Ч. 2 ГЛ. 8. Мамина тетушка Вера

                ЧАСТЬ 2. ГЛАВА 8.
  ВЕРА  АЛЕКСЕЕВНА ПЛОДУХИНА ( ПО МУЖУ  БУХГОЛЬЦ), СЕСТРА МОЕГО ДЕДА ДМИТРИЯ И
  ЕЕ ПОТОМКИ.
 Мы ездили к тете Вере в гости в 1962-ом году, когда мне было 12 лет. Мама тогда показывала нам с сестрой Москву (останавливались у дяди Володи) и Ригу.
Когда мы подъезжали к платформе Рижского вокзала, глаза выхватили из толпы встречающих   блондинку с красивой укладкой в строгом черном костюме. Она обращала на себя внимание и своей царственной осанкой, и какими-то особенными кружевами в глубоком вырезе, и красивыми ногами на высоких каблуках. Поезд остановился, и мама подвела нас к этой красавице: «Вот. Это ваша тетя Вера.» Помню, как меня накрыла с головой гордость! Тетя Вера была мне на самом деле не тетей, а двоюродной бабушкой, но она была такая молодая! Такая красивая! Я бы не смогла назвать ее бабушкой.
Потом начался совершенно приземленный разговор: «Томка, у девчонок носы наши, слава Богу и т.д.» Когда пришли в квартиру, тетя Вера запулила туфли в дальний угол прихожей, сбросив их с ног, распахнула свой красивый жакет и отстегнула держащуюся на булавках кружевную манишку…Лицо у тети Веры осталось то же, но магия исчезла, она перестала быть богиней.
Я уже писала о внешности деда Дмитрия -  красив, но мелковат. Его сестра Вера была красавицей абсолютной: и лицо, и фигура с тонкой талией и крутыми бедрами, высокая грудь, стройные ноги. Она разбила немало сердец. Мама рассказывала, что в войну два летчика из-за нее стрелялись на дуэли. В те голодные времена ее красота помогала добывать пропитание для матери, сына Вольдемара и племянника Спартака, который почти всегда жил у нее. Вера, конечно, не торговала собой, не заводила романов -  она была замужем, но мужики залипали на нее и сами перли все, что имели, к ним в дом. И поклонники у нее были с положением - военные и из начальства, но репутацию это не спасало. Мальчишки на улице пели: «Вера захотела хера.» Улица жестока: про меня после романа с немцем соседки шептались, что я проститутка международного масштаба. Пишу это специально, чтоб скомпрометировать и себя тоже.
Тетя Вера дважды побывала замужем: первый раз за пьющим Петром, второй раз вышла за Гарольда Бухгольц. (Бухгольцы в России встречались и среди поволжских немцев и среди латышей.) Гарольд работал где-то по снабжению начальником средней руки. Он сел. Мама говорила, что в этом была виновата Вера, потому что «заставляла его воровать».
В Риге тетя Вера жила недалеко от вокзала в двухкомнатной просторной квартире с высоченными потолками, расположенной в старинном многоквартирном доме. Вместе с ней жила дочь Эмма - она ушла от мужа и у нее начинался новый роман с Амуром Розенфельдом, за которого Эмма впоследствии вышла замуж. Я иногда брала трубку, когда Амур звонил Эмме , слушала его приятный вкрадчивый голос, пытаясь представить, как он выглядит.
Я нашла Амура  в «Одноклассниках», написала -  он сразу меня забанил. Я успела посмотреть несколько выставленных на сайте фотокарточек. Среди них немолодая красивая пара, Эмма и Амур, в доме престарелых в Сан-Франциско на фоне шкафа с посудой.  В США они оказались после распада СССР, когда в Прибалтике начали поднимать голову фашисты. Евреям объяснять дважды ничего не надо. После смерти тети Веры семья уехала сначала в Израиль, потом в США. Взрослая замужняя дочь Эммы и Амура красавица с маслянистыми огромными глазищами и копной кудрявых черных волос Изелла вместе с мужем Володей и дочкой уехала с родителями. В Америке муж Изеллы нашел себе американку. У меня есть письмо от Эммы сыну Спартака, в котором она описывает все пережитые мытарства - напечатаю в конце.
 Старший сын тети Веры -  Вольдемар, Волька, рожденный ей от первого мужа Петра, остался с семьей в Риге. Как у них сложилась жизнь, я не знаю. Тогда в далеком 62-ом к тете Вере иногда приходила жена Вольки Люся. Она жаловалась - кажется, Волька пил. А вот дочка у супругов была совершенно прелестная -  столичная штучка, куколка, словно с обложки модного журнала.  Я перед ней робела. Она несколько раз ходила с нами в музеи, на концерты. Имени ее не помню.
В Риге я впервые услышала орган в Домском соборе. Величественнее органной музыки нет ничего на свете! А еще мы ходили в старинный кинотеатр Рига, сейчас он называется  Сплендид Палас. Кинотеатр украшен диковинной лепниной и росписью. Он и сейчас считается красивейшим во всей Прибалтике.
Мы гуляли по узким улочкам старой Риги, ездили на взморье, ели хлебный суп и Дебесманну, вкуснейшие сыры, покупали на рынке копченую рыбу, селедку, с которой капал жир. Тетя Вера без устали водила нас везде, забросив свои дела.
После маленького провинциального Лукоянова Москва и Рига казались мне сказкой. Приземлила меня женщина на рынке: она спросила о чем-то по-латышски, я, извинительно улыбаясь, ответила, что не понимаю. Женщина презрительно посмотрела на меня и с акцентом    прошипела: «Родное предала…» Она приняла меня за латышку.
В Риге мне довелось увидеть бывшего мужа тети Веры Гарольда. Он ворвался в прихожую и заполнил собой все ее пространство: огромный, под 2 метра красивый крупный блондин. Он стал стучать в закрытую дверь комнаты, за которой быстренько все спрятались. Гарольд что-то кричал, требовал, чтобы тетя Вера вышла к нему. Все пришипились, ну а я, конечно, не могла молчать. Я не спряталась вместе со всеми -  сидела на кухне. Открыла дверь, вышла в прихожую, стала говорить, что кричать нехорошо, что все дела надо решать миром  -  начала  морализировать в меру своих пионерских сил.  Гарольд удивленно замолчал, смотрел на меня, шмокодявку, и слушал. Потом взял за подбородок, поднял вверх мое лицо и голосом медика, ставящего диагноз, произнес: «Еще одна стерва вырастет.»
Тетя Вера потом довольна хихикала, восхищаясь тем, как я отбрила ее бывшего мужа. Но слова Гарольда про стерву я не забыла. Их произнес глубоко обиженный человек. Правда была не на стороне тети Веры.

Отрывки из письма Эммы.
«…Подошла наша очередь в Сеньорский дом (по-русски-  в Дом престарелых). Пенсионеры в США  есть богатые и малообеспеченные. Мы с Амуром относимся ко вторым. Вернее, к ним относится Амур - мне 61 год, а здесь на пенсию и мужчины и женщины выходят в 65 лет. Изелла с Аней тоже переехали в Сан-Франциско, но живут отдельно. Мы устроились очень хорошо. Квартира двухкомнатная, общая площадь 45 кв.м, полезная 32, 8 кв.м. Одна комната16кв.м, другая 12 кв.м. Очень большая ванная комната, а кухонка маленькая, меньше, чем у тебя на Ботевградской. Она длинная- с одной стороны мойка и плита, а сверху во всю длину шкафчики.С другой стороны стенные шкафы и холодильник. Нам двоим вполне хватает, и я уже привыкла. Во всю ширину квартиры идет балкон, но там ничего нельзя держать, белье тоже сушить нельзя. В доме есть прачечная. По обе стороны балкона раздвигающиеся стеклянные двери, так что света очень много.
Квартплата -  30% от дохода. У нас на двоих 1000 долларов, в месяц платим 300 долларов. Еще оплачиваем телефон и телевизор. За свет и отопление платить не надо. Отопление можно включать в любое время года, если тебе холодно.
Это очень хорошо для нас  -  когда мы жили в Сан –Леандро, хозяин поднимал квартплату каждый год, а в этом году он вообще с ума сошел, и мы должны были бы платить 965 долларов в месяц, считай пополам с Изеллой по 500 долларов, а ведь четыре года назад мы платили 700 -  по 350 .
То, что мы получаем с Амуром нам вполне хватает. Питаемся очень хорошо, овощи и фрукты круглый год. И на похороны себе тоже сумели накопить. Каждому надо накопить   примерно по 30 тысяч. Можно, конечно, и в рассрочку нас похоронить, но тогда все это ляжет на плечи Изеллы.
 В доме есть лифт и швейцар. Два раза в неделю, как в Сан-Леандро, в дом привозят бесплатные продукты. НО в Сан- Леандро привозили только для еврейских семей, а здесь для всех. В доме живут и белые, и черные. Рядом есть церковь. Наш дом прикреплен к ней. Амур ходит по четвергам получать продуктовый пакет хотя он неверующий. А еще один раз в месяц он получает пакет от социального обеспечения.
Я всегда думаю-  вот бы такая помощь хотя бы частично была в бывшем Союзе! Ведь теперь люди разделились на богатых и бедных! Душа болит за голодных, безработных, бездомных.
Наверное, ты, Сережа, заметил, что я в каждом письме пишу как о хорошей стороне жизни в США  , так и о плохой. С переездом мне пришлось пройти всю процедуру оформления документов заново. Амур- пенсионер, у него все перевелось автоматом через компьютер. Изелла работает, поэтому у нее тоже все без проблем. А мне надо было подавать прошение на государственную помощь. то есть встать на Велфер.( Мое примечание: это обиходное название социальных пособий, входящих в американскую систему вспомоществования беднейшим категориям граждан.) Мне надо было пройти
 через коридор кошмара и ужаса. Три раза мне пришлось побывать на Велфере. Наверное, только процентов 40 там нормальных людей, а остальные все больные, в основном психически больные. Поэтому как заходишь – сразу проверяют на оружие. Каждые три-пять метров стоит полицейский. Одно хорошо- среди полицейских есть русские. Они своих сразу узнают - свояк свояка видит издалека – и помогают заполнить документы, говорят, в какой зал ожидания надо идти. Ждать каждый раз приходилось по семь часов.
Среди инспекторов и в регистратуре тоже есть русские – это очень хорошо: не надо отрывать Изеллу от работы, чтобы она ездила со мной как переводчик. И китайцы, и мексиканцы, и другие национальности тоже имеют своих инспекторов.
Рядом с Велфером  проходит параллельная улица, причем центральная, и через нее надо проходить, чтобы попасть на Велфер. Это, можно сказать, еще один коридор ужасов. Здесь тусуются все бомжи. Это зрелище невозможно описать без содрогания. Спят они прямо на асфальте. Среди них много наркоманов, лесбиянок и голубых. Причем, этого никто не скрывает. Есть немного и нормальных людей - они одной кучкой держатся. Все вещи у них сложены в корзины на колесиках, какими мы пользуемся в магазинах. И совсем рядом есть еще одна улица и  по ней невозможно пройти без противогаза-  так она записена десятилетиями. Как там люди живут-  не понимаю.
Недавно я прочитала книгу финского писателя Марти Ларни «Четвертый позвонок». Пожалуй, лучшего описания жизни бомжей я не читала. События книги развиваются в 50-60-ые годы, но с тех пор ничего не изменилось.
Но если смотреть реально на вещи, то я сейчас имею хорошую спокойную, обеспеченную государством жизнь, хотя я ничего не дала этой стране, ни капли своего труда -  я беженец. Так, наверное, стоило проходить все эти мытарства, все переезды…» (30 июля 2001-ый год).

Мое примечание. В моем распоряжении больше нет писем от Эммы. Да и это письмо предназначено двоюродному брату, а не мне. Сергей приезжал в гости, когда у него все было хорошо. Потом он развелся и больше ни с кем из родни не общается. У него наверняка есть письма об израильской эмиграции семьи Эммы.
Американское благополучие Эммы -  это в первую очередь благополучие Амура -  он получил его как еврей и как беженец. И хоть Эмма пишет, что в их Сеньорском доме живут и черные тоже, но она не пишет, что там есть русские из Союза. Обыкновенный эмигрант на такую манну небесную рассчитывать не может-  если не получится устроиться, ему дорога на параллельную улицу,к бомжам.