Преждевременно опоздав

грузный  удар  о  небо,
и  только  искры  смогли  зажечь  молнию,
в  этом  мире  столько  непонятного,
и  лишь  далёкая  скрипка  звукам  не  верит,
и  перестали  скрипеть  петли  ресниц  взгляда,
смеяться  стал  буквами  исписанный лист…

как  зарождались  звёзды,
может,  летели  мили,  превращаясь  в  животных,
может,  мы  и  не  жили,  всегда  кочевали,
может,  нас  и  боги  не  знают, 
я  смотрел  на  отрезанную  пуповину,
в  ней  оставалась  часть  жижи, 
по  ней  стёк  срок  трясины…

а  где-то  далеко - далеко  гнили  птицы,
верили,  смогут  возродиться,
верили,  смогут  расправить  крылья,
улететь  и  больше  не  видеть  лица,
такие  странные  тени  от  них,
злобные  тени  от  злобных  лиц…

куда  текут  лучи  солнца,
в  обратный  поход,  обойти  брод,
в  дыму  слишком  много  скользкого,
подошвы  давят  события,
в  них  топчется  сброд,
а  ты  не  научила  меня,  темнота,
проникать  внутрь  пароля  голосом,
не  научила  жизнь  лапать  руками,
хрустела  под  ногами  моего  стыда,
за  меня  правдой  хромала…

ни  кто  не  верит  в  искренность,
повсюду  ищет  подвох,
среди  повсеместного  шума,  так  мало  тихих  имён,
а  я  увидел  чёрное  небо,  когда  была  война,
а  я  увидел  кровь  на  ладони,
так  вползла  незнакомая  боль. обморока…

эта  кривизна  эпох,
это  повод  влиять,
мои  стихи  не  хватают  за  плечи,
не  заставляют  жилку  пульс  скалить,
в  каждом  есть  семя  таланта,
им  топят,
вешают,
вырезают,
воскрешают,
какое  странное  придумали  имя  себе  поэты,
должно  быть,  очень  страшно  приходить
опоздав  преждевременно.