриги.  Вникать в это сейчас так же тошнотворно, как и читать иски Мосгоримущества на какие-то фантастические многомиллионные суммы.  Ясно, что кому-то очень надо было заполучить недвижимость в центре столицы.
Последний раз я видел его на чьём-то юбилее. В черном котелке и круглых чёрных очках, тяжело опирающийся на палку, он неожиданно вернулся к тому самому облику, который  примерял на себе после аварии почти пятьдесят лет тому назад. Сегодня  Слава ушёл к тем, кого он любил, кого обшивал, кому доверял свои тайны и обиды. Уверен, что там где он сейчас, по-прежнему в моде его шелка и ситцы...
©; Сергей Николаевич