Иванов и Абрамович

ИВАНОВ И АБРАМОВИЧ


Роман в (изобретенном автором) жанре "попурри анекдотов".


Эпиграфы:

Стук в дверь.

-  Здесь живет Абрамович?
Голос из-за двери:
-  Разве ж это жизнь?


Иванов зашел в гости к Абрамовичу, и видит: тот продернул подтяжки под мышками и висит-качается на крюке от люстры.

-  Абраша, ты что?!!
-  Жизнь оказалась так ужасна, Федя, что я решил повеситься!
-  Так вешаются ж за шею!
-  А ты думаешь, я не пробовал? Жмет очень.

Началась война, на Израиль напали новые фашисты и устроили концлагерь у Стены Плача.

Абрамовича замели, кинули в барак.

Утром дверь барака открывается, входит офицер в полном параде,со свастикой на рукаве, в окружении конвоя.

- Абрамович!

- Ну, я!

- В газовую камеру!

- Вчера - в газовую камеру, позавчера - в газовую камеру, сегодня - в газовую камеру... У меня от вашей газовой камеры уже башка квадратная!

И погладил себя по квадратной голове.


Иванов и Абрамович сидят в рюмочной на Дерибасовской, пьют водку.

После третьей Иванов расчувствовался, потянуло на душевный разговор.

-  Абраша, ты счастлив?

Тот тяжко вздохнул и смахнул слезу.

-  А что мне еще остается?


 

1. (ЗАБЛУДИВШИЙСЯ) ТРАМВАЙ (ЖЕЛАНИЕ)


Абрамович полюбил Маришу в трамвае.

Сперва он ее и не видел - только давил на нее торсом.

Принудительно. Народу - сорок бочек арестантов.

Трамвай тут еще называют - одесский толчок. Толчок в толкучке, будьте-нате, можешь получить в любое время.

Штаны с тебя стащат - и хоть на толчок.

Неудивительно, что юбка у Мариши, и без того коротенькая, задралась по самое не могу.

- Девушка в кружевных трусиках! Вы как, на следующей выходите?

Мариша хотела ответить что-нибудь язвительное, но в зобу дыханье сперло.

Тут трамвай резко затормозил на перекрестке и дернулся.

- Мужчина! Ваше тело в меня впилось! - простонала Мариша.

Абрамович попытался, ценой героических усилий, поменьше давить на нее.

Но у него не получилось.

Туда-сюда... Туда-сюда-обратно...

В результате всей этой возни мучительно восстало его мужское естество.

- Мужчина! Ну что же вы на мне лежите, и ничего не делаете? - злилась Мариша, - Ну, делайте же что-нибудь!

Абрамович... пролил семя, выдохнул и тут увидел...

Неземной красоты голубые глаза.

Он отшатнулся, сминая попутчиков, ругающихся последними словами и пихающихся острыми локтями.

Классика жанра. Хоть на обложке букваря печатай. Локоны с тем самым хрестоматийным льняным отливом. Носик горделиво вздернутый. Шейка как у жеребенка в заливных лугах где-нибудь под Медынью ...

Глаза, как образа.

При виде которых вспоминаются вдохновенные отроки Нестерова.

Васнецов с его Аленушкой над плакучим омутом.

Есенин на розовом коне, весенней гулкой ранью.

Хоровод "Березка"с лебяжьей поступью березынек.

Зыкина: царские жемчуга в ушах, оренбургский пуховый платок. Издалека, долго течет река Волга.

Петров-Водкин, мадонны в красных косынках - комсомольские богини.

Рубцов среди крещенских кощеевых морозов, предсказанных им в стихах.

В горнице моей светло. Это от ночной звезды. Матушка возьмет ведро, молча принесет воды.

Водицы колодезной хочется испить.

Водки глотнуть хочется. Чистой, патриотической.

Небесное сияние. О, неземное создание!

Кажется, светится даже воздух вокруг нее.


Очень большие у девушки... нет, не буфера, как вы подумали.

Очи. Оченьки.

Ибо речь пошла о возвышеной любви.

Абрамович понял, что пропал.

-  Мужчина! Ну что вы мне строите глазки? - не выдержала Мариша.
-  А что, я вам кооператив должен строить? - острил Абрамович.

Погибал от любви, но острил. На автопилоте.

-  Вы холостой?
-  Нет я заряженный. Прошу вас отнестись со всем уважением к моему обрезу!

Какая страна самая вооруженная в мире? Израиль. Там все мужчины с обрезами ходят.

-  Я вижу, вы - девушка моей мечты! Красивая! Стройная! Э-э-э...
-  Вы, я вижу, хотите со мной переспать.
-  Да еще и умная!

- Я еще не готов жениться на вас. Но уже могу сделать первый взнос в счет супружеского долга!
- Я не такая! Я жду трамвая.
- Ваш трамвай пришел. Но он может уйти без вас, как это ни печально. Останетесь одна на остановке. В Депо судеб.
- Ничего. Следующего рейса недолго ждать.

- Этот автобус, девушка, идет на Млечный Путь. Там обитают райские гамаюны и сирины. И все небо в алмазах.
- Я девушка простая. У нас как: либо женись, либо голову не морочь!
- Если не будете давить мне на мои Фаберже и делать мне беременную голову, то... женюсь.
- Да я за вас ни разу не пойду! Я к вам холодна.
- Так потеплейте. Учтите, холодной женщине приходится греться в шубе, купленной за собственные деньги...

-  Мужчина! Ну что же вы от меня никак не отлезете? Я же вам отказала!
-  Таки ведь не наотрез.

Так они еще полу-ругались, но уже полу-женихались. Арик и его упрямый, наивный, вредный, правдивый голубоглазый ангел.

Истово-честный и отчаянно-справедливый ангел, что особенно интересно.

И полный соблазна.

Выдержать все вышеперечисленное было решительно выше сил человеческих.


Арик пошел к раввину.

- Ребе, я могу смотреть на девушку с синими славянскими глазами?
- Можешь, сын мой.
- А могу я смотреть на девушку в мини-юбке?
- Можешь, сын мой.
- На девушку в блузке с декольте и голым пупком?
- Смотри себе на здоровье.
- А... если она совсем разденется?
- Можешь.
- Ребе, есть ли в мире что-то, на что еврею нельзя смотреть?
- Есть. Электросварка.

Арик поблагодарил почтительно и ушел... Заключив, что электросварка для него менее опасна, чем Маришина красота.

Но слово "можешь", трижды произнесенное раввином, придавало ему уверенности.


Однажды поздно вечером сидя на скамейке в Приморском парке, Арик решительно обнял Маришу. И тут с неба упала звезда.

- Загадай желание! - нежно прошептал Арик Марише на ушко.

- С неба звездочка упала,
Прямо милому в штаны.
Ничего, что все пропало,
Лишь бы не было войны! - пропела Мариша и расхохоталась, как чудное дитя.

- Господи, сделай так, чтоб она влюбилась в меня. Ну что тебе стоит! Сотвори чудо! - взмолился он мысленно, - Неужели, милый боженька, я прошу о невозможном?

Зачем желать невозможного? Надо желать возможного.

Ну хорошо, если уж это так тебе трудно, Господи, пусть она влюбится в меня хотя бы наполовину!

Мне с ней и половины счастья хватит.



2. ОБРАТНО РЕВОЛЮЦИЯ


Времена, меж тем, настали исторические.

Истерические.

Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые.

Рок - скор (перевертыш).

Обратно революция.

А когда она была - туда?

Папа Абрам Абрамович, сидя перед телевизором:

- Арька! Срочно вызывай скорую! Мне нужен врач - ухо-глаз!

- Ухо-гордо-нос, папа?

- Нет, ухо-глаз.

- Зачем?

- Я вижу одно, а слышу другое!


По России мчится тройка -
Мишка, Райка, Перестройка.

Нам ничего не надо у нас все есть, - гордо отвечали советские граждане на все провокации классовых врагов.

И выстраивались в длинный хвост за морской капустой в томате.

Длинная, зеленая и пахнет колбасой ("колбасная" из Подмосковья в Москву).

Глаза горят, зубы стучат, хвост длинный, а яйца битые (очередь за яйцами).

Консервы "Крабы в собственном соку" на безрыбье, никто почему-то не брал.

Да ну их.

Как яйца Фаберже в курятнике.


Что нам их насквозь прогнивший капитализм!

Сплошное потребительство! Потре****ство.

Нет у них ничего истинно ценного.

А у нас...


Чего у нас только нет!

Чего не хватишься, всего нет.

Неправда! Все, все у нас есть! И даже больше! С избытком.

С одной стороны:

Магнитка. Кузбас. Днепрогэс. Саяно-Шушенская ГЭС. Спутник. БАМ. Орбитальная станция Мир!

Любите Родину, мать вашу!

В Москве полдень... В Калининграде 6 часов утра... В  Иркутске 18 часов вечера...  Во Владивостоке 22 ноль ноль... В Петравловске-Камчатском - полночь!

Енисей при впадении в него Ангары имеет ширину семь километров.

В Арктических шельфах залегла вся таблица Менделеева.

Останкинская телебашня самая высокая в мире. В форме шприца! Выпрыскивающая из него лекарство, эликсир жизни, панацею во все стороны света!

Зато мы делаем ракеты
И перекрыли Енисей.
А также в области балета
Мы впереди планеты всей.

Но, опять-таки:

Рокфор. Камамбер. Дор-блю. Да, люблю. Бри. Нос утри. Одни названия чего стоят, а вкус должно быть... Хоть бы разок носом понюхать.

Вместо наших двух: пошехонского и костромского.

Да и тех уже на прилавках не сыщешь.

На прилавках в гастрономах от Калининграда до Камчатки  - пирамидки из консервов "Паштет ливерный" и трехлитровые банки с березовым соком.

А ведь еще недавно...

Три парадокса развитого социализма.

В магазинах нет ничего, зато у людей в домах, в холодильниках все есть.

У людей на столах все есть, но все недовольны.

Все недовольны, но голосуют за.

Теперь же в холодильнике мышь повесилась.

Он, холодильник т. е., выиграл битву с радиоприемником и телевизором.

Его, холодильник т. е.,  советуют включать в радиорозетку.

- Захожу я в бакалею,
Хлеба нет, одни евреи! - напевала Мариша.


Случалось, что быть тут евреем становилось небезопасненько.

Особенно с рожей, где на лбу было написано высшее образование.

Как-то под вечер шел Арик по улице, шептал себе под нос не то псалмы царя Соломона, не то стихи Семена Щипачева про любовь,которая не вздохи на скамейке.

И внезапно услышал, как раз с ближайшей скамейки:

- Эй, ты, с еврейским рубильником, подь сюда! Дай закурить русскому!
- Я по паспорту сам русский!
- Бьют, дядя, не по паспорту, а по морде!

Паспорт в бумажнике, бумажник в пиджаке, а личико - вот оно.

- Не бейте меня, я не еврей, я просто так выгляжу... интеллигентно!

- Ты что, интеллигент?
- Ни в коем разе! Я такое же быдло, как вы!

Ну и драка, конечно.

Лежит на асфальте, отплевывается кровью.

Сердобольная прохожая подошла, помогла подняться:

- Ты как, идти можешь?
- Таки дык.
- Ну, слава Богу. А то я уж думала, кирдык.
- Таки не.

Чем отличается еврей от русского? Тем, что русский перед "таки" черточку поставит, а еврей - нет.

Такида - это для него отдельное понятие.

Так же и такинет - особое блюдо в меню.


— А не больно тебе, Абрамович?

Достал из кармана платочек, вытер кровь с лица (русский бы вытер рукавом).

— Больно только когда смеюсь.

Да здравствует жизнь, такида, такида, такида!

А смерть не пройдет, такинет, такинет, такинет!

Сквер на Дерибасовской был завален  бюлетенями СПИД-ИНФО и газетенками общества Память.

Посреди сквера, прямо напротив райкома партии стояла телефонная кабинка с плакатом на боку: Бесплатный звонок президенту.

Тот райком когда-то был райком. Когда-то и кому-то - раем небесным. А теперь стоял, как в горле ком.

Арик читал прессу, становился в очередь к телефону.

-Але! Але! Это товарищ президент? Тут вот в газете написано, что жиды Россию продали.

На том конце провода загадочно молчали.

- Таки скажите,- волновался Абрамович,- где я таки могу получить свою часть?

Так ответа и не дождался

Эх, брезидент Прежнев! Поцелуи взасос! Фамилия нынешнего расшифровывалась по буквам: Граждане, Обрадовались Рано, Брежнева, Андропова, Черненко Еще Вспомните.

Рядом с бесплатной кабинкой городские власти, по звонку из Москвы, естесно, возвели огромную классную доску, наподобие стены плача, где каждый мог написать все, чего душа требует.

Чтобы полная гласность и плюрализм от слова плевать.

Папа хотел было вывести в ностальгии: Слава КПСС!

Как известно, Ленин-Ульянов  - это один человек, Маркс-Энгельс - два человека, а Слава КПСС - вообще не человек.

Нет, душа не того просила.

Пролетарии всех стран! Как оно там? Сочленяйтесь? Сливайтесь? Уже забываться стало.

Он подумал немного и вывел мелком:

Евреи всех наций и национальностей! Совокупляйтесь!

СПИД-ИНФО не спит.



3. ТИЛИ-ТИЛИ ТЕСТО, ЖЕНИХ И НЕВЕСТА


Еврей - не роскошь, а средство передвижения.

Мариша твердо решила, что надо выйти замуж за Арика Абрамовича и уехать с ним из Одессы в Израиль, где начнется для нее, русской красавицы, новая красивая жизнь.

- Не хочу я на гулянье,
Не хочу плясать кадриль!
Лучше сделать обрезанье
И уехать в Израиль! - пела Мариша и отбивала чечетку резвыми ножками.

Евреи в СССР в ту пору разделились на два лагеря: храбрых и отчаянных. Первые уезжали, вторые оставались.

На углу Дерибасовской и Ришельевской стоят два еврея и о яростно переругиваются, тыкая друг в друга пальцами. К ним подходит третий:
 
- Ребята, я не знаю, обо что вы говорите. Но ехать надо!



Любовь до гроба(дураки оба).

До березки.

До долины Иосифата. До трубы Архангела.


Во всяком случае - пока навсегда.

Но как ее примут Мама и Папа?

Что скажут родители Мариши?

Смогут ли вообще они - еврей и русская - ужиться?

Ужа ужалила ужица, ужу с ужицей не ужиться...

Арик пошел к раввину.

- Ребе, мне нужен ваш совет.
- Говори.
- Я хочу жениться.
- Женись.
- Она небогата.
- Женись.
- На безгрешную деву Марию не похожа.
- Женись.
- И характер вредный.
- Женись.
- Но она не еврейка. Она русская.
- Не женись.

- Ребе, я пришел за советом, а вы мне - то женись, то не женись!
- Прими христианство.
- Зачем?!
- Тогда будешь православному священнику мозги выносить.

- Ребе а если бы я сказал вам, что я голубой?
- Ну, ты хотя бы встречаешься с еврейским мальчиком?

Прямо до наоборот.

Он встречался с русской девочкой.

Что, интересно, больший грех?


Арнольд Абрамович решил перевоспитать свою Марью Кузьминичну - сделать из нее настоящую еврейку.

Объявление: Мужчина-еврей познакомится с девушкой, чтобы вместе посещать Ешиву, праздновать Пурим и Песах, принимать микву, отведывать мацу и т.д. Религиозная принадлежность не имеет значения.

Мариша согласилась.

Она даже старалась стать настоящей еврейкой.

Читала Тору, ходила к раввину, осваивала приготовление кошерных блюд, волосы укладывала в обьемистую "халу" на макушке, а потом и вовсе купила себе жгуче-черный, туго скрученный парик. Который, как ни странно, ее не портил.

— Арик, я уже наполовину еврейка! Хоть и не по крови.

И добавляла:

— Впрочем, ты, Арик, из меня столько крови выпил, что сам уже стал наполовину русским.

— Арик! У меня из всей еврейской кухни хорошо получается только маца и фаршированная щука!

— Мариша, любовь моя, со временем ты узнаешь еще много других замечательных еврейских блюд. Но сейчас я таки хочу знать, шо я ем - мацу или фаршированную щуку?

И она обижалась.

— Арик, почему наша соседка Люся всякий раз при встрече стала мне улыбаться? Если я узнаю, что это из-за тебя, то я тебе, учти, отвечу тем же!

— Маришенька, я не против! Пусть мне улыбаются все мужики с нашего подъезда!

И она обижалась.


— Арик! Скажи честно, кого ты любишь больше - меня или твою маму?

— Каждой по 50 процентов. - уверенно отмерял Арик.

И она обижалась.


— Арик, в вашей Торе 613 заповедей, я стараюсь, но не могу, я многие не выполняю.
— Не расстраивайся, Марина. Скажу по-секрету, я тоже не выполняю одну заповедь.
— Какую? "Не прелюбодействуй? "Или... "Не вари мясо козленка в молоке его матери"?

Арик разводил руками:
— Насчет прелюбодейства - случалось мне побывать козлом. В рамках борьбы козла с бобром... то есть, добра со злом.

И она обижалась.

—  Марина, золотце мое, я купил тебе отрез на мини-юбку, что все видели, как хороши твои ножки!
—  Дай-ка посмотрю, что ты там купил? А почему так много - здесь ткани метров пять будет!
—  Не переживай, из оставшегося сошьем мне костюм.

И она обижалась.

Костюм он шил у старого закройщика Семы, с прицелом на свадьбу.

Тот целый месяц просто из кожи вон лез - раскладывал по ткани лекала, щелкал ножницами, строчил на машинке...

Про Сему говорили, что в день, когда пришел Мессия, он отпаривал утюгом только что пошитые брюки.

Явился под светлые очи Спасителя мира, только когда стрелки как следует отгладил.
- Семен!Что мы тебя так долго ждали? - вопрошает Мессия.
- Уж кто бы говорил! - отвечает Семен.

Костюмчик на свадьбу вышел вполне себе - с двух шагов не отличить от последнего бренда Армани, на фото из журнала "Работница".

Даже неказистый Арик с его круглым животиком (мама в детстве куриным супчиком перекормила), носом-клювом и вечной бессмысленной иудейской печалью в глазах - оказался в нем вполне себе мотэк.

Но за этот месяц отношения с невестой совсем разладились.

- Ты меня любишь, Маришенька?
- На 50 процентов. - отвечала она.

Вот же, идиёт он был! Попросил у Бога половину счастья!

Опасайтесь своих желаний, они могут исполниться.

Арик страдал.

Он винил во всем закройщика Сему.

Приходил к нему в районное ателье мод на Ришельевской и скандалил:

— Ну, почему, Семен, какие-то несчастные пиджак и штаны вы мне шили целый месяц?! Бог мир за семь дней создал, а тут костюм — месяц!
— Ха, молодой человек! Вы посмотрите-таки на этот мир, сколько в нем несовершенства. И вы посмотрите на этот костюмчик! Это же перл творения!

Мир у творца, действительно, получился какой-то недоделанный.

- Запомни Арик!  - наставительно провозглашал Сема, - На скамье подсудимых Господь Бог будет сидеть рядом с нами, людьми!



4. ЗЯТЬ - НЕ ДАТЬ, НЕ ВЗЯТЬ


Маришин батяня Кузьма Петрович, без пяти минут тесть, позвал Арика в воскресенье к себе на дачу.

- Здравствуй, зять - ни дать, ни взять!

И тут же вручил ему лопату:

- Помоги зятек, огород под картошку вскопать!
- И много тут надо копать?
- От забора и до обеда!
- Тестюшка, дайте лопату с мотором!

Тот удивился:
- Где ты видел лопату с мотором?
- А где вы видели еврея с лопатой?

- Что ж, у вас лопаты сами копают?
- Если лопаты твой огород сами вскопают - отдашь за меня дочку? - спросил Арик.

Тесть заржал:
- Отдам!

Во, а говорили,что евреи умнее нас! 

Арик порылся в сарае у тестюшки.

Нашел там  старый мотор от мотоцикла "Иж", четыре совковых заступа, канистру бензина, разнокалиберные болты-гайки...

Малость поднапрягся, и соорудил из всего этого хлама самоходную картофелекопалку.

Заправил бензином - работает.

Пашет, как зверь.

Пять минут - участок вскопан.


Но тестю это не понравилось.

- Не ходи ты, доча, замуж за него, - сказал он Марише, - Больно он умный.

- А что тебе надо, чтобы зять дурак был? - вскинулась Марина.

- Пьяница проспится, дурак никогда. А такой вот умник - куда ему умище деть?


На Пересыпи русские мальчишки, едва завидев Арика, распевали хором:

Жених и невеста поехали по тесто!
Тесто упало! Невеста пропала!

Эх, сыпь, Семен! Да подсыпай, Семен!

Пересыпали перец.

Пересыпские мальчишки всегда все знают.


Кузьма Петрович расстраивался - обещал дочку выдать за Абрамовича, и надул.

Обнадежил человека, и в кусты.

Схлюздил.

Сдрейфил.

Кто только за язык тянул.

Сам дочуру отговорил.

Оно, конечно,к лучшему, а все же, нехорошо получилось.

Не по-русски.

Несправедливо.

Кузьма Петрович пошел в храм, к отцу Серафиму.

- Батюшка, я согрешил!
- А в чем грех, сын мой?
- Еврея обманул. 
- А... - удивился батюшка,- Ну, так это не грех.
- А что ж это?
- Это чудо.



5. ЕВРЕЙСКАЯ МАМА - МАМОНТ ЭВОЛЮЦИИ


В Одессе говорят не "мой дом", а "мой двор"".

Арик вырос в одесском дворе, где колыхались занавески на распахнутых морским ветром окнах, где лаяли разнокалиберные, разномастные шауки, бобики, барбоски, где мурлыкали, развалясь на солнышке, кошки, а на  веранде в глиняных горшках любились бархатцы, ноготки, душистый табак, где сидели у подъезда  на лавочках тети Цили и тети Песи, всё знающие про всех жильцов, где жены вытрясали перины на балконах, а мужья за общим дощатым столом пили вино и стучали в домино, обсуждая интересное кино.

Кино, вино и домино - три кита цививилизации.

Нет, еще, конечно - водка, лодка и молодка.


Пиво без водки - деньги на ветер.

Три источника и три составных части марксизма: водка, вино и пиво.

И еще, конечно, - кино, домино, мяч к окно... Чиж, городки и прятки.

Арик играл во дворе с другими детьми - в чижа, городки или прятки.

На балкон выходила его мама и кричала:
- Арик! Домой!
Мальчик поднимал голову и кричал в ответ:
- Я замерз?
- Нет! Ты хочешь кушать!


- У тебя, конечно, должно быть свое мнение. И сейчас мама тебя с ним познакомит.
- Мама! Сейчас у нас время плюрализма мнений!
- Наплевать мне на это плю. Сынок! К нам тетя Двойра приезжает! Быстро иди мыть шею!
- Мам, а если она не приедет? Что ж я, как дурак, целый день буду с вымытой шеей ходить?

Но мама доходчиво объяснила ему, что невозможно выдавить зубную пасту из тюбика, а потом вдавить ее обратно, что нельзя прокрутить обратно фарш в мясорубке... Но стать опять немытым - легко.

Арик порой высовывался из окна и кричал истерически лающим дворовым шавкам, бобикам и барбоскам:
- Я вас не боюсь! Я вас не боюсь!

Но сказать маме: куриный супчик я есть не буду! - он так никогда и не решился.

Еврейские мамы очень добрые. Но есть в них что-то от акулы.

Акула за километр чует капельку крови. А еврейская мама и за 10000 километров чувствует, что ее сын замерз или плохо кушал.

- Арик! Я таки мама твоя. И этим все уже сказано.

Арик и в ранние годы обнаруживал свой талант извлекать из всего, что есть на свете материальную пользу.

Заходил, например, в магазин и спрашивал продавца:
- У вас мед есть?
- Есть, да не про всякую честь.
- Налейте! - и подавал продавцу 3-х литровую бутыль.

Продавец наливает через воронку мед, а мальчик ему:
 - Только папа сказал, что деньги занесет через два месяца.
Продавец:
- Пошел вон!
Выливает мед и отдает бутыль.
Мальчик выходит на улицу смотрит сквозь стекло:
 - Да, тут грамм 50. Бутербродов на шесть хватит.

Маленький Арик никогда не кричал маме в магазине игрушек: "Купи! Купи!"
Он начинал издалека:
- Мама, твое детство тоже было тяжелым и безрадостным?

Раз он побывал в цирке:
— Мама, все так здорово было! И акробаты, и фокусник, и дрессировщик с тиграми, и клоуны. А во втором отделении гонщик на мотоцикле по стенкам ездил! Я, когда вырасту, тоже научусь ездить на мотоцикле и буду показывать такой аттракцион!
— Аринька, еврей на мотоцикле — это уже аттракцион. Зачем же еще по стенкам ездить?

- Арик, слушай свою маму! Если ты не будешь ее слушать, тебе придется всю жизнь слушать этот заводской гудок в шесть утра!

- Арик, не связывайся с эстетами, снобами, знатоками, талантами и гениями! У них и зарплата маленькая, и начальник идиёт.

- Арик, мотэк, сбегай за хлебом!
- А волшебное слово?
- Сдача твоя!

- Арик, реши задачку! Ответь мамочке на вопрос: что лишнее в ряду: морковка, лук, картошка и «Лексус»?
-"Лексус" - не подумав, брякнул Арик.
- Ах, сынок, сынок! "Лексус" ему лишний, ви подумайте! Ай-я-яй!
- А что же тогда в этом ряду лишнее, мама?
- Натурально, морковка, картошка и лук!

- Что бы ты сказал, сын, если бы встретил женщину, которая всё простит, добра, понятлива, и к тому же, хорошо готовит?
- Скажу: Привет, мамуля!

Каждый еврейский мальчик рано или поздно сбегает от мамы к какой-нибудь хищнице и голодранке. Чтобы сделать ее еврейской мамой.

И вот...

— Мама, ну как тебе моя невеста? Учти, я ее очень люблю.
— Я знаю. Я сразу это поняла.
— Почему?
— Потому что она с первого взгляда мне очень не понравилась.

Приглашение на свадьбу от еврейской мамы:

"С прискорбием сообщаю вам, что такого-то числа такого-то месяца состоится бракосочетание моего любимого превосходного образцового сына и какой-то хищницы и голодранки, имя которой я не смогла запомнить."

— Мама, я желаю таки знать, какая невестка вам понравится?
— Арик, мне ни одна невестка не понравится.
— Но почему, мама?
— Потому что это твоя жена. Запомни, сынок, какая бы она ни была, она мне не понравится никогда!



6. ПРИВОЗ СЧАСТЬЯ


Когда Арик вернулся с тестюшкиной дачи  к себе домой, в комнату на Молдаванке, которую он снимал у Сиротки Феди, Мариша ждала его там.

Она только что повесила на окно цветастые шторы с пышными рюшами и вся сияла.

- Это ты сама сшила?
- Ага! Мы на курсах кройки и шитья проходили подшивку канта!
- Это как? Нравственный закон над головою и звездное небо внутри нас? А подшивать его зачем - он, вроде не спивался.
- Вечно ты умничаешь! Я три часа как из пулемета строчила! Чтобы жлобы, которые живут окна в окна, за нами не подглядывали. Ты ведь можешь и голым перед окном выставиться!
- Если они хоть раз увидят меня голым, то сами купят занавески. Надо было подождать, пока их проймет. Зачем лишние траты?
- А если они не тебя, а меня голой увидят?
- Ну, должно же быть у людей в жизни хоть немножко радости!

И Мариша опять обиделась.
- Слушай, Абрамушка, я что-то не пойму - ты хочешь быть всегда прав или ты хочешь быть счастлив?


Правда хорошо, а счастье лучше.

Мариша слово "счастье" произносила по-одесски: шшасте!

Так оно звучало убедительнее.

Мариша отказала Арику, уже наотрез.

Обрезала шторы с окошка и уехала на такси к родителям на Пересыпь.

В голове у нее стучало: дурак не поумнеет, а такой вот умник ни в жись не одуреет.

И за что тогда его любить?

Батя так сказал - а батя в жизни кое-что понимает.


Арик вышел из дома.

Поехал на трамвае на Привоз.

Проверенное средство. Там у него всегда на душе легчало.

Жизнь на земле началась в Одессе. Мир был сотворен здесь. А как же. Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова... Где это все происходило, по-вашему? В Воронеже?

Брел в толчее, среди прилавков со всякими вкусностями, раздолбанной тары, потных мускулистых грузчиков и распевающих сладкоголосыми сиренами продавцов...

Любовь прошла, завяли помидоры.

Эх, любовь-морковь!

— Двойра, помидоры уже хорошие?
Сейчас скажет: потом дороже будут.

Двойра подмигивает.
 — Потом дешевле будут! - 
Значит, хорошие помидорчики, надо брать.

— Да что ж у вас огурцы такие страшные!
— Женщина, я вашу внешность в ответ не оскорбляю! Хотя есть куда.

— Ой, что-то ваша скумбрия не золотится... По цене-то - как золотая!
— Дамочка, вы собрались ей желания загадывать или таки кушать?

— Почем у вас бычки?
— Бычки - это то, что вы у себя в Москве не докурили. А у нас в Одесе - бички!
— А почему мой не курится?
— А потому, что потух!

Курица - не петух.

Если бы у моей бабушки была эта штучка, она была бы моим дедушкой.

— Сколько ви хотите за эту вишню?
— Пятьдесят.
— А так, чтоб я о вас плохо не думал?
— Сорок.

— Вы шо, спешите скорее, чем я?!

— И шо вы разоряетесь без копейки денюх?

— Ну, таки вы будете покупать, или мне забыть вас навсегда?

- Арик, или вы шо-то знаете о жизни, чего я не знаю? - шептал ему в уши Привоз.

И Арик соглашался - Привоз знал о жизни кое-что, о чем понятия не имел он, при всем своем уме.


К Арику кинулась цветочница Фира:

- Молодой, интересный! Купите своей жене розы!
- У меня нет жены.
- Тогда своей невесте!
- Нет у меня невесты.
- Таки купите на радостях, что вы имеете такую спокойную жизнь!


На Привоз привезли счастье.

Привоз счастья состоялся!

Образовалась длинная очередь за ним.

В очередь, сукины дети!

Счастье - от слова "часть".

Постой, подожди, потерпи - и тебе достанется твоя частица этого самого на свете непостижимого субстракта.

Но может быть, ждать придется всю жизнь.



7. В НАШЕЙ СИНАГОГЕ - ГОГИ И МАГОГИ

Молится старый раввин:
- Великий Боже! Помоги! Беда! Сын мой принял христианство!
Разверзлись небеса, Бог выглянул:
- Ты не поверишь, у меня те же проблемы.

Раввин читает в синагоге проповедь:
- Евреи! Мы, как никакая другая нация, должны быть очень дружны между собой, свято соблюдать свои обязанности перед семьей. Пусть обрушится гнев Моисея на еврея, посещающего публичные дома! 
С задней скамьи раздается:
- О-о-о! Ну наконец-то я вспомнил, где я оставил свой зонтик!

Входит Иван Израилевич в общую баню, в парную, голый и с крестиком на шее. Все на него таращатся - то на крест, то на ... Тут один не выдерживает:
- Уважаемый! Вы или крестик снимите, или трусы наденьте!

Бог диктует Моисею священные заповеди Торы:
- Не вари козленка в молоке его матери!
- Это как, Господи? Нельзя есть мясное с молочным?
- Молчи и слушай!
- Я таки понял. Съел мясное - подожди часик-другой, а уж потом...
- Молчи, говорю! Слушай меня!
- И чтоб посуда для мяса и молока была разная! Правильно?

Бог устало махнул рукой.

- А, делайте, что хотите!



8. ЕВРЕЙСКИЙ ПАПА


Папу, Абрама АбрАмовича АбрамОвича выпнули на пенсию под зад ногой.

После 60-ти он стал задумываться.

Задумываться стал.

Целыми рабочими днями сидел у себя в кабинете за письменным столом, с отсутствующим видом и что-то шептал неизвестно кому.

Придя домой, садился ужинать и замирал с ложкой в руках не докушав куриный супчик.

- Папа, ви опять таки ищите смысл жизни? - вздыхая, спрашивал Арик.

- Сынок! Моисей учил: всё оттуда, - и папа указывал на небо.

Соломон учил: всё отсюда, - и папа указывал на лоб.

Христос учил, что всё отсюда,- и он указывал на сердце.

Маркс учил, что всё отсюда, - указывал на желудок.

Фрейд учил, что всё отсюда,- указывал ниже пояса.


- Таки что важнее, как думаешь, сын?

- Ох, папа! Сколько евреев, столько и мнений.


Колхоз имени Партсъезда, где Папа вот уже без малого 40 лет служил старшим экономистом, занимался сколачиванием табуреток для нужд народа.

Однажды председатель колхоза, главный по табуреточкам, сказал Арикову папе:

- Абрамович! Ексель-моксель! Ёшкин кот! Ядреня Феня! Ты подыми свой нижний бюст из-за стола хоть раз-то в день! Навести трудящихся в цехах!

И добавил:
- У нас сейчас установка на демократизатор! Дубинка сучковатая. Сучка такая. Слыхал?

А папа ему:
- Ви хам! Бюрократ! И антисемит!

Он папе:
- Тебе, Абраша позавидует сам бог Саваоф! Наши табуретки хотя бы не спрашивают у нас, в чем смысл существования гомо сапиенс на земле и какова есть конечная цель мироздания. Кстати, план за третий квартал мы заваливаем.

Папа ему:
– Посмотри на меня! Посмотри на меня внимательно! Вот эти уши воспринимали великую музыку Бетховена и Баха! Они слышали звучание великих инструментов Амати и Страдивари! Красивейшие женщины Одессы и Бердичева шептали в них свои признания! Уши мои наслаждались волшебными звуками природы и стонами любовной страсти! И теперь я должен слушать ими твою убогую провинциальную демагогию!

Ну, его, конечно, и списали на пенсию.

И  вот он лежит в спальне на кровати, на выстиранной, выглаженной, накрахмаленной мамой простыне, на подушке натурального куриного пера, под бархатным покрывалом.

Вздыхает и ноет:
— Ох, как я хочу пить! Как я хочу пить! Как я хочу пить!

И так два часа.

Притом, что графин с водой рядом на тумбочке стоит.

Арику надоело это слушать. Он сходил на кухню принес папе большую чашку воды.

Тот жадно выпил, поблагодарил и начал сызнова:
— Ох, как я хотел пить! Как я хотел пить! Как я хотел пить!

Ну, положим, можно еще страдать, если сию минуту хочешь пить. Но потом?

Не идиёт ли вы, папа? - хочется сказать Арику... но он молчит.

Папа, все-таки.

Чти отца своего.

Жалко, что папочка совсем перестал понимать, кто он есть на этом свете.


Табуретки в России во все времена неизменно пользовались спросом.

Табуреткой можно стукнуть по голове врага в драке.

Из них можно варить самогон - табуретовку.

Наконец, когда вешаешься - выбивать из под себя ногой легче табуретку, чем стул или кресло.


Собрание в колхозе имени Партсъезда.

- На повестке дня два вопроса: разведение нутрий и выезд товарища... бывшего нашего товарища в Израиль. Среди нас, дорогие товарищи, есть такие товарищи, которые, товарищи, нам не товарищи!

Тем не менее, товарищи, нутрии есть очень выгодные тварищи. Нутрий разводить очень легко. Корм дешевый, шкура дорогая, мясо вкусное. Кто за?

Все голосуют за.

- Второй вопрос: наш бывший главный экономист, ныне пэнсионэр Абрамович подал заявление на выезд в Израиль. Как решим - отпустим?

Голоса из зала:
- Абрам, а куда дом денешь?
- Оставлю колхозу.
- А корову?
- Оставлю колхозу.
- А жигули?
- Оставлю колхозу.
- А деньги?
- Возьму сколько разрешат, остальное оставлю колхозу.

Крик из зала:
- К черту нутрий! Давайте евреев разводить!


Папа заполняет анкету для выезда на историческую родину.

— Ваша национальность?
— Откуда вы знаете?

— Вы еврей?
— Кто вам сказал?

— Может,вы русский?
— А шо случилось?

— Я извиняюсь, можно все же поинтересоваться, какой вы национальности?
— Ви антисемит?
— Да нет, просто интересуюсь.
— Жидомор. Погромщик. Фашист!
— Да нет же, я наоборот, юдофил, я люблю евреев! У меня есть друзья евреи, отличные мужики. Я лично переживаю, что они из России уезжают. Как же России без евреев? Как нам без вас?!Но...
— Что "но"?

Что "но"-то, что "но"? Что, собственно,"но"?

Так никто никогда и не прояснил.

— Товарищ Троцкий, вы еврей или русский?
— Я - революционер.

— Владимир Вольфович, у вас как  с пятым пунктом?
— Мама - русская, папа - юрист.

— Уважаемый писатель Арканов! Вы считаете себя новым русским?
— Я вообще-то считаю себя... старым евреем.

— Вы, Гусман, хоть и евреистый еврей, но русее многих русских, какой-то еврейский русский!
— Зачем так сложно! Я просто православный иудей.

— Сатановский, вы еврей по матери или по отцу?
— Я еврей по жизни!

— Норкин! Скажите, еврей - это религия, нация или семья?
— Еврей - это судьба.

— Соловьев, так вы таки еврей? Или все-таки русский?
— Не то и не другое. Хотя, и то, и другое.

— Галкин, есть на свете чистокровные, беспримесные евреи?
— Мы все - коктейли! Оттого и шибаем так по мозгам.


Вечное еврейское: Почему?

Что? где? когда? - да какая, в сущности, разница.

Что делать? Кто виноват? Какая заразница!

Когда же придет настоящий день? Он, дорогие соотечественники каждое утро приходит.

Остается лишь неизбывное: ПОЧЕМУ?!

- Патшэму?
- Патаму!
- А поподробнее?
- Патаму што.
- А еще подробнее?
- А почему бы и нет?
- Та ты шо!
- А шо не так?

Да все, все, все в этом мире не так!


Случалось, что быть тут евреем становилось опасненько.

Особенно с мордальонцией, на которой написано высшее образование.

Как-то под вечер шел папа по улице, шептал себе под нос не то псалмы царя Соломона, не то стихи Симеона Щипачева про любовь,которая, таки, не вздохи на скамейке и не прогулки при луне.

И внезапно услышал, как раз с ближайшей скамейки, не с луны же:

- Эй, ты, с еврейским рубильником, подь сюда! Дай закурить русскому!
- Я по паспорту сам русский!
- Бьют, дядя, не по паспорту, а по морде!

Паспорт в бумажнике, бумажник в пиджаке, а личико - вот оно.

Вам не нравится мое личико? Сейчас я нарисую другое!

Не получится.

Нос клювом, рубильником, на семерых рос, лоб скошен, как отступ от генеральной линии партии, и бессмысленная какая-то, вечная грусть в глазах.

- Ай, не бейте меня, я не еврей, я просто так выгляжу... интеллигентно!

- Ты что, интеллигент?
- Ни в коем разе! Я такое же быдло, как вы!

Ну и драка, конечно.

Лежит на асфальте, отплевывается кровью.

Сердобольная прохожая подошла, помогла подняться:

- Ты как, идти можешь?
- Таки дык.
- Ну, слава Богу. А то я уж думала, кирдык.
- Таки не.

Чем отличается еврей от русского?  Тем, что русский перед "таки" черточку поставит, а еврей - нет.

Такида - это для него отдельное понятие.

Так же и такинет - особое блюдо в меню.

— Тебе не больно?

Достал из кармана платочек, вытер кровь с лица (русский бы вытер рукавом).

— Больно только когда смеюсь.

Да здравствует жизнь, такида, такида, такида!

А смерть не пройдет, такинет, такинет, такинет!

Сквер на Дерибасовской был завален  бюлетенями СПИД-ИНФО и газетенками общества Память.

Посреди сквера, прямо напротив райкома партии стояла телефонная кабинка с плакатом на боку: Бесплатный звонок президенту.

Тот райком когда-то был райком. Когда-то и кому-то - раем небесным. А теперь стоял, как в горле ком.

Папа читал прессу, становился в очередь к телефону.

-Але! Але! Это товарищ президент? Тут вот в газете написано, что жиды Россию продали.

На том конце провода загадочно молчали.

- Таки скажите, где я таки могу получить свою часть?

Так ответа и не дождался.

Эх, брезидент Прежнев! Поцелуи взасос! Фамилия нынешнего расшифровывалась по буквам: Граждане, Обрадовались Рано, Брежнева, Андропова, Черненко Еще Вспомните.

Рядом с бесплатной кабинкой гороские власти по звонку из Москвы возвели оргромную доску, где каждый мог написать все,чего душа требует!

Чтобы полная гласность и плюрализм от слова плевать.

Папа хотел было вывести в ностальгии: Слава КПСС!

Как известно, Ленин-Ульянов  - это один человек, Маркс-Энгельс  - два человека, а Слава КПСС - вообще не человек.

Нет, душа не того просила.

Пролетарии всех стран! Как оно там? Сочленяйтесь? Сливайтесь? Уже забываться стало.

Он подумал немного и вывел мелком:

Евреи всех наций и национальностей! Совокупляйтесь!


СПИД-ИНФО не спит.



8. ФЕДЯ-БРЕДЯ СЪЕЛ МЕДВЕДЯ


Когда Арику исполнилось 18, он ушел из родительского дома на поиски приключений, денег и счастья.

Снял комнату на Молдаванке, в домике Сиротки Феди. Федор Иванович Иванов взаправду был сиротой - родители его, любящие дворник и уборщица, год назад разбились на мотоцикле, оба насмерть.

Федя о них тосковал и пил запоем.

Комната со всеми удобствами во дворе. За "маленькую" в день.

"Маленькая" - она рупь семьдесят стоит. А поллитра - два восемьдесят семь. Экономия!

- Может я тебе, Федя, лучше поллитру буду ставить, раз в в двое суток?

- Не, мне раз в двое суток мало. Мне каждый день надо!

Но Федя под влиянием высоко-интеллектуального общения с Ариком стал читать умные книжки, слушать классическую музыку и даже в Одесский оперный театр захаживать. Ему там понравилось. Особенно балеты полюбились - "Бахчисарайский фонтан" и "Корсар".

- Арик! Это Федя звонит. Я из ментовки. Мне 15 суток дали.
- За что, Федя?
— Я кидал лебедям хлеб.
— А что ж тут плохого?
— Дело было на «Лебедином озере».

Времена еще стояли нежные, застойные, приснопамятные. В моде была культура.

Сам Брежнев приехал в Третьяковку.

Тыкает пальцем в картину:
- Это что?
- Это картина Ге, Леонид Ильич, - отвечает экскурсовод.
- Ге, вы считаете?... Да?... А мне нравится.

Тыкает пальцем в другую картину:
- А это что?
-Это Врубель.
- В рубель?.... Недорого!

- А это чей еще портрет?
- Это Крупская. Надежда Константиновна. Помните такую?
- Как же! Помню Надежду Костантиновну! И мужа ее помню! Товарища Крупского.

- А это что за заница с бровями?
- А это зеркало, Леонид Ильич.

- Ходят в народе слухи, что я умер. И вместо меня по Москве возят чучело. Это неправда. Я не умер. И вместо чучела возят меня.

Эх, Леонид Ильич, красавчик и умница! Какое чучело скоро будут возить вместо тебя?


Арик купил два билета в цирк и повел Федю на представление знаменитого артиста оригинального жанра.

Это что-то особенного!

Оригинал шел по канату под самым куполом и играл на скрипке.

Арик аплодировал. Федя сидел, развалясь, ковыряясь в зубах, с видом завсегдатая, сноба, рафинированного эстета.

- Ну как? - спросил Арик.

Тот снисходительно улыбнулся:

- Таки не Ойстрах!


О, волшебная сила искусства!

После 15 просмотренных балетов и 15-ти суток в ментовке Федя стал вместо водки ежедневно употреблять пиво.

И решил брать с Арика за проживание вдвое меньше:

- Так будет  правильнЕе! И красивЕе!


Как они познакомились?

Арик помог Феде наколоть дров на зиму.

 ???

Позвонил в одесскую милицию:
- Таки вы знаете, что у Федора Иванова во дворе есть сарай?
- Ну, знаем, и что?
- А таки вы знаете, что у него в сарае есть дрова?
- Ну, знаем, и что?
- А таки вы знаете, что он золото в дровах прячет?
-  Спасибо за информацию!

На следующий день Арик позвонил Федору:
- Ну, таки как дела?
- Милиция приезжала. Дрова в сарае все распилили и раскололи!
- Это тебе подарок от еврейского друга!

- Ну и хитрые вы, евреи!
- Ви так говорите, Федор,как будто это что-то плохое!

- А честные вы? Можно вам доверять, Арик?
- А почему ви срашиваете, Федя?
- Ты прямо скажи - хорошие вы или плохие? - упорствовал Федя.
- Евреев с хорошей стороны я плохо знаю...
- А с плохой стороны - знаешь хорошо?
- По-хорошему, Федя, будет хуже.

- Арька, а вот ты объясни, как надо жить? По совести или по закону?
- По ситуации, Федор, по ситуации!


Когда Арику исполнилось 20, он окончательно и бесповоротно решил отправиться в путешествие за счастьем.

И Федю Сиротку с собой прихватить.

Федя работал таксистом. Рассекал по Одессе туда-сюда на старенькой Тойоте.

Без шашечек.

Для рядовых пешечек.

- Вам, граждане, шашечки или вам доехать надо?

Вкалывал день и ночь. Но денег все равно не хватало. Иной раз даже на пиво и Доширак.

Макароны быстрого реагирования. Бич-пакеты. Опарыши.

Вот морячок в тельняшке поднял руку.

- Мне сначала на базар, а потом на вокзал.
- Базара нет.
- Тогда сразу на вокзал.

Вот девчонка-красотка голосует. Какие в Одессе водятся красавицы - это ж просто ни Боже мой! Нефертити с Мерелин Монро отдыхают. Моника Белуччи с Еленой Прекрасной нервно курят в углу. Анжелина Джоли с Флорой Ботичелли рыдают в подушки.

- Вы свободны?
- Да, я не женат.
- Жаль.
- Что вам жаль? Что я не женат?
- То, что я уже замужем.

И весь рейс руки на руле тряслись от плотского возбуждения.

Пьяненький попросил доставить до Пересыпи. И заснул на заднем сидении.
Федя его довез, разбудил.
- Сколько с меня?
- Тысяча пятьсот.
- Чего-чего?!Совсем охренели! У меня нет столько. Вези назад, я на автобусе доеду.

- Бабуля, ты куда животное тянешь? Нельзя с козой в такси!
- Прости, милок. Я слыхала, что вы и сук, и кобелей, и козлов, и телок возите.

Арик за друга-Федю переживал.

- Федор, ты мне друг, но истина дороже! Как ты водишь? Для тебя вообще правила не писаны! Прешь на красный свет! По встречной! Пьешь за рулем. А то и трахаешься с пассажирками!

Бездушные одесские гаишники, случалось, Федю за все эти фокусы останавливали, но быстро отпускали. Узнавали в нем своего. Чуяли нутром - как из родного села парень.

- Федя, не гневи бога! Он все видит! Он за тобой наблюдает! - увещевал Арик.

- Знаю, что видит. Я для того и стараюсь. Чтоб ему за мной наблюдать не скучно было.


Попадают на суд божий ребе и таксист. Сидят в ожидании, кого куда Бог определит.

Ребе думает: Я-то точно попаду в рай. Я всю жизни молился и прихожан своих призывал любить и чтить б-га. А этого таксиста жалко, вариться ему в котле за то, что он матерился, курил, пил, лихачил, прелюбодействовал и упоминал имя Божье всуе.

Выходит Бог и говорит:
- Таксист идет в рай, а раввин в ад!

Раввин не поверил своим ушам и взмолился:
- За что Господи? Я всю жизнь служил тебе верой и правдой. Я молился, не грешил, соблюдал все посты, и призывал в своих проповедях любить тебя!

- На твоих проповедях все люди засыпали. А когда этот таксист вёз клиентов, то они все, в страхе божием, молились мне.





9. ОЙ-ДА, ВРЕМЯ ВДАРИТ В ТЕМЯ!


Очень жаль, что все, кто знает, как управлять государством, уже работают таксистами или парикмахерами.

Федя ругался матом на наступившие времена.

- Эх, партия, наш рулевой! И зачем ты дала порулить каким-то дерьмократам!
- Не скажи, Федя. Мы только теперь таки догнали и перегнали Америку!
- Как?
- Первыми к финишу пришли.

Улыбнись до ушей и веревочку пришей.

- А знаешь, Федор, как девичья фамилия моей мамы? Первая часть слова - то, что нам партия обещала, а вторая - то, что она нам дала.

Но чистый сердцем Федор так и не смог догадаться, что это фамилия: Райхер.

Арик:
- И ведь предупреждали же мы их!
Федор:
- Кого - их?

Вечер...1917 год. Стук в дверь старого еврея. Открывает дверь прабабка Арика, Сара.

Люди в кожанках:
 - Сара Исааковна, мы собрались революцию делать, деньги нужны. Можно золотом. Не могли бы помочь?
- Абрамчик кушает, сейчас спрошу.
Выходит через пять минут:
 - Абрам сказал - коли нет денег, нечего и революции затевать.

- А я слышал другой конец, - говорит Федор:
- Золото есть? - спросили Абрама чекисты.
- Есть! Три пуда! Сара, золотко, за тобой пришли!

- КПСС! Руководящая и направляющая сила! - негодовал Федор. - Куда ты нас привела!
- Если ты умный такой, то зачем шел! - парировал Арик.
- Ты-то сам больно умный! Зачем тогда на День России маршировал  в колонне по Дерибасовской? Да еще с плакатом: "Пламенный привет Думе, пламенный привет правительству!" И давно ты их так полюбил?
- Не мог же я просто им сказать, чтобы они сгорели.

- Я вот одного диссидента знал в Одессе. Ройзмана. Тот вот не трусил. Прямо говорил - коммунизма быть не может, Брежнев - старый пер, счастье - в Америке.
- Ройзмана, Федя, в ссылку сослали. На Крайний Север.
- И что он там, в ссылке, делал?
- Селекцией занимался. Женился на чукче и выводил морозоустойчивых евреев.

- Арик, объясни мне, что значит экономическая реформа?
— Это, Федя, просто: с тебя снимают шикарный пиджак, вместо него на тебя надевают жилет и говорят, шо ты прекрасно выглядишь в этом новом пальто!

- Арик, а что такое демократия?
- Это, Федор, когда ты выбираешь президента страны. Потом парламент. Потом губернатора своего края. Потом мэра своего города. А потом выбираешь страну, в которую надо от них свалить.

Короче, они с Федькой стали махровые пора-валисты. А ведь были же всю жизнь исправные еще-потерписты.

Для сначала требовалось устроить родителей.

Федины - Иван и Маруся - разбились на мотоцикле "Иж". Батяня не справился с управлением.

Эх, наша жись! Только держись! - говорил сиротка Федя.

И прибавлял непременно - им там лучше!

Батяня был дворник, мама - уборщица.

Они с маманей строили коммунистическое завтра.

Но это завтра никогда не становилось - сегодня.

Вместо него появлялось другое завтра.

В газетах: все для народа есть, а в магазинах ни хрена нету.

В магазинах ни хрена нету, а у народа в холодильниках все есть, даже хрен.

У народа все есть, но все недовольны.

Все недовольны, но голосуют - за.


В 80-м году народу было объявлено, что вместо коммунизма будет Олимпиада.

Это подкосило батяню и маманю.

Выбило из них ейную выдержанность и моральную устройчивость.

Может, оттого они и разбились на мотоцикле "Иж".

Партия- наш рулевой. Ишь!

Партия! Дай порулить!


- Пили они? - однажды напрямую спросил Федю Арик.

- Они не пили, они выпивали, - отвечал Федя.

- Может, если б дворник и уборщица управляли государством, больше толку было бы,- думал вслух Арик.

Власть - народу. Государство - кухарке.

Нищитово, нищитово! - говорил Федя. - Лет через пять у нас тут будет лучше, чем в Европе!

- Да? И что же это такое случится в Европе?

- Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем! И коммунизм еще построем! - говорил Федя,- Вот увидишь! Дай срок!

Арик скептически пожимал плечами.

- Срок тебе не я дам.



10. А ЕХАТЬ-ТО НАДО


Табуретки в пост-перестроечной России по-прежнему пользовались спросом.

Табуреткой можно стукнуть по голове врага в драке.

Из них можно варить самогон - табуретовку.

Наконец, когда вешаешься - выбивать из под себя ногой легче табуретку, чем стул или кресло.


Собрание в колхозе имени Десятого Партсъезда.

- На повестке дня два вопроса: разведение нутрий и выезд Абрамовича в Израиль.

Нутрии, товарищи, это очень выгодные тварищи. Корм дешевый, шкура дорогая, мясо вкусное. Кто за?

Все поднимают руки.

Зал - голосует за!

- Второй вопрос: наш главный экономист товарищ... бывший товарищ Абрамович подал заявление на выезд в Израиль. Среди нас дорогие товарищи, есть такие товарищи, которые, товарищи, нам не товарищи. Как решим - отпустим?

Голоса из зала:
- Абрам, а куда дом денешь?
- Оставлю колхозу.
- А корову?
- Оставлю колхозу.
- А жигули?
- Оставлю колхозу.
- А деньги?
- Возьму сколько разрешат, остальное оставлю колхозу.

Крик из зала:
- К черту нутрий! Давайте евреев разводить!


Папа заполняет анкету для выезда на историческую родину.

— Ваша национальность?
— Откуда вы знаете?
— Вы еврей?
— Кто вам сказал?
— Может,вы русский?
— А шо случилось?
- У меня глаза есть, я вижу - еврей вы!
- Это я сегодня плохо выгляжу.

— Я извиняюсь, можно все же поинтересоваться, какой вы национальности?
— Ви антисемит?
— Да нет, просто интересуюсь.
— Жидомор! Фашист! Погромщик!
— Да нет же, я наоборот, юдофил, я люблю евреев! У меня есть друзья евреи, отличные мужики. Я лично переживаю, что они из России уезжают. Как же России без евреев? Как нам без вас?! Но...
— Что "но"?

Что "но"-то, что "но"? Что, собственно,"но"?

Так никто никогда и не прояснил.

Эх, и почему евреев нигде не любят!

Арик подозревал даже лучшего друга Федю.
- Федор, мы с тобой три года неразлучны, как задница с пантолонами. Но  я чувствую, что в душе и ты антисемит!
- Да ты что, Арик! Ты же мне как родной брат!
- Скажи, а вот, если завтра выйдет потновление правительства расстрелять всех евреев и дворников? Что будешь делать?
- Ну а дворники-то тут причем?
- Вот видишь!


— Товарищ Троцкий, вы еврей или русский?
— Я - революционер.

— Владимир Вольфович, у вас как с пятым пунктом?
— Мама - русская, папа - юрист.

— Уважаемый писатель Арканов! Вы считаете себя новым русским?
— Я вообще-то считаю себя... старым евреем.

— Вы, Гусман, хоть и евреистый еврей, но русее многих русских, какой-то еврейский русский!
— Зачем так сложно! Я просто православный иудей.

— Сатановский, вы еврей по матери или по отцу?
— Я еврей по жизни!

— Норкин! Скажите, еврей - это религия, нация или семья?
— Еврей - это судьба.

— Соловьев, так вы таки еврей? Или все-таки русский?
— Ни то, ни другое. Хотя, и то, и другое.

— Галкин, есть на свете чистокровные, беспримесные евреи?
— Мы все - коктейли. Оттого и шибаем людям по мозгам.



11. МОСКВА, КВА-КВА, ШЕРЕМЕТЬЕВО-2


Арик с мамой и папой стоят в очереди на таможню.
Чемоданы, баулы, клетка с попугаем.
Российский таможенник:
- С птицами на борт нельзя. Вывозить можно только тушкой или чучелом.
Попугай:
- Хоть тушкой, хоть чучелом - везите!

Таможенник взял папин паспорт:

- АбрамОвич Абрам АбрАмович!
- Я!
- Вам не кажется, что ваш попугай немного картавит?
- А что ви хотите - у него и нос с горбинкой.

Плакат в аэропорту в Израиле:
"Не думай, что ты самый умный! Тут все - евреи!"

Израильский таможенник:
- Откуда прибыли?
Папа: Какие прибыли, уважаемый.... Таки одни убытки, одни убытки.

Папа по паспорту был еврей. На работу в Одессе его не принимали, объясняя что у них евреев в штате и так много. Он переделал паспорт, вписал в соответствующую графу - титульная нация. В Израиле его также не принимали на работу, говоря, что русских у них в штате и без того хватает.

- Я еврей! У меня бабка еврейка!
- Мы тут все евреи.
- Я русский! У меня дедушка был - Иван Иванович!
- Да хоть бы Мухаммед Аллахович! Хоть бы Сигизмунд Оглы-Алибабаевич! Или Дональд Джонович! Мы тут все русские!

- Папа! Я, конечно, дико извиняюсь. Но пора нам все же выяснить, кто вы есть - русский или еврей. Вы уж как-то определяйтесь. А то знаете, раздвоение личности  завершается на Канатчиковой даче.

- Как тебе объяснить? Я, конечно еврей, вечный изгнанник и побитый миром странник. Но только с русскою душой!

И пел дрожащим голосом на мотив русского романса:

-Гори, гори моя звезда!
Звезда Сиона милая!
Умру ли я - ты над могилою
Гори-пылай, всегда-всегда!

Арик безнадежно махал рукой.


Абрам Абрамович обращается к властям:
 - Хочу эмигрировать в Израиль!

И лег поперек порога.

Они переступали через него два дня, потом им это надоело.

Оформили документы, отъ**сь только.

Через полгода в Израиле приходит в посольство:
- Хочу назад в бывший Советский Союз! Обожаю хозрасчет, гласность и перестройку!

И лег поперек порога.

Плюнули, оформили документы.

Через полгода опять намылился:
- Хочу в Израиль! Не могу жить без очищающей душу миквы!
- Послушайте, - говорят в ОВИРе, -  вы бы точно вяснили, сами у себя, где вы хотите жить!
- Понимаете, и там и здесь плохо. Но эти незабвенные две недели пересадки в Вене! Они все искупают.

- Так куда же вы, собственно, желаете уехать? В Израиль, в США, в Вену, в Германию? В Австралию? Или уж сразу в Антарктиду, к пингвинам?
- А глобус у вас есть.
- Вот, держите!

Абрамович (покрутив глобус в руках):
- А нет ли у вас другого глобуса?

Сову не натянуть на глобус.

Что совой об пень, что пнем об сову.

Но пню-то все равно, глобусу пофиг, а вот сове - больно.

Папу, три раза возвращавшегося в родную Одессу, прозвали четырежды евреем Советского Союза.


- Папа, вам надо найти себе работу.
- Где найти таку работу, чтоб еврей пошел в субботу?
- Вы же русский, как вы утверждаете.
- От работы кони дохнут. Работа не волк, в лес не убежит!
- Но куда же вы себя денете? Вам таки надо чем-то себя занять!
- Хочу объехать весь Израиль на велосипеде!
- Ну, это до завтрака. А после обеда что делать будете?

Арик с балкона наблюдает во дворе большую драку арабов и евреев, говорит отцу:
— Папа, позвони старому Мойше, путь везет сюда свою бочку кваса, они тут скоро все захотят пить! Запомни, когда дураки дерутся, умные должны делать деньги!

— Арик, ты такой умный, я боюсь, ты скоро мне примешься доказывать, что дважды два - не четыре. Ну вот, скажи - дважды два это четыре или пять? А может, три?
— А мы продаем или покупаем?

И он принимался втолковывать, что дважды два теперь уже отнюдь не четыре (британские ученые доказали), что Волга не впадает в Каспийское море, а впадает она в реку Кама, которая не только  длиннее, полноводнее, но и на 70 миллионов лет старше, чем Волга. Таки, в Каспийское море впадает Кама. Камо грядеши. Ну и прочие еврейские штучки, ты мне их брось.

— Ты купил у Изи мотоцикл по цене велосипеда а продал по цене машины?
— Ви так говорите, папа, как будто это что-то плохое.

— Ты скинул одному лоху шкатулку из слоновой кости, а она оказалась из пластмассы!
— Я полагаю, у слона был вставной бивень.

Тут вмешалась до сих пор молчавшая Арикова еврейская мама:

- Сынок! Разве такому я учила тебя в детстве? Ты совсем не понимаешь, как можно и когда нельзя?

На что Арик отвечал:

- Мама, успокойтесь! Я вот именно таки знаю, как можно, когда нельзя!


— Пока тебя нет, люди тебя объявляют самым шельмовым шлимазлом на свете! - продолжал страдать папа.
— Ой, папа, пока меня нет, пусть они меня даже бьют.

— Папа, я хочу обеспечить ваше с мамой будущее! Я переписал на вас две моих фирмы - продуктовую лавку и похоронное бюро. Приступайте торговать едой и хоронить усопших. Будут люди живы - заработаете на продуктах, будут помирать - заработаете на гробах. Можно и объединить два гешефта.

Прошел месяц.

- Ну как вам тут живется, папа?
- Плохо, сын!
- А что именно плохо?
- Сыр ем с плесенью, вино пью старое, автомобиль - без крыши. И даже телефон без кнопок!

Папа:
— Арик, у меня в магазине торговля совсем загибается. Справа супермаркет, слева супермаркет. Что делать?
— А вы, папа, напишите над дверью своего магазина слово "Вход".

— Арька, и как тебе удалось так быстро выучить арабский?
— А я его не учил. Так, пару ругательств знаю, остальное тарабарщина.
— И шо это даёт?
— А я когда так ору, одни евреи думают, шо я араб, и не хотят связываться. А другие евреи думают, шо я идиёт, и тоже не хотят связываться.
И все уступают!

— Вам послаймить или одним писом? Вот этот сыр израильтянам по вкусу придется.
— Почему?
— На него скидка 30%.
- Но он пахнет ужасно!
- Не пахнут, дорогой криент, только деньги.

— Арик, эти евреи вообще делают новогодние покупки?
— Только продажи, папочка, только продажи.

Свой ритуальный магазин папа назвал: "Shop ты сдох"!

— Папа, повесь в своем похоронном бюро три... нет, четыре плаката:

На русском языке: " Мы разговариваем по-русски".
На немецком языке: "Мы разговариваем по-немецки".
На французском: "Мы разговариваем по-французски".
И на иврите: "Евреям скидки".

Через год папа разорился.

— Они в этом своем жутком Израиле таки не живут, но таки и не умирают!

Зато он часто повторял с гордостью:

— Я переехал в Израиль ради детей, и они счастливы!
— Вы живете вместе?
— Нет, они остались в Одессе!

Из Одессы в Хайфу плывет пароход.
Навстречу ему такой же, из Хайфы в Одессу.
На палубах евреи столпились - друг на друга смотрят, и те, и другие пальцем у виска крутят.



12. О ДЕНЬГИ, ДЕНЬГИ, СКОЛЬКО В ВАС ЗЛА!


У Арика наступили тяжелые времена.

Когда его спрашивали, как его бизнес, он отвечал:
- Еще хуже, чем вам бы хотелось.

- А кем вы, Арик, работаете, если не секрет?
- Никем.
- Так это же прекрасное занятие!
- Да, но конкурентов сколько!


- Абрамович, - спрашивали знакомые, - извините за любопытство, вы хорошие деньги получате?
- Хорошие. Но мало.
- А есть у вас есть возможность откладывать деньзнаки?
- Возможность есть, дензнаков нет, - отвечал Арик.

По воскресеньям они с другом Федей выпивали водки и закусывали ностальгическими солеными огурцами.

— В бизнесе, Федор, главное - это опыт, - говорил Абрамович.

— Нет, Арька, в бизнесе главное - бабки, - возражал тот.

— Если встречаются человек с деньгами и человек с опытом, то человек с опытом уходит с деньгами, а человек, у которого были деньги, уходит с опытом...

В общем, спасибо, Господи, что взял деньгами!


— Федя, ты помнишь костюм, который я сшил себе для свадьбы с Маришей?
— Помню.
— Я купил тогда отрез бостона за 100 рублей и еще 50 отдал за пошив.
— Помню.
— Так вот, я вчера проиграл этот костюм в преферанс.
— Арька! Как же так?
— Отдал крупье в казино за 250.


Знакомые интересовались:

- Говорят, вы, Арнольд, выиграли в преферанс сто тысяч баксов. Правда это?
- Истинная правда, - твердо отвечал Арик. - Только не сто тысяч, а просто сто. Не в преферанс, а в дурака. Не я, а Федя-сиротка. И не выиграл, а проиграл.

Арик позвонил в Одессу старшему брату Мише.
— Мишка! Я сделал, что только мог. И даже больше. Но наши  родители опять нищие. Теперь твоя очередь их тянуть.
— Я не такой дурак, как твоего отца дети! -  с гордостью отвечал Миша.

Но отказать все же не посмел. Чти отца своего и мать свою.

Он перевез родителей на Брайтон-бич.

Выхлопотал им пособие, снял социальное жилье, достал бесплатно мебель, наладил скромный эмигрантский быт.

Н Брайтоне у папы с мамой нашлось много друзей, выходцев из Одессы.

Ну не из Бирабиджана же.

Гуляли по пляжу, сидели на скамеечках в парке, вспоминали старые анекдоты.



13. СТАРЫЕ ДОБРЫЕ ЖУТКИЕ ШУТКИ (ШУТКУЮ ЖУТКО)


Абрамовича вызвали в ОБХСС.

- Абрамович, у вас квартира на Ришельевской!
- Разве ж это плохо?
- У вас дача на Большом Фонтане.
- Разве ж это плохо?
- У вас новая "Волга".
- Разве ж это плохо?
- А меж тем, зарплата у вас всего 120 рублей.
- Разве ж это хорошо?

- Абрамович, скажите, откуда вы берёте деньги?
- Ну, таки, из тумбочки.
- Ну а в тумбочке они откуда они берутся?
- Ну, таки, жена кладёт.
- А жена откуда берёт деньги?
- Ну, таки, я ей даю.
- Так вы-то откуда их берёте??
- Ну, таки, из тумбочки!
 
- Где вы взяли деньги на "Волгу"?
- У меня был "Москвич". Я его продал и купил "Волгу".
- А где вы взяли деньги на "Москвич"?
- Был у меня "Иж", я его продал и купил "Москвич".
- А где вы взяли деньги на "Иж"?
- У меня был велосипед. Я его продал и купил "Иж".
- А где вы взяли деньги на велосипед?
- А за это я уже сидел.

Во двор к Абраму зашел сосед:
 - Абрам, ты брал у меня целый таз, а вернул его с дыркой.
 - Во-первых, Исаак, я брал таз с дыркой. Во-вторых, я отдал тебе таз без дырки. А в-третьих, никакого таза я у тебя не брал!

- Абраша, говорят вас вчера на станции побили.
- Разве это станция? Так, маленькая платформочка.

- Абрам, где вы сшили себе этот костюм?
- В Париже.
- А это очень далеко от Бердичева?
- Да, больше тысячи километров.
- Скажите пожалуйста! Такая глухомань, а шьют прилично!

Папа Арика умел заваривать очень вкусный чай. Но никому не открывал своего рецепта. И вот он уже при смерти. Сын просит:
- Папа, хоть теперь откройте секрет вашего чая!
- Позже, сынок, позже.
Проходит время, отец уж еле слова выговаривает.
- Папа, когда вы отправитесь в мир иной, будет уже слишком поздно. Евреи никогда не будут пить хороший чай!
Сын наклоняется к изголовью и слышит:
- Евреи! Не жалейте заварки!!!

Мама Роза звонит Рабиновичу:
 - Знаете, Рабинович, вы больше к нам не приходите.
 - Почему?
 - А после вашего ухода у нас вчера две серебряные ложечки пропали.
 - Но я не брал!
 - Знаю, что не брали, я уже их нашла!
 - ?
 - Ложечки- то нашлись, а осадочек остался.

Они пересказывали друг другу эти старые хохмочки. И ржали сами над собой. До слез.

Проклятые советские времена вспоминали с нежностью. Все из того времени казалось таким родным. Брезидент Прежнев. Поцелуи взасос. Докторская колбаса - то, что доктор прописал. Не ценили!

Папа, лежа на диване частенько кричал жене в другую комнату:

- Роза! Роза!
- Что? - отвечала она.
- Помнишь... Мы всегда ходили в гости, и я клал четыре ложки сахара себе в чай.  А дома всегда только две. А так всегда хотелось четыре! Перед смертью, Роза души моей, налей мне чашку чая с четырьмя... с пятью ложками сахара!

И он плакал от жалости к себе бедному и больному, от любви к старой жене, от общего душевного умиления.

Жена злилась:
- Абраша, пей уже кефир, чтоб ты сдох, тебе же поправляться надо!

Арик звонил им раз в неделю, обычно по воскресеньям.

- Папа, ну как твой английский? Выучил?
- Да нет, и не учу совсем. Зачем мне английский? Я с Брайтона в Америку не хожу.


Когда Арик ушел от мамы и папы на поиски счастья и приключений на пятую точку, с другом Федей, он нес в руках лишь один, советского производства чемодан из кожзаменителя. Там лежали  бритва, две пары носков, три пары трусов, две майки и
шикарный костюм от Армани, сшитый старым Семой. А также зонтик, солнцезащитные очки и меховая шапка.

— Арька, зачем ты взял зонтик, темные очки и зимнюю шапку? - удивился Федя.
— Федор! Как будто у тебя никогда не было мамы!
— А костюм зачем?
— Как будто у тебя никогда не было папы...

Они выходили на улицу Брайтон бич, где из всех небесных дыр хлестало ненастье.

- А вот скажи мне, Федор, почему у тебя зонтик с дырами?
- Так кто же знал, что тут дождь пойдет!



14. ХОДЖА НАССРЕДИН ОТДЫХАЕТ, ОСТАП БЕНДЕР НЕРВНО КУРИТ В УГЛУ


Арик и Федя в поисках счастья прошли весь мир.


Севилья.

Арик купил за сто долларов осла у старого крестьянина.

Крестьянин должен был привести ему осла на следующий день.

Крестьянин пришел, как договаривались, но без осла.
— Простите, но осел подох…
— Ну, тогда верните мои $100!
— Не могу я уже их потратил.
— Хорошо, тогда просто оставьте мне осла.
— Но что вы будете с ним делать? — спросил старик.
— Я разыграю его в лотерею.
— Но вы не можете разыграть в лотерею ДОХЛОГО осла!
— Могу, поверьте… Я просто никому не скажу, что он дохлый.

Месяцем позже крестьянин встретил Арика:
— Что случилось с тем дохлым ослом?
— Я разыграл его, как и говорил. Я продал пятьсот лотерейных билетов по два доллара за штуку и в результате получил $998 прибыли.
— И что никто не протестовал?
— Только один парень. Тот, который выиграл осла. Он очень рассердился... ну, так я просто вернул ему его два доллара.


Тюмень.

Арик: А вот у меня есть земля в довольно приличном районе Москвы!

Василий: Ну ты крут! И много?

- Шесть соток. Хочу продать, срочно деньги нужны.

- Сколько просишь?

- Мне срочно надо, поэтому только 10000 зеленых.

Эк, дешевизна-то какая!

- С обременениями, что ли?
- Нет.
- Под судом?
- Упаси Боже.
- С участком шоссе муниципального?
- Никогда!
- Химически-отравленная земля?
- Нет!
- Аграрно-непригодная?
- Нет!
- С оврагами-буераками?
- Все чисто, абсолютно! Земля - как из горшка с цветами! Мамой клянусь!

- Ну, если мамой... Знаю я вас, евреев, вы маму любите. Беру.

Ариэль пишет расписку: Я, такой-то продал такому-то 15 стандартных единиц земли  в Сокольниках за 10000 долларов США, деньги получил.

Василий снял с карточки 10 килобаксов, вручил ему.

Не мало – шесть бумажных стаканчиков с землей, каждый по 100 грамм!


Лондон.

Возле здания крупного банка сидит Арик и торгует тыквенными семачками. К нему подходит его знакомый и спрашивает:
— Как дела? Как идет торговля?
— Не могу жаловаться, всё нормально, — отвечает Арик.
— И что, деньги накопили? Можете одолжить?
— Одолжить не могу. У меня с банком заключен договор: я не даю денег взаймы, а банк не торгует семачками.

Федя прилежно читал английские пособия по бизнесу вроде "От чистильщика сапог до миллионера" и преисполнялся мудрости.

Подымал кверху большой палец - фигу англосаксонскую, прямостоящую.
Федя: Знаешь, Арик, британские ученые открыли...
Арик: Знаю. Британские ученые открыли ящик с виски. Мир ждет новых открытий.

Однажды Федор явился в привокзальную ночлежку, где они с Ариком зимовали, налегке и с необыкновенно просветленным лицом.
- А где твои миллионы семачек? - поинтересовался Арик.
- Украли! Что делать?
- Ну, это смотря у какой крали. В крайнем случае, и жениться можно.

- Опять хохмочки! Скажи, а почему ты до сих пор не заявил в полицию, что у тебя угнали машину?
- Пусть ее подремонтируют и покрасят - вот тогда и заявлю.


Каир.

Сидят на тротуаре нищий араб и нищий еврей.

Проходящие арабы щедро подают земляку, а еврею - ни копейки.
 Один Турист сжалился, дал еврею доллар и говорит:
- Эх, ты, бестолочь, ты же здесь ничего не соберешь, - и уходит.
Арик смотрит ему вслед и отвечает, обращаясь к "арабу":
- Федя, и эти люди будут учить нас коммерции!


Москва.

Арик приехал в Москву – и сразу в публичный дом:
– Скажите, Роза из Кишинева сегодня работает?
– Работает.
Он отмахался с Розой и заплатил двести долларов.
На следующий день опять приходит, опять спрашивает Розу из Кишинева, опять с ней помахался и опять заплатил двести долларов.
То же самое на третий день.
Роза его спрашивает:
– Скажите, может быть, вы в меня влюбились?
– Нет, просто тетя Хая из Одессы просила передать вам шестьсот баксов.


Калькутта.

Объявление: Дипломированный юрист международного класса А. А. Абрамович изготовляет копии любых документов.

Оригиналы не требуются.


По пути из Бердичева в Киев.

Едут в поезде Арик и Тарас. Тарас ест сало, Арик - селедку.
Тарас интересуется:
- Че ты ишь и че там исть-то?
Арик объясняет:
- В сале ничего нет, кроме жира, а в рыбе - фосфор, улучшает обменные процессы в мозгах.
Тарас:
- Давай меняться?
- Ну давай!
Ест Арик сало, Тарас - селедку. Тарас и говорит:
- Сало 500 рублей килограмм стоит, а селедка копейки.
Арик отвечает:
- Вот видишь, не успел селедки попробовать, а мозги уже заработали.


Киев.

- Слушай, попутчик, а давай сыграем с тобой в "рынок"!!
- А это как?!
- А ты значит сало своё продаешь, а я буду подходить и покупать у тебя, на своё золото!
- Ну давай!
Разложил хохол сало, как на рынке... Подходит Абрамович:
- Почём у вас шмат сала?
- Мешок золота!
- А чего так дорого?
- Не нравится, по рынку походи!
- Ну ладно!.. Беру!.. Все равно, когда от голода подохнешь мне мешок золота достанется!



Нью-Йорк.

В Нью-Йорке Арик по-прежнему, закусив губу (за кончик длинного носа себя укусив!), пробивался в бизнесе.

- Абрамович, как ваши дела? - спрашивали соотечественники, только из чистого гуманизма.

- Не дождетесь! - отвечал Арик.

А Федя по-прежнему, как и в Одессе, водил такси.

Только уже с шашечками. В Городе Желтого Дьявола с легализацией строго.

Вкалывал день и ночь. Но денег все равно не хватало. Иной раз даже на пивасик и Доширак.

А хоть бы и хватало. Доширак - он и в Америке Доширак. Лапша быстрого реагирования. Бич-пакеты. Опарыши.

Стоило ради них в Америку рваться.

Однажды сел в такси свой брат, еврей. В пейсах  лапсердаке.
Федя ему намекнул, что рад был бы скромному вспомоществованию в виде чаевых.
- А с лауреатов Нобелевской премии вы тоже чаевые берете?
Федя устыдился. Открыл ему дверцу, выпустил с поклоном. Крикнул вслед:
- А вы что, правда нобелевский лауреат?
Тот отвечает.
- Нет, увы. Но могу я поинтересоваться?

Идут по Нью-Йорку Арик и Федя. Холодно, ветер, мокрый  снег.
Видят кафе. 
- Слушай, Арька, давай зайдем, погреемся!
Зашли. Подходят к бармену. 
- Послушайте, молодой человек, - спрашивает Арик, - можно у вас погреться?
Бармен: - В каком смысле?
Арик, поворачиваясь к Феде:
- Послушай, Федор, это мы удачно зашли. Здесь таки можно погреться в разных смыслах!

Иванов загляделся на статую Свободы.

- Ух ты!
- Все-таки это памятник моей тете Соне, - сказал Арик.
- Почему?
- Только она могла выйти на люди в таком виде - в бигудях и в ночнушке, с примусом в одной руке и с квитанциями за квартплату в другой!


Монте-Карло.

В общежитии официантов Арик и Федя спорят о том, чья очередь убирать в комнате.

Арик:
- Если ты съешь мои 25 пельменей, убирать буду я!

Федя:
- Идет!

Ударили по рукам. Федор съел 24 пельменя.

И понял, что 25-го нет.

Это все, что вам нужно знать о договорах.


Париж.

Арик идет по Шанз Элизе, вдруг видит - авария: люди в крови валяются, машины разбитые.

Подходит к одному из раненных и спрашивает:
 — Страховой агент уже приходил?
Тот отвечает:
— Нет еще.
Арик:
— Ну, тогда я с вами прилягу.

— Арик! Как так? - говорил Федя,- Мы с тобой молимся Богу, я по-русски, ты по-еврейски, чтобы он послал нам счастья и денежек побольше. Но счастья все нет. И денюх нет. Почему Господь Бог нас не слышит?

— А кто мы с тобой такие, Федя, чтобы советовать Господу Богу!

Что деньги! А войны! А чума! Посрамление праведников, торжество лиходеев!

Неисповедимы пути Господни... Не знаем и никогда не узнаем!... Верую, ибо абсурд!

Эх, Господь! Либо ты не всеблаг, либо не всемогущ!

И Арик вспоминал портного Сему, его наставление:

- Запомни, юноша! На скамье подсудимых Страшного суда Яхве будет сидеть рядом с нами, людьми.


В Лувре загляделись на Венеру Милосскую.

— Красивая, - вздохнув, сказал Иванов. - Я помню, мы с пацанами  первый раз ее фото увидели на уроке. В учебнике истории. Сидим с Мишкой на парте, рассматриваем. Голая баба - где еще увидишь. На дворе Советский Союз - секса нет.

Мариванна спрашивает:
- Дети! Что вы там разглядываете?
- Да, вот...эээ.. Венеру. - отвечает Мишка.
- И что вам больше всего в Венере Милосской понравилось?
Мишка весь стал, как рак вареный на Привозе. Ответишь, как оно есть - педсоветов не оберешься. А не ответишь - пацаны уважать перестанут. Скажут, перед училкой сдрейфил.
- Ну это... грудь у нее..
- Что?!! - кричит Мариванна.
Сама вся покраснела, как ошпаренная.
- Немедленно вон из класса!

Слово "грудь" тогда при ответе на уроках и в сочинениях немыслимо было употре(блять). 

Тем более, в сочинениях. Раз Арик накатал: "Татьяна на морозе дышала молодой грудью". Учителка на полях, красным карандашом: Что это?!!!

А если б Мариванна в школьной тетрадке слово "сиськи" увидела, ее бы на скорой в психушку увезли. Та ты шо? Вот и шо на тебя. Ну, грудь есть у бабы. Сиськи. Вымя. Буфера. Рук совсем нет - это вот обидно.

— Федя, а как ты думаешь, что такое она могла продавать, что у нее с руками товар оторвали? - размышлял вслух Арик.



15. УМЕР-ШМУМЕР, ЛИШЬ БЫ ЗДОРОВ БЫЛ


Папа лежал на старой, из самой Одессы доставленной самолетом софе (под сиденьем у пилотов), на пуховой перине, с пуховой подушкой под головой, укрытый пуховым е одеяльцем. Пух для всего этого был ощипан мамой Розой с кур, которые она сварила и зажарила за всю свою семейную жизнь.

Не спал и не бодрствовал. Полуявь и полусон. Суета сует и томление духа. Полет творческого воображения.

- Арик! - бормотал папа. - Арик, мне сейчас так явственно представилось, что я приехал в Одессу. На поезде. Стою в тамбуре, хочу выйти. Скорее! Так хочу, что невмоготу. Но проводник все никак не открывает дверь вагона!
- Что так долго не выпускаете? - спрашиваю.
- Нельзя, - говорит, - Паровоз меняют.

- Паровоз меняют? - удивился Арик, - А на что его меняют?
- Как на что? На другой паровоз! - всхлипывая, отвечал папа.
- Так на так? Тогда это не Одесса!

Папа печально отворачивался от него к окну.
- Арик, в твоем хваленом поганом Нью-Йорке, куда ты меня насильно притащил, опять зарядил дождь!
- Папа, но в Одессе сейчас, может быть, тоже идет дождь! Какая разница!
- Что значит, какая разница! Это даже не большая разница! Это две больших разницы!  Дождь в Одессе, Арик, я подсчитал, мне обходился бы вдвое дешевле!

Он взглядывал в окно и видел в небе красивую сочного колорита радугу.
- О-о-о! На это у них, продажных чиновников, деньги есть!

- А вчера мне снилось, что я попугай и сижу в клетке, в витрине магазина колониальных товаров на Малой Арнаутской улице. Клюю потихоньку зернышки. Вдруг приходит хозяин, некто Урицкий, в кожанке, с ножницами в руках. Хватает меня и обрезает крылья!

И папа заплакал.

- Что ж вы так расстраиваетесь, папа? И зачем вам крылья в клетке?

-Если птице отрезать руки,
Если ноги отрезать тоже -
Птица умрет от скуки,
От того, что сидеть не сможет! - отвечал папа стихами собственного сочинения.

И плакал еще горше.

Арику становилось жаль его, так и не сумевшего за всю жизнь определиться, кто он есть такой, и где на Земле ему сыщется место.

- Может, отвезти вас в Одессу, папа? Вернуть взад на печку?
- Нет! - обижался папа.
- Отчего же нет? Поедемте на паровозе...ну, на пароходе... на самолете к родным березкам!
- В России  я всю свою жизнь страдал от антисемитизма! - сурово отвечал папа, и слезы высыхали у него на щеках.
- Это как?
- А вот так. Иду, к примеру, лесом и полем. А в чистом поле богатырь стоит, Илья Муромец. И смотрит окрест из-под руки.
- Куда это ты смотришь, Илья?
- Да вот, ищу, где лучше.
- Эх, Илья Муромец! Лучше там, где нас нет.
- Вот я и ищу, где вас нет!

- Папа! Я вас умоляю! Не читайте на ночь сказки Афанасьева! Проснетесь какой-нибудь Курочкой Рябой!  Или Колобком!
- Знаешь русский анекдот? Колобок повесился!

И папа дико хохотал.

- Или еще был случай. Сидели мы со Шмулевичем на Французском бульваре. На скамейке. Сирень цвела. На каштанах почки лопнули.  В небе птичка летела. И вот, эта птичка прямо на голову мне нагадила! Собрал я с лысины говно. И пошел в ОВИР, анкету заполнять на выезд. А что мне еще оставалось!
- Ну, положим! Но антисеминизм-то здесь причем?
 - Так русским-то эта птичка поет!

- Я тебе еще страшней хохму расскажу. Однажды мне на Большом Фотане русский Вася по морде дал!
- За что?
- Вот и я спросил, за что? А он отвечает: За то, что вы, жиды, Христа распяли! - Так то было две тыщи лет назад!  - А я, - говорит, - это только вчера узнал!


В комнату входила мама Роза, заботливо подтыкала папе одеяло.
- Как ты располнел, Абрам, от этого своего вечного лежания! Какое у тебя толстое стало, пардон, пузо! Брюхо! Сальник!
- Разве это пузо, Розочка! Брюхо? Сальник? Это же комок нервов!


К папе нерегулярно, но с душой наведывался из госпиталя на Брайтон-бич невропатолог Резник.

- Абрам Абрамович, доброе утречко!
- Да? Утро добрым не бывает!
- Вы сегодня выглядите хорошо!
- Вот только не надо мне навязывать свое мнение!
- Тэк-с... На что жалуетесь?
- Доктор! Я помню все, что было у нас в Росии до перестройки. А что было после - не помню. Белое пятно. Это склероз?
- Нет.
- А что это?
- Это ваше счастье!

- Доктор, я так ненавижу эту жизнь!
- Потерпите, голубчик, потерпите. Недолго уже осталось...

Папа крутился и вертелся в своей пуховой постели, как на адской сковородке.

Все повторял, как бы в забытьи, в интересном безумии.

- Остановите Землю, я сойду!

Сам себя спрашивал:
- Есть ли жизнь на Марсе?
И сам себе отвечал:
- Тоже нет.

- Вы как попугай, папа, все время повторяте одно и то же!
- Арик, ты считаешь, что я идиёт?
- Нет, что вы, что вы, папа... Но я могу и ощибаться.
- Да, я попугай! Я старый глупый попугай, вывезенный из Одессы тушкой и чучелом! Но я не аист! - и папа наставительно подымал палец кверху.
- Помнишь армянское радио? Слушатели спрашивают: почему аист стоит на одной ноге? И им отвечают: потому что он так хочет!

А я не хочу. Не хочу, не могу стоять на одной ноге! Я русский жид! Я коренной Абрам Абрамыч! Запселый породистый русак! Я титульный хазар с прожидью!



16. ПОСЛЕДНИЙ ПРИЮТ

Арик и Федя шли по еврейскому кладбищу.

Читали надгробные надписи:

"Здесь покоится известный одесский стоматолог Борис Рафаилович Кац. А его сын Моня принимает в его кабинете на Прохоровской, 21".

Муля Шмулевич, заслуженный одесский наперсточник покоится здесь... Через два метра: Нет, кажется здесь... Еще через два метра: Нет, кажется, туточки.


Федя увидел на одной плите имя хорошего знакомого.

"Незабвенному мужу Соломону Вассерману от безутешной супруги Иды".

— Арик, ты хотел бы лежать рядом с Соломоном Вассерманом?
— Нет, я бы лучше полежал рядом с его супругой Идой.
— Но она же жива!
— Вот именно.

— А меня вот фамилия Вассерман как-то настораживает. Схватил четыре я креста по Вассерману, и провалился мой с горбинкой римский нос...
— Ида, конечно, не Венера... но что-то венерическое в ней есть.

Папа умирал всерьез и надолго.

— Слышали, а у Абрама-то большие неприятности.
— Какие?
— Он умер.
— Как, опять?

Прямо, клссика жанра: Никогда такого не было, и вот, опять.


— О мертвых ничего, кроме хорошего.
— Хорошее слушать неинтересно. Я вам такое таки могу вспомнить о покойном Абраше...
— Тс-с! Да вот он сам идет!
— Ой-вэй!

Хоронят Абрамовича. Процессия несет гроб, в гробу покойник... сидит.
Прохожий:
— Абрам, куда тебя несут?
Абрам:
— Да вот, хоронят…
Прохожий:
— Абрам, но ты же живой!
Абрам (философски и печально):
— А кого это волнует?

Умер-шмумер, лишь бы здоров был!


И так без конца.


Жить Абраму Абрамовичу осталось, как он сам решил, считанные минуты. И вдруг он почуял запах с кухни. Подзывает сына:
- Арнольд, поди на кухню и посмотри, по-моему тетя Циля готовит фаршированную щуку.
Проходит сколько-то времени, сын возвращается и говорит:
- Да, ты прав, но тетя Циля сказала, что рыбы не даст. Это на твои поминки!

Родственники у постели умирающего.

Он, слабым голосом:

- Арик, сынок, ты здесь?
- Здесь!
- Миша,сыночек, ты здесь?
- Здесь!
- Роза, жена?
- Я тут!
- Изя?
- Здесь!
- Яша?
- Здесь!
- Муля?
- Здесь?
- А кто в лавке остался?!!


Выразил желание завещание написать.

Положили его сыновья на носилки, принесли к нотариусу.

Папа:
- Извините, а можно ручку и бумажку, хочу последнюю волю выразить.
Нотариус:
- Конечно.
Папа:
- Скажите, а как пишется НИКОМУ и НИШИША?! Вместе или раздельно?

Арик с Мишей озлились.

- Папа, вы хотите знать, что таки будет начертано на вашем надгробьи?

- А шо?

- "Дорогой Абрам, ты ушел так рано! Благодарные жена и дети."


Перед смертью Абам Абрамович просил родственников зарыть все его деньги вместе с ним в могилу. Те вынули из тумбочки денежки, на похоронах стали аккуратно укладывать их в гроб. Ассигнации, как модернистский саван, полностью закрыли
покойного.

Тут явился запыхавшийся Арик. Видит - заколачивают гроб, плотно набитый долларами.
- Вы что это делаете?!
Миша:
- Да вот, папаша просил все его деньги вместе с ним похоронить.
- Идиёт! Выпиши ему чек!


Когда папа Арика, Абрам АбрАмович АбрамОвич в очередной раз собрался умирать, не выдерживая общего несовершенства мира, злостного несоответствия жизни своим высоким идеалам, он попросил жену Розу:

- Умру - положи мне в гроб Тору!
- Хорошо, Абрамчик.
- Еще положи Библию и Коран.
- Зачем?!
- На всякий случай, Роза, на всякий случай!

По обстоятельствам!

Арик вспоминал, как на вопрос о вере и вероисповедании, папа всегда отвечал:
- Если бы я жил на необитаемом острове, я бы построил себе две синагоги!
- Но зачем же две?
- Чтоб в одну ходить, а в другую - ни ногой!

Неисповедимы пути Господни... Не знаем, и не узнаем никогда... Верую, ибо абсурд...


И вот, Арик стоял над отцовской могилой.

Никак не мог поверить, что Абрама Абрамовича Абрамовича нет на свете.

Вытирал слезы и вдруг улыбнулся.

И в пляс пошел!

Семь-сорок!

Тум-балалайка!

Ви таки не покойник, папа!

Ви живее всех живых, как нас в советской школе учили, правда насчет другого еврея-русского.

В сущности, такие, как папа, никогда не умирают.




16. КОМУ ВОЙНА, А КОМУ МАТЬ РОДНА


Арик: Жизнь налаживается!

Федя: Наконец-то признался. Я и всегда тебе говорил, что жизнь - лажа.


Федя Сирота с нью-йоркской голодухи записался в Израильскую армию.

Пошел служить в боевую точку, на войну с палестинцами.

Арик тоже хотел было повоевать (на передовой хоть кормят) но не смог вынести тягот войны.

Какой ужас! Содом и Гоморра! Армагеддон!

При взрывах он вздрагивал всем телом. От одного вида крови его мутило и выворачивало наизнанку.

Командир направил Арика распространять среди палестинцев листовки с пра-израильской агитацией.

Через три дня Арик возвращается, грязный, похудевший.

- Что так долго? - недовольно спрашивает командир.
Арик (вынимая из кармана пачку ассигнаций):
- Ну и товар! Еле втюхал!

Командир отправил Арика в разведку.
- Абрамович, пойдете в эту деревню и выясните какими силами мы можем наступать.
- Я вас понял, я таки ушел!

Через три дня возвращается, весь исстрадавшийся.
- Товарищ командир, я все разведал. Пехота не пройдет, надо посылать танки и ракетоносцы!
- Почему? - удивляется командир.
- Там у палестинцев в деревне такие злые собаки! Лают! Огрызаются!
- Если собака лает, то она не кусает.
- Я-то это знаю. А вот собака может не знать.

Ему было мучительно стыдно за свою физическую трусость, но он ничего не мог с этим поделать.

Однажды Арик все же, ценой героических усилий преодолел себя и пошел с Федей в бой.

- Я не трус, мамой клянусь!

В рифму.

Но после первого же крика: "В атаку!" - упал, как подкошенный, сам по себе, без всяких там пуль и снарядов.

- Федя, нет сил терпеть! Пристрели меня! Из гуманности!
- Ты же мне друг, Арька! Как я тебя убью? Брат ты мне!
- Пристрели, прошу, как брата!
- Я бы пристрелил, да патроны кончились, - говорит Федя.

Арик воспрянул духом и телом:
- А ты у меня купи! Со скидкой отдам!


17. ПОСЛЕДНЯЯ ПРАВДА

- В Америке президентом избрали Байдена.
- А нам, евреям, шо с этого? Какой цимес?
- В зоопарке родился слоненок.
- А нам, евреям, шо с этого? Какой гешефт?
- Китайцы осваивают Луну.
- А нам, евреям, шо с этого? Какой навар?

Англичанин, еврей и русский сидят в камере смертников, ожидая казни.
Пришло роковое утро. Англичанина повели на казнь.
- У нас есть три способа лишить вас жизни: электрически стул, повешение и расстрел, - говорят тюремщики, - Что вы предпочитаете?
- Электрический стул, - отвечает англичанин.
- Электричество отключили. Ваше счастье. Казнь отменяется.
Англичанин вернулся в камеру и шепнул на ухо еврею:
- Тока нет!
Еврея повели казнить.
- У нас есть три способа лишить вас жизни: электрический стул, повешение и расстрел. Что вы предпочитаете?
- Электрический стул!
- Ваше счастье. Казнь отменяется.
Привели еврея в камеру. Он шепчет на ухо русскому:
- Тока нет!
Русского повели на казнь.
- Виселица, пуля или электричество?
- Тока же нет. Значит, стреляйте!

- Эх и почему я не еврей!  - думал  Федя, Федор Иванович Иванов. - Нет такого на этом свете, чего б евреи не поняли...

- Хотел бы я русским быть! - думал Арик, Арнольд АбрАмович АбрамОвич,- И ни черта на свете не бояться. Как Тарас Бульба.

Нету на свете такой силы, которая переломила бы русскую силу.

Но для еврея главное - жить. Жить - хорошо! А хорошо жить - еще лучше.

А для русского главное - правда. И справедливость!

А жизнь пусть хоть бы и плохая будет!

Коли все по справедливости, так и жизни не жалко за это.


Но ни Арик не мог стать русским, ни Федя - евреем.



18. СМЫСЛ ЖИЗНИ ГОМО САПИЕНС И КОНЕЧНАЯ ЦЕЛЬ МИРОЗДАНИЯ


Федя живет в Одессе. Женат на настоящей еврейской девушке, Мариам.

Живет как в раю.

У них трое дочерей и сын.

Когда родился мальчик, у его кроватки собрались все родственники - поздравить счстливых родителей и подумать, кем же станет их чадо в будущем.

— Он будет футболистом! Видите, какой сильный!

— Нет, вылитый профессор! Смотрите, какой умный у него взгляд!

— Ша, молодежь! Он точно будущий президент!

— С чего вдруг?

— Ну, гляньте: весь обделался, а как гордо держит голову!


- Мариам, так русские твои дети или евреи? - спросит кто-нибудь из подруг.

- Русские евреи! - отвечает Мариам.

Фаршированную щуку и мацу Федина жена умеет приготовить - пальчики оближешь.

И мужем своим правит так, что он об этом даже не догадывается.

Что еще требуется от настоящей жены.


Глава семьи - муж.

Муж - голова. А жена - шея. Куда она повернет - туда и он.


Раз в неделю, обычно по воскресеньям, Феде звонит Арик из Израиля.

И это для него самая большая радость.

- Алло, Федя! Здравствуй, дорогой! Ну что, брат, спроси меня, как я живу! 

- А как ты  живешь, Арик?

- Ой, Федя! Даже не спрашивай!

Но это он кокетничает. На везение жаловаться - не грех.

Арик живет в Хайфе. Женат на... Марише. Той самой.

Старая любовь не ржавеет.

Помыкались  оба, потрепались по свету, похлебали киселя с горем пополам и опять сошлись.

Теперь - как в раю.

У них три сына и дочь (в рифму к Ариковым трем дочкам и сыну).

На вопрос, кем они будут, когда вырастут, Мариша отвечает:

- Хорошими людьми! Честными и справедливыми!

- Ну а все-таки - русские они или евреи? - непременно захочет уточнить кто-нибудь из друзей дома.

- Еврейские русские!

- Русовреи! - хохмит Арик. - Еврусы!

Мариша уже позабыла как надо готовить мацу и фаршированную щуку, зато она отлично варит борщи и печет пироги с капустой и с грибами. Каковые блюда многие израильтяне весьма на столе одобряют.

А порой даже и предпочитают их рыбе-фиш.

А мужем  Мариша правит так что он даже этого не замечает.

Что еще требуется от настоящей жены.

И кто из них, Мариша ли, Мариам, детям своим - настоящая мама?

Слушайте, а вы что, на самом деле верите, что русская мама чем-то отличается от еврейской?

Мамули, они все одинаковы.

Невыносимые. Неразлюбимые.

Русоеврейские.

Человеческие.


Федя тоже не может жить без воскресных звонков к Арику.

Надо же в этом мире поговорить с кем-то.

Ах, было б-то, ах был б-то, ах было б только с кем поговорить!

С кем многое пережито.

И что-то важное все равно не дожито.

С кем-то, кто тебя, к сожалению, хорошо знает, кого ты, к счастью, знаешь не хуже.

Вспомнить то, что только вы только вдвоем в целом свете вспомнить можете.

Незабвеннее чего нет у вас обоих. 

Важнее чего не бывает на свете, но что, может, лучше и забыть.

То, чего на белом свете ваабче не может быть!

Арик уверен в глубине души, что русский Федя обладает какой-то сверхъестественной силой, которая позволяет ему пережить все адские хохмы жизни, ее жуткие шутки, все голода и холода, Освенцимы и Сталинграды, Армагеддоны и Апокалипсы, и не только выжить, а еще и победить.

- Федька! Что делать, если умереть боишься? - спрашивает Арик.
- Да ну ее нах, эту смерть! - отвечает Федя.

И у Арика легчает на сердце - а ведь он прав, Федюня, смерть - нах.

И вообще, он Федя-Бредя, с ним не страшно.

Федя в душе уверен, что еврей Арик обладает какой-то неземной мудростью, которая позволяет ему все на свете не только досконально постичь, но и другим людям в доступной форме объяснить.

Он долго думает, мучается. Потом изрекает:

- Арька, у меня к тебе есть только один вопрос! Но очень важный! Важнее не бывает. В чем... В чем смысл жизни на земле гомо сапиенс?

- Федя! Вопрос и вправду интересный. Шикарный, офигенный, крутой, бесподобный, сногсшибательный.

Так зачем же ты хочешь променять его на какой-то ответ?!



19. АПОКАЛИПСЕЦ


Русский устроился в организацию где работали одни евреи. И целыми днями рассказывал про них анекдоты. Евреи долго это терпели, предупреждали. Но однажды, не выдержав, побили.

Выписавшись из больницы русский приходит в первый день на работу и евреи встречают его с цветами, тортом.
 - Всё ребята, рассказываю только анекдоты про негров. Вот слушайте, идут два негра по пустыне - Сара и Абрам...


Что это было?

Капец.

Зведец.

Пипец.

Трындец.

Полярный песец.

Околевец.

Армагеддец.

Апокалипсец.


Peace death.


Кнопку не ту нажали.

Спутник не тот сбили.

Подлодке не ту команду дали.

С утра таблетки забыли принять.


Обрушилась вершина Сиона.

Провалилась под землю долина Иосифата.

Отпылала геенна огненная.



Едут Авраам с Сарой по пустыне на белых верблюдах.

А навстречу ему Иван да Марья, на горячих вороных конях.

Нет, Иван с Марьей - верхом на сером волке. А Абрам с Сарой - по небу летят, на орле, чей так светел взгляд незабываемый.

Нет, лучше - Иванов на слоне (Россия - родина слонов), а Абрамович, навстречу ему - на огнегривом льве.

Иванов - на тачанке, а Абрамович - на тачке (на старой еврейской тачке с надписью по борту - "такси").


Увидали друга, узнали, спешились.

Обрадовались.

Стали обсуждать, как дальше жить.

Как жизнь на планете с нуля налаживать.

С точки сингулярности.

Строить царство света и добра.

Которое не смогли воплотить в жизнь ни коммунисты, ни сионисты, ни либералы, ни консерваторы, ни эстеты, ни снобы, ни гении, ни кто еще.


По Христовым заповедям.

И по закону Моисееву.

По морали.

По сердцу.

По русской душе.

По сионской звезде.

Чтобы правда и справедливость.

Ну и цимес чтоб.


- Да, трудно нам с тобой все дается, - говорит Иванов.

- Трудно, - отвечает Абрамович, - Зато все.