Пастораль

Стефанис пробудился на заре,
Слегка поёжился от утренней прохлады,
С улыбкою взглянул на козье стадо,
Как на знакомый образ в алтаре.

Ильяс-подпасок приступил к доению,
Под вымя подставляя жбан.
Зашевелился белоснежный стан,
От молока освобождаясь пенного.

Пастух хитон из серого холста
Обрывком свежего плюща перепоясал,
Коню сенца подкинул в ясли.
Вода из родника прохладна и чиста.

Кусочек сыра обернул лепёшкой,
В бурдюк налил парного молока.
Вчерашним хлебом закусил слегка,
С ладони покормил синичек крошками.

В загоне козы строились в каре,
Как римская ала перед атакой.
Козлы рога точили в полумраке,
Стремясь на волю вырваться скорей.

Из-за скалы прорвался луч,
Стрелою огненной пронзил загон,
В глазах животных загорелся он,
Конвою обозначил абрис туч.

Ворота прочные Стефанис распахнул,
Нетерпеливым козам дав свободу,
Налил воды в дубовую колоду,
Присел в тени и благостно вздохнул.

Меж тем округлый диск поднялся над горою,
Волшебным светом заливая луг.
Над стадом ястреб появился вдруг,
Высматривая жертву под собою.

По лугу стадо разбрелось,
Порой скрываясь в тучных травах.
Чуть в отдалении – силуэты Фавнов,
Валун – старинного надгробия колосс.

К полудню солнце поднимается в зенит,
Рискуя опрокинуться на скалы,
Деревьев тени, словно точки, стали.
Пастух задумчивый на бугорке сидит.

В его руке покоится свирель.
Она жива мелодией печальной
И эхом повторяет скальным.
В ручье под звуки плещется форель.

Насытившись травой, стремится к водопою,
Уставшее от зноя стадо.
В спасительную тень дубов укрыться надо,
С дриадами пошелестеть прохладною листвою.

По зову пастыря нестройною толпой
Послушно козы сходятся к ограде.
Распахнуты ворота, как награда:
Загон для них – надёжный дом родной.