Пушкин и бабушка. Исповедь наркомана

Пушкин и бабушка. Исповедь наркомана

Раздался звонок. Я открыл дверь. На пороге стоял молодой человек в сером костюме. Он улыбнулся и сказал:
— Здравствуйте, я из “Центра по борьбе с наркоманией”...
Я захлопнул дверь и вернулся к столу.
В углу комнаты сидел старик.  Плохо одетый, плохо выглядящий, лысина, рваные кеды. Он смотрел на меня и улыбался. Зубы почему-то были все целы.
— Привет, — сказал я.
Старик с какой-то африканской живостью и грацией кивнул и опять улыбнулся. Я сел напротив. Он тотчас встал.
— Кто вы? — просипел я. Он опять кивнул уже не улыбаясь и по-ленински прищурился.
“Он не говорит”, — подумал я. И пристально всмотрелся в него.

В дверь если не забили прикладом, то запинали берцами. Кого чёрт...
Запахло сероводородом.
Я снова открыл дверь...
”Мы пытаемся помочь вам.
Вы не могли бы ответить на несколько вопросов?
— Нет.
— Я могу поговорить с вами?
Это поможет нам понять, что происходит.
Я не хочу, чтобы вы морозились.
У вас есть, пока остаётся ещё совсем немного времени подумать...
Он железно смотрел на меня с минуту, потом я согласился: “Чёрт... Хорошо, я отвечу”.
И тот тип в сером костюме рассусолил мне, что графомания столь же опасна для здоровья, как героин.
Я поклялся не помню чем, что сегодня же завяжу. В квартире не было ни креста, ни евангелия. Забегая вперёд, скажу вам, что это было моей роковой ошибкой, которая чуть не стоила мне жизни.
Не поблагодарив его, я запер дверь и отёр со лба холодный пот.
Старик что-то замычал. Прислушавшись, я с удивлением разобрал строки Пушкина.
Я тут же бросился к компьютеру и начал печатать.
Когда я кончил, старик уже не мычал, а дико выл и орал, что он — Пушкин, и что я не имею права его печатать!
"Вот чёрт! — подумал я. —Неужели это правда?"
И тут меня осенила мысль, от которой волосы встали дыбом:
"А он и в самом деле Пушкин. Чернявый какой-то..."
Я молниеносно оделся, схватил сумку с вещами и выскочил из дома.
На улице меня охватил ужас. Я не узнавал ничего вокруг! Всё было каким-то странным, незнакомым!

Я оглянулся... и чуть не задохнулся от ужаса! Передо мной высился дом! Огромный, красивый, добротный американский домище. И я стоял у входа! Это было просто невероятно! Я никогда не был в этом доме! Даже во сне! И ещё это был мой дом, и я его знал и любил! Но это был совершенно другой дом! Он был старым, обшарпанным, каким-то грязным, в пятнах сырости, с облупившейся краской на стенах, полуразрушенными ступеньками и окнами, заколоченными досками. Но я не мог ошибиться! Это был мой старый дом! Дом моей американской бабушки!

Я лихорадочно зашептал с детства знакомые строки великого поэта. И усовестился: Пушкина я сто лет не читал, а лишь козырял его именем.
Вот и получается, что я — бездарь.
За многие годы впервые мне стало мучительно стыдно.

Но от радости я чуть не закричал. Я был дома! Мне хотелось поскорей обнять бабушку! Я ворвался в дом, но тут же остановился:
 — Бабушка! Бабушка, где ты! Почему ты меня не встречаешь?!...
Из кухни вышла бабушка. Она была ещё очень красивой и уже очень старой. На ней было надето очень старое платье, подвязанное пеньковой верёвкой. В волосах у неё были седые пряди. Она выглядела так, как будто ей было лет сто двадцать.
—Здравствуй, внучек! —сказала она мне.— Как я рада нашей встрече на том свете!
— Выпьем с горя! Где же кружка? Сердцу будет веселей..
Я хотел взять у неё кружку, но она снова заговорила:
— Ты, наверное, и не знаешь, почему я тебя позвала. Ты помнишь, я тебе рассказывала о твоих родителях, которые погибли при пожаре в монакском казино?
— Да, —ответил я. — Я помню, мы даже с тобой плакали, когда я это слушал. Мы совсем по-русски горько рыдали...
Бабушка вынула из кармана фартука маленький пузырёк и протянула его мне со словами: — Это надёжное средство от графомании. Пей сам, внучек. Пить вредно мне, уж я не наркоманка.

Я устало подумал, что это, наверное, какая-то психоделическая микстура. Но, обнаружив на этикетке настойку боярышника, я молодецки хлопнул фанфурик залпом. Бабушка сходила в другую комнату и принесла три книги: Горького, Гиппиус и Брежнева. По-видимому, она хотела, чтобы я прочитал их и написал рецензию. Я сказал, что не буду этого делать, потому что очень люблю эти книги и считаю их самыми лучшими в России. На что бабушка злобно отрезала, что если я упрусь, то она меня удавит.

продолжение следует
текст создан с помощью нейросети Балабоба