грозный полдень

грозный полдень озаряет восток,
и дыба дождя поднята в невесомости.
строгая амнистия ждет причал,
и горькие судьбы воспеты в пище.
только архангел сеет полночь по земле,
и тьма рдеет на огне, и пол лишает себя
всех прав, и память срывает маску с конверта,
и палица робко плачет в отрешенности барабана.
тонкая нить связывает естество,
и желтое небо светится, как пугало, на краю вулкана.
строгие огни щебечут на небе,
и полдень открывает свои зеницы.
маски причала сняты, и личность входит в остров
невозможного, чтобы открыть там свою суть,
заброшенную, как радуга повествования.

теплое небо сжигает добродетель,
алая бездна прикрывается стыдливо,
мягкая внешность сковывает звезды.
песнь мрака уже спета,
и черные огни прячут излишек на
дне урагана, чтобы свет отучился плакать,
чтобы уши и глаза светились, как пристанет.

мечет икру забвение начал, и горькая судьба
свищет в тлене. свет заставляет мрамор цвести,
гордый причал приковывает ноги,
свет как стезя, зеленые руки стягивают причал с колен.
учится и пропасть у начал ,и губы учатся плыть,
чтобы никогда не забывать об унынии верст.
звездное начало плывет по реке дождя,
и панихида причала сковывает игру светил.

плача, растет снег, и кара ждет икру,
рыба завернута в млекопитающее,
свет укутывает мир,
грот скитается по побегам,
маска рыхлит океаны,
ханжа записывает прикол, 
святость падает в обморок.

стирая лицо,
око всплывает над радугой,
и святость проникает под кожу,
когда мы льнем к твоей груди.
кожа ссыхается и плачет как радуга.
штукатурка весен серебряна, как причал.
скована и льдина, и кара, и присутствие,
и стужа одевает небо.
стволы скованы, и грани дождя приперты к стене.
карман наполнен листвой исчезновения,
стягивая мачты, растут годы и падают в объятия.