Вогнут стержень прямых

расстегнула  постель  на  все  пуговицы  ночь,
неизбежно  отыскать  правила  сна,
сырые  капли  пота  ждут
высохнуть  слезами  в  глазах,
пятнадцать   рассказов   о  шестнадцатых  снах
не  размягчат   сажей  сновидений
белую  наволочку  засаленной  подушки,
потолок  хранит  воспоминания  люстр,
ронявших  просеянные  светом  иглы…

досыта  наевшись, 
красиво  завернут  тело  белые  пятна  стёртыми  следами,
ледяное  спокойствие  огня  в  камине  фальшиво,
тени  теней  приглашают  темноту 
поучаствовать  в  мраморе  танца,
где  болтаться  змеёй 
любое  проявление  имеет  право…

механическая  кукушка  часов  сломано  вывалилась,
пожилое  время  тяжело  ступает  изношенными  стрелками,
на  скотобойне, 
по  крупицам  разбирают  солнечных  зайцев, 
а  эшелоны  уносят  вагоны
забитые  ностальгическим  хламом,
под  хор  оскоплённых  мальчиков
звёзды  продолжают  светить  холодом,
впрочем,  одна  особенность  проявилась  ново: –
незнакомые  лица  в  постели,
не  раздеваясь  знакомятся…

и  талая  вода  не  могла  объяснить  глухонемым  тёплую  речь,
холодные  корни  пословиц, 
пломбе  слов,
в  пример  ставят  зуб  мудрости, 
могучий  взгляд  стекла 
смотрит  со  стороны  вырубленного  окна,
и  подержанные  псы  на  цепях  новых,
в  ошейнике  многоэтажного дележа
устарела система отбора,
расстегнула  постель  на  все  пуговицы  ночь,
с мясом,
с треском,
без разговоров.