по первому пути

темное небо наметило свои итоги.
светлыми были слезы,
белыми были курки  ребра.
в темную нишу падали слова
и там забывались, чтобы внутреннее
было услышано. только стон доходил до ушей,
и гурии клокотали в нейлоне,
в шепоте они урчали,
в суме они шептались,
в родниках они - великое нельзя.
спетая песня проникла в стих,
и заговорила, и закудахтала,
и запыжилась в сумерках.
роды пролились в ладони,
четко легла длань на небо.
темное светящееся небо отлегло
от груди,
и в памяти блеснули и губы,
и колени, и степь ненасытная.
только ров пролегал
между будущим и прошлым,
и когда мы легли спать,
все заверещало,
как бы надтреснутое ожиданием метели.
потная длань опрокинулась в небо,
тихий шорох огласил присутствие,
терпение лопнуло,
ковш перемахнул через сугроб,
свет блеснул в забавном приключении.
свет обошел свою память
и только в моем кармане зияла дыра
беспросветная.
только на длани было два пальца,
и кукиш грелся в прихожей при свечах,
закрытых для понимания.
север загорелся, и плоть воссияла взаперти.
казнь крота спешилась и вошла в свое дневное божество,
когда уже и клад потчевал своим ядом в пурге.
мощь лесная наполнилась мимолетностью,
и тени повысились в земле,
и трение возместило ущерб крохотным паникам.
так легла и карта, и слово, и его отражение в стекле.
память сложилась вдвое,
конь пошел по первому пути.