На могиле любовницы

               Вашингтон Олстон
               Перевод с английского
               Юрия Деянова

Ступай прохожий нежно, тихо,
не беспокой могильный холм.
Уже над ней не властно лихо,
такой у Джулии тут дом.

О, ветры слушайте, молитесь,
и не шумите вы листвой.
Здесь спит она, ей поклонитесь,
услышьте дышит, как волной.

Она была ручья светлее,
где луч рассвета очи мыл.
Её слова и сна милее,
но сердца стук её застыл.

И жребий выпал ей несчастный.
Я помню губы, как бутон,
а очи были так прекрасны,
теплее лета, неба тон.

Характер, очи сочетались,
с её воздушною душой
и взгляды встречных наполнялись,
небесной лёгкой высотой.

Но червь-обжора оскверняет
сей безупречный дом любви.
Улыбка, помню, сочетает,
в добре все прелести свои.

Я грезил так, и пеленою,
вдруг тёмный шлейф, провал земли.
Земля на гроб, но что со мною?
Услышал тяжкий гул вдали.

Не искушай, уйди же демон,
из Ада мысли не нужны.
Она дышала добрым делом,
пред Богом нет у ней вины.

Но ты не дьявол, это точно
и ты пришла, чтоб доказать,
твоя рука ложится срочно
ко мне на грудь, нельзя отнять.

И холод сразу студит тело.
Твои глаза, как сущность льда,
в губах уж ярость закипела.
Явилась ты из дома зла?

Ну говори, чтоб я не бредил
и встречу рок свой торжеством,
пойду в могилу, срок отмерил
и пусть хранит любовь наш дом.
          ***
      Washington Allston
At the Grave of his Mistress

Stay, gentle Stranger, softly tread!
Oh, trouble not this hallow'd heap.
Vile Envy says my Julia's dead;
But Envy thus Will never sleep.

Ye creeping Zephyrs, hist you, pray,
Nor press so hard yon wither'd leaves;
For Julia sleeps beneath this clay-
Nay, feel it, how her bosom heaves!

Oh, she was purer than the stream
That saw the first created morn;
Her words were like a sick man's dream
That nerves with health a heart forlorn.

And who their lot would hapless deem
Those lovely, speaking lips to view;
That light between like rays that beam
Through sister clouds of rosy hue?

Yet these were to her fairer soul
But, as yon op'ning clouds on high
To glorious worlds that o'er them roll,
The portals to a brighter sky.

And shall the glutton worm defile
This spotless tenement of love,
That like a playful infant's smile
Seem'd born of purest light above?

And yet I saw the sable pall
Dark-trailing o'er the broken ground-
The earth did on her coffin fall-
I heard the heavy, hollow sound
Avaunt, thou Fiend! nor tempt my brain
With thoughts of madness brought from Hell!

No wo like this of all her train
Has Mem'ry in her blackest cell.
'Tis all a tale of fiendish art-
Thou com'st, my love, to prove it so!
I'll press thy hand upon my heart-
It chills me like a hand of snow!

Thine eyes are glaz'd, thy cheeks are pale,
Thy lips are livid, and thy breath
Too truly tells the dreadful tale--
Thou comest from the house of death!
Oh, speak, Beloved! lest I rave;
The fatal truth I'll bravely meet,
And I will follow to the grave,
And wrap me in thy winding sheet.
                ***