Таланту Л. Н. Толстого. Охота

    Собаки горячего молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело,
но и подбились* так, что в общем совете охотников
решено было три дня дать отдохнуть собакам для важного дела
и 16 сентября идти в отъезд, начиная с Дубравы, в утренний холодок
в то место, где был нетронутый волчий выводок .
    Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, всё заиндевело,
но с вечера стало замолаживать и оттеплело.
   15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно,
он увидал такое утро, лучше которого для охоты не могло быть  ничего,
как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю, освещая в цвета зари окно.
  Единственное движение, которое было в воздухе утром рано,
было тихое движение сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги***
или тумана.
На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали
на только что свалившиеся листья.
Земля на огороде, как мак, глянцевито-мокро чернела, была ближе к реке туманна
и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана.
    О гой! - послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик,
который соединяет в себе и самый глубокий бас и самый тонкий тенор,
словно из тумана отклик;
и из-за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по-украински в скобку обстриженный,
седой, морщинистый охотник, с гнутым арапником в руке, редким для охотников,
и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире,
которое бывает только у охотников.
   Он снял свою черкесскую шапку перед барином и презрительно посмотрел на него.
Презрение это не было оскорбительно для барина и барин не заметил в этом ничего:
Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило
всё-таки был его(!) человек и охотник. А хороший охотник для зверя-  сила!
    Выпытав сознание Данилы, что собаки - ничего (Даниле и самому хотелось ехать),
Николай велел седлать.
   Данило хотел принести седло, но только он хотел выйти,
как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, ещё не причесанная и не одетая,
в большом нянином платке и не дала ему выйти.
Петя вбежал вместе с ней, желая в центр комнаты пройти.
— Ты едешь? - сказала Наташа.  - Я так и знала!
Соня говорила, что не поедете. Но нынче такой день, что нельзя не ехать. Я знала!
— Едем, - неохотно отвечал Николай,
которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту за волками,
не хотелось брать Наташу и Петю, которые давно напрашивались на охоту сами.
— Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
— Ты знаешь, что это самое большое моё удовольствие, - сказала Наташа.
И удовольствие будет. 
Потому что это дурно - сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
— Тщетны россам все препоны, едем! - прокричал Петя и от радости на месте заскакал.
______
* Подбились - повредили себе мякоть на конечностях.
** ЗАМОЛАЖИВАТЬ - о наступлении пасмурной погоды, о приближении ненастья. Замолаживает, видно к дождику.
*** МГА - мгла, cухой туман, появляющийся в период, когда воздух насыщен мельчайшей пылью.
   
________
Л.Н. Толстой. Война и мир. Том второй. Часть четвёртая.
II
Собаки горячего молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября идти в отъезд, начиная с Дубравы, где был нетронутый волчий выводок. Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. 15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движение, которое было в воздухе, было тихое движение сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито-мокро чернела и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана.
   О гой! — послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас и самый тонкий тенор; и из-за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по-украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник, с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот все презирающий и превыше всего стоящий Данило все-таки был его человек и охотник.
        Выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Данило хотел принести седло. но только он хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа,  еще не причесанная и не одетая, в большом нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.— Ты едешь? — сказала Наташа. — Я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.— Едем, — неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту за волками, не хотелось брать Наташу и Петю.
— Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
— Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, — сказала Наташа.
— Это дурно — сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
— Тщетны россам все препоны, едем! — прокричал Петя.