***

                Фёдору Ивановичу Толстому


Бретёр и картёжник из графского рода,
Жесток и бесстрашен в бою…
Чья суть обострённо дышала свободой
И вечно стремилась к огню.

На шлюпе «Надежда» с самим Крузенштерном
Глубины и свет открывал…
Проказы порой не имели предела,
Грозя претвориться в скандал.

Тот грянул… спасибо торговому судну,
Аляска – не сказочный край…
И путь в Петербург ожидал сухопутный,
А там гауптвахта – дерзай!

Казалось бы служба, геройство в сраженьях,
Но чёрен на сплетнях язык…
И нет на дуэлях партнёрам спасенья,
Лишь смерти нахрапистый лик.

Разжалован… и на войну добровольцем,
Не шуточки – Бородино…
Душа не боится со смертью бороться,
В ней храбрости плещет вино.

И всё же раненье… и чин за заслуги,
А после гражданская жизнь…
И чудо подарок – цыганка-супруга,
Да дети, что вскорь родились.

Божественных искр было целых 12,
Но в детстве их свет угасал…
Одна лишь смогла в его жизни остаться,
И странно, причину он знал!

Забрал на дуэлях 11 жизней,
За них он детьми заплатил…
И древо осталось почти что без листьев,
Впитав  только капельку сил…

Зачем же грешить, если дети страдают,
А после рыдает душа???
А звёзды молчат и, как прежде, мерцают…
Бьёт болью наотмашь война.



Киев