Синий георгин

12

Роз в теплице поливала однолетники, выращенные за зиму. Скоро, очень скоро придется выставить их на продажу. Расставание всегда немного печалило ее, ведь не она посадит их и не со всеми из них будут обращаться так, как следует.

Одни умрут от небрежения, другие от избытка солнца или его недостатка, но пока они свежие, здоровые и полны скрытых возможностей.

И принадлежат ей.

Придется их отпустить, как пришлось отпустить сыновей, и надеяться, что, как и ее мальчики, они раскроют все свои возможности.

Роз скучала по сыновьям больше, чем сознавала до тех пор, пока в ее доме снова не появились мальчишки с их болтовней, запахами и беспорядком. Разумеется, присутствие Харпера приносит облегчение, но как же трудно удержаться от крайностей — окружать его излишней заботой или, наоборот, слишком сильно зависеть от него!

И, хотя Харпер живет совсем рядом и они часто работают бок о бок, он никогда больше не будет принадлежать только ей. Как и младшие сыновья. Ей остались лишь их редкие приезды, телефонные звонки и электронные письма. И радость от того, что они счастливо строят свою жизнь.Она родила их, вырастила, воспитала. И отпустила.

Она не из тех властных мамаш, которые не дают детям свободно вздохнуть. Сыновья, как растения, нуждаются в пространстве и воздухе. Но господи, как же иногда хочется вернуться назад лет на десять или двадцать и повозиться со своими бесценными мальчишками еще немного...

Все, хватит сентиментальных воспоминаний, от них одно расстройство.

Роз со вздохом выключила воду как раз в тот момент, когда в теплицу вошла Стелла.

—Нет ничего лучше запаха влажной земли, правда, Стелла?

—Для нас да. Взгляните на календулы. Такое впечатление, что они хотят вылететь отсюда. Я утром вас упустила...

—Сегодня днем собрание садового клуба, и я пришла пораньше, чтобы составить пару дюжин композиций для украшения столов. Решила остановиться вот на этих вазах.

—Отличная реклама. А я хочу поблагодарить вас за то, что вчера присмотрели за мальчиками.

—Я получила огромное удовольствие. Вы хорошо провели время?

—Да, даже не ожидала. Вы не возражаете, если мы с Логаном начнем встречаться?

—А почему я должна возражать?

—Мы оба у вас работаем...

—Взрослые люди должны жить своей жизнью в любых обстоятельствах. Вы взрослые и свободные. Я думаю, сами решите, встречаться вам или нет.

—И мы обе под встречами понимаем нечто другое.

Роз начала прищипывать петунии.

—Стелла, если бы вы не хотели секса с мужчиной, который выглядит так, как Логан Китридж, я бы встревожилась за вас.

—Тогда, думаю, вам не о чем тревожиться. И все же я хочу сказать... Я работаю на вас. Я живу в вашем доме. Вы должны знать, что я не сплю со всеми подряд.

—Ни секунды не сомневалась. Вы слишком осмотрительны, слишком рассудительны и чуточку слишком осторожны, чтобы спать с кем попало.

—Еще один способ обозвать меня закомплексованной, — пробормотала Стелла.

—Не совсем. Но даже если бы вы были неразборчивы в сексуальных связях, это все равно оставалось бы вашим делом, а не моим. Вы не нуждаетесь в моем одобрении.

—Но хотела получить его, потому что, как и сказала, я работаю на вас и живу в вашем доме. И потому, что я вас уважаю.

—Вот и прекрасно, — Роз перешла к бальзаминам. — Вы его получили. Я требовала, чтобы вы жили в моем доме, еще и потому, что хотела присмотреться к вам, узнать вас поближе. Я передала в ваши руки часть очень личного, очень важного для меня. Если бы через несколько недель я решила, что вы не тот человек, которого я могу любить и уважать, я бы вас уволила. — Роз оглянулась. — Как бы компетентны вы ни были. Компетентного работника найти не так уж и сложно.

—Наверное, я должна вас поблагодарить.

—Пожалуй, добавлю в композиции герань, тем более что у нас ее полно и она уже пересажена в горшки. Сэкономлю силы и время.

—Сообщите мне количество, я внесу в инвентаризационную опись. Роз, я еще кое о чем хотела с вами поговорить...

—Говорите, — Роз кивнула, выбирая растения.

—О привидении.

Роз приподняла оранжево-розовую герань и осмотрела со всех сторон.

—Так что там с ней?

—Я чувствую себя идиоткой, но... вам никогда не казалось, что она вам угрожает?

—Угрожает? Нет. Пожалуй, слишком сильно сказано, — Роз поставила герань на пластмассовый поднос и взяла другую. — А в чем дело?

—В том, что... кажется, я ее видела.

—Ничего странного. Новобрачная Харпер обычно является матерям и маленьким мальчикам. Иногда и маленьким девочкам. Я сама в детстве видела ее несколько раз, затем довольно часто, когда одного за другим родила мальчиков.

—Опишите мне ее.

—Примерно вашего роста. — Разговаривая, Роз продолжала невозмутимо выбирать герани для садового клуба. — Худая. Очень худая. Лет двадцати пяти-двадцати восьми, хотя трудно сказать наверняка. И выглядит неважно, то есть даже для призрака. — Роз рассеянно улыбнулась. — Такое впечатление, что она была очень красивая, но некоторое время болела. Блондинка, цвет глаз где-то между зеленым и серым. И очень печальная. Серое платье... — или оно кажется серым — болтается на ней, будто она сильно исхудала.

—Вот кого... вот что я видела. Фантастика, но я видела.

—Она редко показывается не членам семьи, во всяком случае таково предание. Стелла, вы должны чувствовать себя польщенной. И не бояться.

Но я ощутила угрозу. Вчера вечером, когда вернулась домой и зашла проверить мальчиков. Сначала я услышала пение, что-то вроде колыбельной.

—«Голубая лаванда». Ее фирменный знак, если можно так выразиться. — Роз отрезала маленькими садовыми ножницами тоненький боковой стебелек. — Она никогда не заговаривала со мной, да и ни с кем другим, насколько я знаю, но по ночам поет детям, живущим в доме.

—«Голубая лаванда». Да. Эту старинную песенку я и услышала, когда влетела в комнату. Привидение... Она стояла между кроватями и смотрела на меня. Это длилось секунду, но она смотрела на меня. Ее глаза не были печальными, они горели гневом. Потом я почувствовала резкий холод, будто она в ярости ударила меня. А раньше я просто чувствовала холодок.

Роз уже заинтересованно посмотрела на Стеллу.

—Несколько раз мне тоже казалось, что я ее чем-то рассердила. Она вела себя как-то иначе. Очень похоже на то, что вы описываете.

—Это случилось на самом деле.

—Я верю вам, но, исходя из своего личного опыта, могу сказать следующее. Она кроткая, ласковая, а вспышки гнева я относила на счет дурного настроения. Я думаю, что у привидений бывает дурное настроение.

—Вы думаете, что у привидений бывает дурное настроение? — медленно повторила Стелла. — Это выше моего понимания.

—У людей же бывает дурное настроение. Почему после смерти они должны меняться?

—Ладно, попробую сделать вид, что это не безумие, — решила Стелла, немного подумав. — Тогда, может, ей не нравится мое присутствие в доме?

—За последние сто лет в Харпер-хаусе проживало много членов семьи и гостей. Она должна была привыкнуть. Если вы хотите переехать в другое крыло...

—Нет. Вряд ли это что-то изменит. И хотя я вчера побоялась оставить мальчиков одних и спала в их комнате, я чувствую, что на них она не сердилась. Только на меня... Кто она?

—Наверняка никто не знает. В приличном обществе ее называют новобрачной Харпер, но подразумевается, что она была прислугой. Няней или гувернанткой. Как я думаю, один из мужчин нашей семьи соблазнил ее и бросил, что еще более вероятно, если она забеременела. А предположить это вполне логично, поскольку у нее явная связь с детьми. Держу пари, она умерла в доме или где-то рядом.

Но ведь должны быть документы. Свидетельства о рождении и смерти, фотографии... Да что угодно!—О, документов великое множество.

—Если позволите, я бы их просмотрела и попыталась выяснить, кто она. Я хочу знать, с чем или с кем имею дело.

—Хорошо. — Все еще сжимая ножницы, Роз уперлась кулаком в бедро. — Странно, я даже не задумывалась, почему никто не сделал этого раньше, включая меня саму. Я помогу вам. Это будет очень интересно.


—С ума сойти! — Хейли обвела взглядом огромный стол, на котором Стелла разложила фотоальбомы и коробки со старыми фотографиями, документы, ноутбук и несколько блокнотов. — Мы как банда Скуби[25]!

—Поверить не могу, что ты видела ее и ни словом не обмолвилась.

Хейли, чуть ссутулившись, продолжала изучать свидетельства о родословной обитателей Харпер-хауса.

—Я боялась, что вы сочтете меня сумасшедшей, — Хейли постучала себя по виску. — Впрочем, кроме одного раза, это казалось мимолетной игрой воображения. Раньше я никогда не сталкивалась с настоящим привидением. Классно!

—Рада, что хоть кто-то получает от этого удовольствие.

Хейли не просто получала удовольствие, она блаженствовала. И она, и ее отец любили книги и превратили свою гостиную в нечто вроде библиотеки — повесили книжные полки, поставили пару больших мягких кресел. Получилось очень мило и уютно.

Но здесь была настоящаябиблиотека. Красивые книжные шкафы темного дерева занимали простенки между высокими окнами, уходили ввысь и растекались по стенам, окружая длинный стол в центре комнаты. Здесь имелись сотни, если не тысячи книг, но они не подавляли, смягченные приятной зеленью стен и кремовым гранитом камина со свечами в черных подсвечниках и многочисленными семейными фотографиями в рамках на каминной полке.

Фотографии стояли повсюду. А восхитительные предметы искусства — вазы и статуэтки! А хрустальные часы! И, разумеется, цветы. Цветы украшали почти каждое помещение этого дома — здесь из широкой стеклянной вазы словно выплескивался фейерверк ярко-красных тюльпанов.

Кресла — широкие, обтянутые натуральной кожей цвета сливочного масла — манили отдохнуть в них с книжкой. И хотя книжные шкафы подсвечивались, а в центре двухуровневого потолка искрилась огромная хрустальная люстра, множество ламп с плафонами из цветного стекла придавало помещению камерность. Ковры с растительным орнаментом, похоже очень старые, украшала кайма с экзотическими птицами.

Хейли не могла представить, каково это — обладать подобной комнатой, а уж тем более декорировать ее, чтобы она стала такой великолепной— только это слово казалось ей подходящим — и в то же время уютной, как и их с отцом маленькая библиотека.

А Роз сие знала. Хейли совершенно искренне считала Роз неподражаемой.

—Это моя самая любимая комната во всем доме, — заявила Хейли. — Правда, я думаю то же самое о каждой комнате после того, как побуду в ней хотя бы пять минут... И все-таки главный приз я отдала бы этой. Она как будто сошла со страниц «Саутерн ливинг» [26]. Несмотря на все свое великолепие, библиотека действительно уютная. Я бы не побоялась уснуть на этом диване.

—Понимаю тебя. — Стелла отложила просмотренный альбом. — Хейли, пожалуйста, не забудь, что дети ничего не должны знать о наших поисках.

—Не забуду, не бойтесь. — Хейли вернулась к столу и наконец уселась в кресло. — Ой! А может, провести спиритический сеанс? Страшно, но было бы здорово.

—К этому я еще не готова.

—Чай и кофе для охотников за привидениями, — объявил вошедший Дэвид, ставя на стол поднос. — А еще печенье. Я подумывал об ангельском бисквите[27], но это было бы слишком банально.

—Развлекаетесь?

—Верно. Но я не против того, чтобы закатать рукава и помочь вам. Давно пора узнать, кто она такая. — Дэвид ткнул пальцем в ноутбук Стеллы. — А это зачем?

—Для заметок, фактов, предположений. Не знаю. Я же только что начала.

Вошла Роз с большой картонной коробкой в руках. На ее щеке красовалось грязное пятно, а в волосах поблескивали шелковистые нити паутины.

—Хозяйственные счета. С чердака. Там есть еще, но пока, думаю, хватит. — Роз бухнула коробку на стол и ухмыльнулась. — Вот уж повеселимся! И почему я раньше не додумалась? С чего начнем?

—Я предлагала спиритический сеанс, — откликнулась Хейли. — А вдруг онапросто расскажет нам, кто она такая и почему ее душа застряла между мирами. А вы разве не знали? Так и получаются призраки. Души попадают в ловушку и иногда даже не понимают, что умерли. Жуть какая-то.

—Спиритический сеанс... — Дэвид плотоядно потер руки. — Куда же я задевал свой тюрбан?

Хейли расхохоталась, и Стелла постучала по столешнице костяшками пальцев.

—Не могли бы вы веселиться не так бурно? Я считаю, что нужно начать с чего-то более обыденного. Например, попытаться датировать новобрачную Харпер.

—Никогда не датировал привидения, — задумчиво произнес Дэвид, — но я за.

Стелла покосилась на Уэнтуорта.

—Датировать — это значит определить, в какую эпоху она жила. По ее одежде, прическе мы могли бы сузить временной отрезок.

—Мода как путь к разгадке тайны, — Роз одобрительно кивнула и взяла из вазочки печенье. — Хорошо.

—Умно, — согласилась Хейли. — Но я не заметила, в чем она была. Я видела ее мельком.

—Серое платье, — подсказала Роз. — Закрытое. С длинными рукавами.

—Кто-нибудь может сделать набросок? — спросила Стелла. — Я вполне справляюсь с графиками и диаграммами, но как портретистка безнадежна.

Дэвид похлопал Роз по плечу.

—У нас есть художник.

—Вы можете нарисовать ее, Роз? Как помните?

—Попробовать точно могу.

—Я купила блокноты. — Стелла протянула один из них Роз и получила в награду улыбку.

—Кто бы сомневался. И держу пари, карандаши остро заточены. Как в первый школьный день.

—С тупыми карандашами одни проблемы. Дэвид, пока Роз рисует, расскажите нам о ваших встречах с... новобрачной Харпер.

—Я видел ее всего несколько раз... Давно, в детстве, когда болтался тут с Харпером.

—Помните первый раз?

—Первый раз никогда не забывается. — Дэвид подмигнул Стелле и, устроившись в кресле у стола, налил себе кофе. — Я ночевал в комнате Харпера. Мы притворялись спящими, чтобы Роз не вошла и не призвала нас к порядку. Мы шептались...

—А я делала вид, что ничего не замечаю, — уточнила Роз, не отрываясь от рисунка.

—Мне было лет девять... Я познакомился с Харпером в школе, и, хотя он был на год младше, мы подружились. Буквально через несколько дней меня пригласили сюда с ночевкой. В общем, весна, в открытые окна задувает ветерок, мы лежим в темноте, думаем, что шепчемся, и Харпер рассказывает мне о призраке. Я был уверен, что дружок меня просто пугает, но он клялся собственным глазом, мол, все чистая правда и он видел ее много раз. Должно быть, мы заснули. Я помню, как очнулся вроде бы оттого, что кто-то погладил меня по голове. Я решил, что это Роз, и смутился, поэтому чуть-чуть приоткрыл один глаз.Дэвид отхлебнул кофе и прищурился, вспоминая.

—Я увидел ее. Она прошла к кровати Харпера и склонилась над ним. Так наклоняются, когда целуют ребенка в макушку. Потом отошла к креслу-качалке в углу, села, начала качаться и петь. — Уэнтуорт отставил чашку. — Не знаю, может, я шевельнулся или издал какой-то звук, но она вдруг посмотрела прямо на меня. Мне показалось, что она плачет, но нет, она улыбнулась, поднесла палец к губам, словно приказывая молчать, и исчезла.

—И что ты сделал? — благоговейно прошептала Хейли.

—Натянул одеяло на голову и не шелохнулся до утра.

—Страшно было? — спросила Стелла.

—Девять лет, привидение, а натура у меня чувствительная, так что я сначала испугался. Впрочем, страх быстро прошел, а к утру мне уже казалось, что это был приятный сон. Она гладила меня по волосам, пела мне... Красивая, как ангел. Ни гремящих цепей, ни леденящих душу завываний. Утром я поделился с Харпером, а он сказал, что, наверное, мы братья, потому что больше никто из его друзей ее не видел.

Дэвид улыбнулся своим воспоминаниям.

—Я ужасно загордился и все ждал, когда снова ее увижу. И правда, видел еще несколько раз, но, когда мне стукнуло тринадцать, явления — назовем их так — прекратились.

—Она когда-нибудь с вами заговаривала? — продолжила допрос Стелла.

—Нет, просто пела. Одну и ту же песенку.

—И вы видели ее лишь по ночам в спальне?

—Нет. Помню, дело было летом. Влажная жара, духотища, полно мошкары. Мы приставали к Роз, пока она не разрешила нам поставить в саду палатку. Только всю ночь мы не продержались, потому что Мейсон порезал ногу об острый камень. Помните, Роз?

—Такое не забывается. Два часа ночи. Я запихиваю четырех мальчишек в машину и везу их в отделение «Скорой помощи». Мейсону пришлось наложить швы.

—Мы устроились на западном краю поместья еще до захода солнца. К десяти вечера нас уже тошнило от хот-догов и зефира, и мы стали пугать друг друга историями о привидениях. Появились светлячки, — тихо заговорил Дэвид, закрыв глаза. — Значит, был конец июля. Мы разделись до трусов. Младшие угомонились и заснули, а через какое-то время, видимо, и я отключился, так как следующее, что помню: Харпер трясет меня за плечо. «Вот она», — сказал он, и я увидел, как она идет по саду.

—О боже! — выдохнула Хейли, придвигаясь поближе к Дэвиду. Стелла продолжала невозмутимо стучать по клавиатуре ноутбука.

—Что было дальше?

—Ну, Харпер зашипел мне в ухо, что мы должны пойти за ней, а я пытался его отговорить, но так, чтобы не показаться слабаком. Проснулись малыши, и Харпер заявил, что идет, а если мы трусливые койоты, то можем оставаться.

—Не сомневаюсь, вы его не бросили, — заметила Стелла.

—Ни один мальчишка не желает выглядеть трусливым койотом в компании других мальчишек. Мы все пошли за Харпером. Мейсону было не больше шести, но он топал за нами, стараясь не отставать. Светила полная луна, так что мы хорошо видели привидение. Харпер сказал, что приближаться нельзя, а то она нас заметит.

Не было ни намека на ветерок, ни один листочек не дрожал, а она совершенно беззвучно брела то по дорожкам, то напрямик через кусты. В тот вечер она была какая-то другая. Только много позже я понял, в чем разница.

—И в чем же? — затаив дыхание, Хейли подалась вперед и схватила Дэвида за предплечье. — Что изменилось в тот вечер?

—Волосы. До этого она зачесывала их наверх, и с макушки спускались такие старомодные локоны. А в тот вечер распущенные спутанные волосы падали на ее спину и плечи. Она была в чем-то белом и развевающемся... Намного больше похожа на привидение. Я никогда не боялся ее так, как тогда, ни до, ни после. Она сошла с дорожки, словно проплыла над цветами, не касаясь их. Было так тихо, что я слышал собственное дыхание, и, видимо, замедлил шаг, потому что Харпер оказался далеко впереди. Она шла к старым конюшням или, может, к каретному сараю.

—К каретному сараю? Где сейчас живет Харпер?

—Да. Не волнуйтесь. Тогда он там не жил. Ему было десять лет. Наверное, она все-таки шла к конюшням, но никак не могла миновать каретный сарай. Вдруг она остановилась и оглянулась. Я оцепенел от ужаса...

—Еще бы! — воскликнула Хейли.

—Она казалась безумной и, что гораздо хуже, какой-то... более мертвой, что ли. Я не успел решить, бежать за Харпером или удирать, поджав хвост, как трусливый койот. Завизжал Мейсон. Почему-то я подумал, что она схватила его, и чуть не завизжал сам, а Харпер уже мчался назад. Выяснилось, что Мейсон распорол ступню о камень. Когда я снова обернулся к старым конюшням, онауже исчезла. — Дэвид передернулся. — Сейчас я сам себя напугал.

—И меня... — прошептала Хейли.

—Мейсону наложили шесть швов. — Роз передала блокнот Стелле. — Вот, примерно так я ее помню.

—Это она, — сказала Стелла, рассмотрев карандашный набросок худой женщины с печальными глазами. — Дэвид, и вы видели ее такой?

—Да. Кроме той ночи в саду.

—Хейли?

—Насколько я помню, да.

—Я тоже видела ее в этом платье. Простое, приталенное, застегнуто спереди на маленькие пуговки. Рукава, довольно свободные до локтей, сужаются к запястьям. Юбка облегает бедра и расширяется книзу. Волосы собраны на макушке в узел. Я уточню в Интернете, но это явно период после кринолинов Скарлетт О'Хары и до более коротких юбок, то есть где-то между шестидесятыми годами девятнадцатого века и двадцатыми годами прошлого столетия.

—Я думаю, ближе к их рубежу. — Хейли пожала плечами под удивленными взглядами новоявленных расследователей. — Моя голова забита всякими бесполезными сведениями. Мне кажется, это модный тогда силуэт «песочные часы». Наша... наше привидение хотя и очень худое, но, по-моему, стиль тот самый. «Беззаботные девяностые»[28].

—Хорошо, мы это проверим. — Стелла ввела запрос и запустила поиск.

—Ой, мне надо в туалет! Пожалуйста, не найдите ничего важного до моего возвращения.

Хейли покинула комнату так стремительно, как только позволяло ее положение.

Стелла просмотрела список предложенных сайтов, выбрала женскую моду девяностых годов позапрошлого века, стала читать и проглядывать картинки.

—Поздневикторианский стиль. Силуэт «песочные часы». Здесь платья более элегантные, но идея вроде та же. — Она перешла к концу десятилетия и дальше, к началу двадцатого столетия. — Нет, смотрите, эти рукава гораздо шире в плечах, а лифы повседневных платьев чуть свободнее. — Стелла пролистала виртуальные странички назад. — Восьмидесятые не подходят из-за турнюров. Думаю, Хейли права. Это девяностые.

Провидица вернулась почти бегом.—Восемьсот девяностые? Значит, я выиграла очко?

—Не спеши. Если она была служанкой, — напомнила Роз, — то вряд ли одевалась по последней моде.

Хейли замахала рукой, будто стирая счет с доски.

—Даже в этом случае мы могли бы ограничиться периодом между тысяча восемьсот девяностым и... тысяча девятьсот десятым? — предположила Стелла. — Если возражений нет и нашему привидению лет двадцать пять, значит, она родилась где-то между тысяча восемьсот шестьдесят пятым и тысяча восемьсот восемьдесят пятым годом. — Стелла вздохнула. — Слишком большой период и слишком большая погрешность.

—Волосы, — подсказал Дэвид. — Даже если она была служанкой и носила одежду с чужого плеча, что мешало ей модно причесываться?

—Отлично. — Стелла снова застучала по клавишам, выбирая сайты. — Есть. Девушки Гибсона[29], прически а-ля помпадур, вернувшиеся в моду после тысяча восемьсот девяносто пятого года. Допустим, наше предположение верно и она действительно причесывалась по последней моде, тогда мы сужаем временной отрезок. Скажем, от тысяча восемьсот девяностого года до тысяча восемьсот девяносто пятого или девяносто восьмого, если она не поспевала за модой. Тогда получается, что она умерла в указанном десятилетии и, как нам всем кажется, в возрасте от двадцати двух до двадцати шести лет.

—Давайте посмотрим нашу семейную Библию, — предложила Роз. — Сразу станет ясно, умирали ли в указанном десятилетии женщины Харпер — урожденные или в замужестве — этого возраста.

Она подтащила к себе толстенный фолиант в черном кожаном переплете с пышным тиснением, перелистала его до семейной генеалогии. Кто-то — Стелла подумала, что сама Роз, — тщательно стер пыль и смазал переплет растительным маслом.

—Первая запись относится к тысяча семьсот девяносто третьему году — это брак Джона Эндрю Харпера с Фионой Макрой. Затем следуют записи о рождении их восьмерых детей.

—Восьмерых? — Хейли широко распахнула глаза и прижала ладонь к животу. — Боже милостивый!

—И не говори! Шестеро дожили до зрелого возраста, женились и вышли замуж, и плодились, плодились, плодились... — Роз осторожно переворачивала страницы. — Вот несколько девочек, родившихся в браках Харперов между тысяча восемьсот шестьдесят пятым и семидесятым годом. А вот некая Элис Харпер Дойл, умершая родами в октябре тысяча восемьсот девяносто третьего в возрасте двадцати двух лет.

—Какой ужас!.. — прошелестела Хейли. — Она была моложе меня...

—И уже родила двоих, — уточнила Роз. — До Маргарет Зангер[30] женщинам жилось нелегко.

—Она могла жить и умереть в этом доме? — спросила Стелла.

—Вполне. Элис вышла замуж за Дэниела Фрэнсиса Дойла из Натчеза в тысяча восемьсот девяностом году. Мы можем проверить ее свидетельство о смерти. В нашем временном отрезке умерли еще три женщины, но неподходящего возраста. Так, так... Элис — самая младшая сестра Реджинальда Харпера. У него было еще две сестры и ни одного брата, а потому он унаследовал дом и имение. Между рождением Реджи и каждой из его сестер большие промежутки... Видимо, были выкидыши.

Хейли тихо ойкнула, и Роз внимательно посмотрела на нее.

—Я не хотела тебя пугать.

—Ничего, все в порядке. — Хейли глубоко вздохнула. — Реджинальд был единственным сыном на этой ветви семейного древа?

—Да. Множество кузенов, и имение могло перейти к одному из них, если бы он не оставил сына. Однако... после нескольких дочерей в тысяча восемьсот девяносто втором году у него родился сын.

—А его жена? — вмешалась Стелла. — Это может быть она?

—Нет, супруга Реджи дожила до тысяча девятьсот двадцать пятого года.

—Тогда повнимательнее присмотримся к Элис, — предложила Стелла.

—И постараемся разузнать о прислуге того периода. Вполне естественно предположить, что, пока жена вынашивала очередного ребенка, Реджинальд развлекался с кем-то из горничных или нянь. Он же был мужчиной.

—Эй! Пожалуйста, без обобщений, — возмутился Дэвид.

—Прости, милый. Позволь уточнить, он был Харпером и жил в то время, когда мужчины определенного положения имели любовниц и без зазрения совести спали со служанками.

—Вот так-то лучше, но ненамного.

—Мы абсолютно уверены в том, что он и его семья жили здесь в интересующий нас отрезок времени?

—Видите ли, Стелла, в Харпер-хаусе всегда жил кто-то из Харперов, и если я правильно помню свою семейную историю, именно Реджинальд заменил в доме газовое освещение электрическим. Он жил здесь до самой своей смерти в... — Роз сверилась с фолиантом, — в тысяча девятьсот девятнадцатом году, и дом перешел к его сыну, Реджинальду-младшему, который женился на Элизабет Харпер Макиннон, своей пятиюродной сестре, в тысяча девятьсот шестнадцатом году.

—Итак, мы должны уточнить, скончалась ли Элис здесь и не умерла ли в доме примерно в то же время служанка подходящего возраста, — Стелла записала в блокноте направления поиска. — Роз, вы знаете, когда начались эти... — не вижу определения лучше, чем предложил Дэвид, — явления?

—К сожалению, нет, и повторюсь, теперь мне это кажется очень странным. Я должна бы знать о ней гораздо больше. Семейная история Харперов передается устно и письменно из поколения в поколение, а я практически нечего не знаю о привидении, которое отец называл новобрачной Харпер и которое больше столетия слоняется по дому.

—Но что-то же вы о ней знаете?

—Я знаю, как она выглядит, знаю песенку, которую она поет. Я видела ее в детстве, когда она приходила в мою комнату петь колыбельную точно так же, как, по преданию, пела для предыдущих поколений. Меня это... успокаивало, потому что она была ласковой. Я пыталась заговорить с ней, но она никогда не отвечала. Просто улыбалась. А иногда плакала... Спасибо, милый, — поблагодарила Роз Дэвида, подлившего ей кофе. — Я не видела ее всю свою юность, да, пожалуй, почти и не вспоминала о ней. Мне было не до нее. Однако я прекрасно помню, как снова встретила ее после большого перерыва.

—Не томите, — взмолилась Хейли.

—Это произошло в конце июня, вскоре после того, как мы с Джоном поженились. Мы жили здесь. Была одна из тех летних жарких ночей, когда воздух похож на горячее мокрое одеяло. Я не могла уснуть и вышла в сад. Мне было не по себе, я нервничала... Надеялась, что забеременела. Я хотела... мы хотели ребенка так сильно, что я не могла думать ни о чем другом. Я сидела на старинном тиковом диване-качалке, смотрела на луну, мечтала и молилась о том, чтобы это оказалось правдой. Мне было всего восемнадцать лет.Роз тихонько вздохнула. Хейли тоже.

—В общем, пока я сидела там, появилась она. Я не видела и не слышала ее приближения. Она просто вдруг оказалась на садовой дорожке. Стояла и улыбалась. Что-то в ее улыбке подсказало — я даже ни на секунду не засомневалась, — что ребенок уже живет во мне. Я расплакалась от счастья и через пару недель ехала к врачу, точно зная, что беременна Харпером.

—Как трогательно!.. — Хейли смахнула с глаз слезы. — Как мило...

—В следующие годы она появлялась каждый раз в самом начале беременности, когда я еще не знала наверняка, но, увидев ее, понимала, что у меня будет ребенок. Когда самый младший из моих мальчиков достиг подросткового возраста, я перестала видеть ее регулярно.

—Ее связь с детьми очевидна. — Стелла подчеркнула в своих записях слово «беременность». — Призрак видят дети, женщины с детьми и беременные. Теория смерти в родах выглядит очень правдоподобно. — Она вздрогнула. — Прости, Хейли! Глупое замечание...

—Я поняла, что вы имели в виду. Может быть, это Элис. Может быть, она просто хочет, чтобы все узнали, кто она.

Стелла взглянула на коробки и книги.

—Ну что же! Приступим.


* * *

В ту ночь подсознание, насыщенное призраками и загадками, вновь погрузило Стеллу в сон с синим георгином, упрямо растущим в самом центре клумбы в идеальном саду. Она услышала незнакомый голос:

— Цветок, выросший в неположенном месте, — сорняк.

—Да, конечно, — прошептала Стелла. — Но он такой красивый, сильный, живой.

—Так кажется поначалу, однако впечатление обманчиво. Если оставить его здесь, он изменит все вокруг. Он все захватит, он испортит все, что ты создала. Все, что у тебя есть. Неужели ты рискнешь всем ради одного ослепительного цветка? Цветка, который погибнет от первых же заморозков!

—Я не знаю. — Рассматривая сад, Стелла потирала предплечья, покрывшиеся мурашками от смутного предчувствия беды. — Может быть, изменить планировку и использовать его как фокусную точку?

Прогремел гром, небо потемнело, как в тот грозовой вечер, когда она стояла у окна своей кухни... И горе, которое она чувствовала тогда, снова пронзило ее сердце, будто ножом.

—Чувствуешь? Хочешь почувствовать это снова? Хочешь ради него снова чувствовать такую боль?

—Я не могу дышать... — Стелла упала на колени, не в силах выдержать разливающуюся по телу боль. Я не могу дышать... Что со мной происходит?

—Запомни это. Подумай об этом. Твои дети ни в чем не виноваты... Срежь его! Выкопай его, пока не поздно! Неужели ты не видишь, что он хочет задушить все вокруг? Неужели ты не видишь, как он крадет свет? Красота может быть отравой.

Стелла проснулась, дрожа от холода, с бешено бьющимся сердцем, разрывающей тело болью.

И поняла, что не была одна даже во сне.


Рецензии