Догоняя улетающее

В этом городе ссадин и прочих отверстий души
Где болезненность флейты ложится костями на ветер,
Я родиться сквозь смерть не однажды себе разрешил,
И по совести жить до и после седин я наметил.
 
Что с того, что лукавящий взбалмошный бог,
Отловив опечатки, заставил в расписки поверить,
Но в последнем замахе я к солнцу приблизиться смог,
И последней любви растворяю бумажные двери.
 
Раскатившись на жемчуге чёточных ровных дорог
Я невольно забудусь в кукушечном нервном экстазе,
Предисловий не будет – прольется в заносчивый слог
Все лежалое зим, наносное единообразий.
 
Так выталкивать с кровью, вышвыривать едкую гарь
От времен полуправды, от страшных привычных событий
Будет не перезвон – сам себе я плохой пономарь,
А язычество флейты зовущих, осипших пронытий.
 
Тут потерян покой и оборвана прочная связь
Наставлений веков от усталости поиска истин,
Тех, чей блеск укрывает недвижная вечная грязь,
И, похоже, не грязь, а следы человеческой жизни.