Две половинки консервированного персика

 Две половинки консервированного персика
                Рассказ


   "Этот чердак, эти звёзды", - Татьяна снова склонилась над работой, шитьем. Она напевала: "Наш тонкий инструмент линейным воплем в луже создан. Гори свеча, гори! Пускает проблески далекой звезды игла, что волшебный узор вышивает". Сидя перед распахнутым чердачным окном, она вышивала биссером звездочки на лифчике, который она оденет на свидание с ним, когда он снова приедет. При скупом освещении все-таки видно - лифчик из материала сиреневого цвета.
   Где, с кем и, главное, когда она будет встречаться? Тихо мерцают на небе звездочки. Морщит лоб Татьяна, пытается вспомнить. Словно игрушками стеклянными светящимися шариками-бусинками усыпано ночное небо, которое раскинулось проваливающимся в бездну космоса дивным пологом.
   "Я и дом старались заманить сон: он не приходил ниоткуда, он выходил всегда из меня и становился третьим соучастником ночных бесед. Я хочу, чтобы в этот раз этим сном-собеседником стал ты... Я сама заплатила таксисту. Ты оказался в стельку пьяным. Ты, надеюсь, так и не узнаешь, что эту ночь оказался в моей постели. Когда тебя подолгу нет, я начинаю тосковать. В этом при нашей с тобой встрече я не стану признаваться. Я тебя усаживала на свою кровать и вещь за вещью стаскивала с тебя одежды, фыркая возмущенно и очень удивляясь, как много вещей, всевозможного белья носят на себе мужчины: грязные носки и давно не глаженные брюки я стаскивала и складывала на стоящий рядом с кроватью стул, который специально принесла и поставила, чтобы было куда их складывать. Затем я принималась расстегивать линейку пуговиц на твоей рубашке...".
   В доме на потолке прямо над кроватью, откуда-то появившееся, раскачивалось пятно света, такое блеклое и заурядное, неяркое, вытянутое в конус острием к стене - и было не разглядеть на рубашке пуговицы. Потому что так было, но когда далее уже не стало, шар света с улицы от фар проехавшего автомобиля ровно скатился наискосок по стене на пол и затерялся у глубокого подоконника в выпуклой тени с выгнутыми на стены остроконечными крыльями. Зеркал в спальню она никогда не вносила, но знала: ему нравились такие, как она, полногрудые женщины. Она легла с ним рядом в постель и взяла с тарелки персик. Она знала; ему нравились роскошные женщины.
   В этот момент из прихожей раскололся телефонный звонок. Он напугал её - этот звук, похожий на жужжание растревоженных ос. Звонок телефона совсем потерял терпение. Она обратно положила в тарелку персик, так и не надкусив, и спрыгнула с постели, зачастила ножками - как принято, как принято - по прохладному полу в прихожую, где в ее квартире был установлен аппарат. Шарик круглой лампочки ночника светился у ножек стульчика возле пианино.
   - Ал-ло?
   Странным был этот телефонный звонок; кто-то подул и громко подышал в трубку и, не сказав ничего, - ни слова, словечка не произнес - отключился.
   Она задержалась в прихожей перед большим зеркалом на стене и, вскинув в стороны согнутые в локтях руки, пригладила густой щеткой коротко остриженные волосы. Ее голубые глаза в зависимости от перемен электрического освещения меняли оттенок голубого, синего, зеленого.
   Но где ночное небо и звезды, почему она в комнатах? Или снова явился к ней сон? Она вспомнила, когда положила трубку, все началось с начала. Она принялась бесцельно бродить по квартире, она провела пальцем по клавише пианино: ни его, ни одежды его не оказалось в спальне. А вскоре и она сама оказалась опять перед чердачным окном с незаконченным шитьем в руках, взглядом выискивая на небе звездочки.
   "Только представить себе - такой вот любовник!" - она подняла голову от шитья, помотала ею, зажмурившись. Перед глазами заплясали огоньки и цветные точечки. А ещё красные, зелёные звёзды всплывают из темноты вокруг чердака - мерцают и гаснут, мерцают и гаснут… Всё это мелькает перед шитьём, горит яркими красками даже теперь, когда глаза закрыты. Ну, пожалуй, хватит отдыхать: ещё минуточку - и за работу, приготовить расшитый лифчик. Но ничего не видать вокруг.
   "Я и дом старались заманить сон... Все началось сначала. Ты снова оказался в моей спальне почти также одетым, только на этот раз ты был босиком. На твоих ногах на этот раз не было ни испачканных туфлей, ни грязных носков. Вначале я эту перемену приняла с некоторым удовлетворением, но затем глубоко озадачилась - вряд ли ты мог сам снять обувь, но уж точно ты был не в состоянии стянуть со своих ног носки. Не знаю почему, но на этот раз я принялась, прежде всего, выворачивать твои карманы и осматривать их содержимое. Я хотела понять, прежде я не могла допустить, чтобы кто-то мог вот также, как я, во сне перенести тебя в свою постель. Я не могла припомнить, была ли в прошлый раз расстегнута на твоей рубашке самая нижняя пуговица? Я почувствовала, мои щеки пылают!"
   Она легла с ним рядом в постель и взяла с тарелки персик. Опять зазвонил в прихожей телефон.
   "Аппарат связи надрывался... И я решила, и сказала тебе громко на ухо, крикнула, ты даже вот так поморщился во сне: - Нет, нет, милый, в этот раз ты меня не проведешь, я не так глупа, я уже не побегу поднимать трубку телефона".
   Но голосистый телефон продолжал настойчиво звенеть и звенеть...

   29 декабря 2017 г.
   Ред.: 01 мая 2021 г.



Фотография из интернета польской актрисы Краковской.

Первая моя жена Людмила за три года нашего брака (7 мая, день в день 3 года) не подарила мне ни одной своей фотографии. Только несколько лет тому назад (сочиняя "Две половинки…") я задумался: как же так?! И почему?..   А ведь в молодости о многом не задумываешься!..

  Еще один пример (наверно, из беспечности молодости).
  Моя добрая знакомая Татьяна говорила, что ее день рождения 9 июля. Праздновали летом… И вот несколько лет тому в интернете в справочнике читаю: у нее день рождения 1 января. Так мигом на память пришла телепремьера на 1-м канале ТВ 1 января 1976 года "С легким паром"… И тогда сюжет произведения у меня сам собою сложился.
        Ай, да Пушкин!.. Салат Оливье. Заливная рыба. Вот так, Людочка!


    [актриса Краковская]
    Не верь, давно преграды на белом маяке. Запирай. Ветер.

(в пьесе речь польской акирисы, наверно, об Алешковских песках - самой большой песчаной пустыне в Европе?)


    [определение А.С. Пушкина]
  Херсон: бодрый всадник о бодрых литературных пристрастиях.

[В. Даль старался быть лаконичнее]
Бодрый всадник на бодром коне.


  Писатель Владимир Чивилихин в эссе "Поющие пески" предупредил о грядущем "опустынивании языка". Чивилихин приравнял язык природе? Но разве возможна "ветровая эрозия" в языке?

  Овцы (профи - филологи) съели траву (в языке), закреплявшую пески - любимая тема японских писателей XX века.


  Слова из некогда популярной песни
  Алеша - Болгарии русский солдат - лесничий из Херсона.

  В советское время Алешковские пески - учебный полигон бомбометания для военных летчиков стран Варшавского договора. Сегодня язык (вотчина профессионалов) - полигон НЛП (стрельба по "летающим тарелочкам").

  Темы сюрреалистам и реалистам: язык и дроны; птица "додо" - нотная линейка. Войн без языка, и без "бабьих сплетен" не бывает.


Ред.: 04 января 2024 г.