Тяжкий труд

Тяжкий труд (рассказ 18 +)
 
У Карима Хасановича была не простая задача, нужно было удерживать такую скорость движения при которой он не потерял бы эрекцию, но и не «приехал» бы слишком быстро. В руках он крепко держал пышную, сердечкообразную попу супруги Елены Петровны, которая упиралась локтями в подоконник заставленный цветами и как бы украдкой рассматривала из-за горшков, что там на улице. Карим Хасанович старался доставить жене удовольствие. Её большие груди ритмично и мягко ударяли по обоям словно корабельные кранцы о причал, издавая при этом звук, как будто бы, кто-то, не спеша и глухо хлопал в ладоши, глядя на это со стороны.

- Ой – сказала Елена Петровна – Я забыла купить шалфей и микрозелень.
- Какая микрозелень? Расслабься ты уже.
- Мама просила. И надо нашу клумбу вскопать, вся уже травой успела зарасти. Я хочу там цветы посадить. Уже все соседи посадили кроме нас.
- Сама ты клумба - подумал Карим Хасанович, а вслух сказал -  Я щас не могу копать, у меня руки заняты. Он шлёпнул супругу ладонью по попе, так, чтобы она ойкнула ещё раз и нажал на «газ».
Карим Хасаович решил не стараться и Елене Петровне пришлось крепче вцепиться в подоконник. Однако «двигатель» всё равно заглох не дотянув «машину до гаража».  Ладно, раз у нас столько забот на сегодня, отложим это до ночи – сказал Карим Хасанович.

Было прекрасное, апрельское утро выходного дня не нужно было куда то спешить.  Мирные крики чаек и синяя полоса моря вдали за окном напоминали, что просто жить здесь, это уже впечатляющий жизненный успех, потому, что город то курортный.  По его ясному голубому небу плыло ослепительно белое облако, напоминавшее пышную женщину, лежавшую на боку в какой-то известной картине и несмотря на «клумбу» у Карима Хасановича всё равно было хорошее настроение. Он стоял у окна задумчиво размешивая ложечкой сахар в стаканчике крепкого чая. Ложечка ударяясь о тонкие стены изящного армуды издавала звук похожий на звон колокольчика. Карим Хасанович любил сладкий чай, свой город и свою жену.

А не пойти ли нам в фитнес, давно не были, хочется побегать - обратился он к Елене Петровне, сидевшей за столом, кушавшей блинчик со сметаной и читавшей книгу.
- Ну не знаю - протянула она.
- Чё не знаю, ты же хочешь похудеть? Давай.
Елена Петровна перевела глаза с книжки, на нижнюю половину тела супруга и задала провокационный вопрос - а ты в этих штанах пойдёшь, что ли? На них же пятна.
Ну подумаешь пара пятен спермы. Кого это волнует кроме тебя? -  сострил Карим Хасанович и сам рассмеялся своей шутке.
- Туда нормальные мужики ходят. Там все мужики выглядят прилично, только ты … Карим Хасанович не дал жене договорить. Он вынул ложечку из стакана и потрясая ею в воздухе театрально произнёс - Меня мужики не интересуют!
Я в курсе, что тебя бабы интересуют, причем такие же убогие как твои штаны –   заключила Елена Петровна иронично улыбаясь и слизывая с губы сметану.

Тогда Карим Хасанович подошел к жене поставил стакан на стол, положил одну ладонь супруге на голову, вторую запустил себе в трико, решительно достал из них свой смысл жизни, а затем сделал им несколько дерзких, пихательных движений прямо в лицо Елене Петрове со словами - Да я люблю убогих. Люблю. На тебе шалфея. На.
На, что Елена Петровна вовсе не обиделась, наоборот, отпихивая Карима Хасановича она рассмеялась. Да.  Шутка удалась.  Вот за это и любил Карим Елену Петровну, за её тонкое чувство его специфического юмора. Другая бы обиделась, а эта нет. Смеётся. Ради такого, он конечно поменял штаны и даже майку, и они поехали в фитнес. с условием, что Елена Петровна возьмёт инструктора, что бы всё делать правильно.

В фитнесе Карима Хасановича ждало новое испытание – девицы в вопиюще облегающих их анатомию лосинах. Оторвать от них взгляд было очень трудно, а не смотреть вообще в принципе невозможно, даже в присутствии Елены Петровны. Отчего Карим Хасанович сразу занял велодорожку, что бы перед глазами была только стена с мотивирующим плакатом – «Этот день обмену и возврату не подлежит».
«Зачем? Зачем они так одеваются?   Куда их родители смотрят. Я бы свою дочку прибил за такое» - думал Карим Хасанович продолжая наблюдать за девками затылком. Одна из них смешно отклячивая попу приседала с металлическим блинчиком в руках и если бы не серый цвет её лосин, то можно было бы сказать, что она приседает совершено голая. Другая, стоя на четвереньках словно лошадка поочерёдно отбрыкивала то правой то левой ножкой призывно прогибая спинку. Карим Хасанович потел, злился и увеличивал скорость беговой дорожки пытаясь убежать толи от девок, толи от Елены Петровны, толи от самого себя.

Елена Петровна, в просторном тренировочном костюме высоко держа свою внушительную грудь, сначала степенно крутила педали велотренажера, потом очень серьёзный и рельефный как резиновый индеец инструктор по фитнесу показывал ей упражнения и внимательно следил за их правильным выполнением. Елена Петровна явно получала от этого удовольствие и не очень следила за мужем. На выходе из фитнеса она тихо сказала ему - «Если бы я сейчас была лет на тридцать моложе и оделась так же как они, они бы все от зависти тут разрыдались, проститутки костлявые».

Вечером Елена Петровна намекнула о втором подходе к снаряду, но Карим Хасанович отшутился – «Этот день обмену и разврату уже не подлежит, потому, что мы оба хорошо выложились в спортзале и ещё на клумбе с цветочками».  А ночью Кариму Хасановичу снился сладкий и страшный сон. Будто бы он пытается довести до оргазма Елену Петровну только совсем молодую со стройным телом, гладковыбритой промежностью и клитором по размеру и вкусу похожим на пульку от пневматического ружья. Карим Хасанович делал это длинным резиновым жгутом. Жгут, почему-то был похож на чертика, сплетённого из отработанных капельниц, такого какого он научился плести в детстве, когда лежал в больнице с пневмонией. Только чёртик этот, был длинной сантиметров тридцать и двигался туда - сюда с большим трудом, словно поршень от насоса если слегка прикрыть ему дырочку пальцем. А жена требовала всё быстрее и глубже, быстрее и глубже от чего Карим Хасанович пришел в ужас осознав, что никогда не сможет её удовлетворить даже жгутом.  Какой же тогда нужно иметь мощный собственный смысл жизни, чтобы достичь дна такой глубины?  Рука онемела и тогда он посмотрел на лицо жены, но это была не она, это была другая баба с вызывающе некрасивым – плоским и ноздреватым как блины, которые печет Елена Петровна.

Мягкий звон будильника заставил Карима Хасановича вынырнуть из сна в смятении чувств, но с тугой эрекцией в трусах. Надо трахнуть Ленку - подумал он. Елена Петровна лежала на спине укрытая почти по плечи одеялом, поверх которого лежали её руки, на ней была пижама и Ленку надо было сначала распаковать. Но в соседней комнате уже шуршала тапочками мама, пройдошливый кот увидел, что хозяин проснулся, подскочил к кровати, противно канюча еды. Карим Хасанович, тронул Елену Петровну за плечо, она не отозвалась из полуоткрытого рта раздавались звуки храпа.  Немного поколебавшись он резко откинул одеяло, встал и всё еще находясь под гипнозом приснившегося побрёл в туалет.

Начинался новый день. Насыпав коту, заварив крепкого чаю и надев рабочую одежду Карим Хасанович вышел со стаканом на балкон. Там было прекрасно. Солнышко уже встало над городом и приятно грело.  Высоко и бесшумно белый след самолёта делил небо на части. Свежий ветерок с моря нежно шевелил цветущий во дворе персик. Персик источал тонкий сладкий запах под дрожащие звуки азана уже растекавшегося по кварталу из колонки на минарете.   
Карим Хасанович стоял на балконе со стаканчиком чая, размешивал ложечкой сахар и ему было грустно.  «Какой же это тяжкий труд удовлетворить женщину. Ей всё время чего-то не хватает, всегда в беспокойстве, постоянно чем-то недовольна. Даже когда всё хорошо и особенно когда всё хорошо. Почему она не может просто быть? Любить женщину такая тяжелая работа особенно с годами. Лучше конечно не любить, но не любить невозможно. Так Аллах устроил» – думал Карим Хасанович глядя на исчезающий самолёт – «А когда из жизни медленно уходит секс, медленно уходит и сама жизнь».

Его размышления прервал сосед, снимавший чистые носки с прищепок на другом балконе – Эй Карим, чё на намаз идёшь!?
Карим Хасанович опустил взгляд с неба на чай, сделал глоток и кивнул – «Иду».