Эпидемия И, в скобках...

Эпидемия… И, в скобках
мер застряв, печаль словес,
в том числе элегий Скорбных,
довелось мне перечесть.

Мысли путаются, брось их,
что в них проку, если дней
поздних в сумерках морозных
в череду крутых Бистонских
бросить некому зыбей?

Скифских я краёв, а это
значит, что по север дён,
дальше некуда, со света
навсегда уединён.

Здесь живу и помню то, чем
пробавлялись годы, в чьих
описаньях я был точен
и не очень, если чих
находил: у нас простуда —
дело будничное: дел
много зимних. Что ж отсюда,
хая нас, поэт скорбел?
   
Ну, подумаешь, не понят
и с любимой разлучён
в Томы, разве это повод
край чужой хулить? При чём
тут зима и крой одежды,
даже если разлучён
с родиной? Ни мы, ни прежде
нас, никто здесь не при чём.

Кто ж поёт в изгнанье с желчью
край изгнания того
я не стану славить речью
и бранить, мол, правду режу
матку. Что мне скорбь его?

И уносится мгновенно
всё кому-то там под хвост,
а кому — не знаю, верно,
он едва ли в полный рост
встанет. Что ему с ответа,
если вдруг заявит он:
«Я присутствую!» — ведь это
значит — тоже удалён.