А счастье-то ладным даётся!

Жил в дальнем селище немый дядок. Звали его Руней. Руня-то был — непростой! Жил в чудном домишке — все брёвнышки у того домика были каменные, из рудников вытащенные, скреплённые хитро и крепко! А воротца-то — ельные, пахучие, да украшенные по-особому: снаружи тряпьё колтыхалось, а изнутри лытьевые свивы висли. Да как всё «ухожено» было: крапива стенно красовалась, борщовая трава зонтилась, и дикие травки путами ноги обматывали — не пройти! Загадка! Отгадка тоже не проста: у Руни мысли далёко лётали, а что ближень ляжит, то, знать, не видно!
Пришла как-то к нему баба клёклая, попросила водицы, и стала на воду шептанья кудесить. Насторожился наш братень, а баба ему так сказала: «Ждёт тебя, малый, дальний путь, но не на дальний хором. Ждёт тебя — мудренный и ведущий. Что исчешь, то у него найдёшь!»
Вот настало время, да и пришлось Руне в дороге быть — всё, как баба сказала, — так и случилось. Как к лесу дубному подошёл, навстречь вышел бородющий мужик и кланяется ему: «Не ты ли голову ломал над тайнами вечными?»
Так и попал Руня в дальний скит, да и научился всем наукам ведным, тут и немочь прошла, мало-помалу заговорил. И жил он там тридцать лет, а когда вернулся ко своему каменному дому, так новый стал строить, крепкого и звонкого дерева, и украшать стал не тряпьём, а рунниками сильными, да и сподвигались к нему все, кому совета было нужно: как хозяйство вести, как здоровье править, чем поживляться, а чем — не брезговать. Тропка, к дому-то, такая обхоженная, а растут по ней цветики лазоревые, цветики явелевые, пахучие.
Всё споналадилось по жизни. Так вот в чём отгадка: всему-то надоть учиться, всё-то надо ладно делать! А счастье-то — ладным даётся!