я смотрю на море. а ты?

Я смотрю на степенное сонное море. А ты?
Что, опять всё считаешь шаги в заколдованной клетке,
Где гудящие нервы в тугие скрутились жгуты,
Где сторчался сосед и от горя убилась соседка?

Где воняет подъезд аммиаком, где вязь изразцов
Равнодушно замазали розовой масляной краской;
Где, взирая с карниза* на мелкие склоки  жильцов,
И смеются и плачут корявые жуткие маски.

Где рассованы граммы по трубам, а гроздья звонков
До сих пор облепляют щербатые грязные стены;
Ты и сам, как соседка, задвинув скрипящий засов,
Через несколько лет перережешь иссохшие вены.


Я написала этот стих под впечатлением от рекламы к метро, где нафотошопленная до плоского лица девица произносила фразу (что-то про море, вроде «я смотрю (или буду смотреть) на море, а ты?»). Она-то и натолкнула меня на воспоминания о жизни в старинном доме в Питере.
Вот она смотрит на море, а я? А я смотрю на стену соседнего дома, брандмауэр без единого окна, я наизусть знаю эти неровно покрашенные метры.
Описание дома скурпулезное и подробное, мне показалось, что этот Питерский реализм с его закладками, печами, которые не реставрируются, а просто закрашиваются горе-коммунальщиками поверх трещин и сколов, с его почти поголовно пьюще-употребляющими подъездами, и т.д. здесь — к месту.

*Я не знаю, карниз ли это был, или иная часть здания, точного наименования которой я не смогла найти, но, по ощущениям, это был он, и на нем правда торчали полуразвалившиеся маски, очень страшные и какие-то очень мерзкие. И, самое интересное, они располагались внутри здания.