Я не Геракл

0. Буду

От автобиографии до вируса
Я пишу эпитафии — дави, бросай
Мои монеты в виде медалей,
Ведь обратная сторона —
Слова "ненавидеть, кидая" —
"Люблю или пью до дна."
Злобная Гера с солью и хлебом —
Она была мне дана,
В соло иль с верой, словно на небо
Я убегу, меняя тона.
Вновь
Писал отмазки, пока ты прихорашивалась,
Наша любовь — отмашки, которая при хорах вжилась
В кожу.
Дирижируя коней,
Вожжи
Возвращаются ко мне,
Потому я — герой!
Герой?
Но
Со стен Микены я гляжу на свою антресоль.
Мне любовь —
Проклинает она меня, эта Гера,
Но,
Увы, не учла богиня, что я не грею, что истлею,
Пока смотрю в лицо Дориану Грэю.
До лианы мера —
Пробег греха,
Где же ты, Минерва,
Когда я должен задремать?
Но
Прокляла меня, ото зла ли?
Потому я разбил детей золотого тельца.
Страхи меня отозвали,
Потому я пошёл словом гон отрицать.
Но
Гера моя, дорогая мать оврага,
Зачем мы с рабами фрукт бурим?
Знаешь,
Я, кажется, не Геракл,
Но
Я обязательно буду им.

Немейский Лев
Я брожу в округе зоны цен,
Что
Меня погубит в бессоннице?
Трансформация моя трансом катится в моря,
Мол,
Это трансфер нации и яд.
Но

Близок Лев, и я сплю в его логове,
В голове сев, я люблю — легко, дорого,
Потому немейский зверь торгом или теремом
Вынесёт веселье в песнь гордо и потерянно.

Я брожу в округе зоны цен,
Чтоб
С моей Герой грубо в ссоре — цел,
Ведь она послала на меня сие проклятие,
Видимо, полюбив.
А в чём её любовь — без понятия,
Но я верю в этот миф.
Пусть всё творчество снова корчится —
Это не пророчество, а укусы гончие,
Но

Близок Лев, и я сплю в его логове,
Он порвёт всех собак очень голодно,
А затем немейский зверь торгом или теремом
Вынесёт веселье в песнь гордо и потерянно.

Я брожу в округе зоны цен,
Чтоб
Поймать мой сольный цент.
Был бы я Гераклом, точно бы сразил тебя!
Но, в итоге, мой стих краток — вижу я в грязи себя.
Я пишу тебе, зверёк —
Разрываешь ты бумажки,
Как листы опавшие,
Ведь мой рок весь наперёд.
И царапаешь меня, мол, не для народа
Всё, что я пишу.
Я царапаю себя, мол, из-за погоды
Не выхватываю куш.
Но

Близок Лев, и я сплю в его логове,
Он нашёл мой хлев, только там ужасно холодно,
Потому немейский зверь торгом или теремом
Вынесёт веселье в песнь гордо и потерянно.

Я брожу в округе зоны цен,
Что
Слово остаётся злобой — цепь.
Мне — удары точечные,
Мол, она такая душка,
Сим — потеря в творчестве,
Это всё, что нужно.

2. Лернейская гидра

"Мой друг Иолай, я потерялся в болотах.
Я слушаю лай душного мяса по гротам —
Это псы поисковой разведки,
Но часы — поясквой расцветки
Не помогут мне найти девятую голову.
Если битва — впереди, то понятно — неготовый я."

Мне так страшно предстать пред собою.
Я ж не отважен, я — плед над травою.
Но
Девять ликов — вдвое больше жизней,
Это злое лихо прячется вновь в роще слизи,
Чтоб
Закрутить меня, отозвать назад.
Победить меня — по глазам понять.

"Мой друг Иолай, возвращайся скорей,
Нам ведь
И грозные раки не по зубам.
Если вдруг я найду счастье полей,
То ты узнаешь это по приговору суда."

Боги отвернулись,
Гидра снова плещет
Пустоту на девять ликов.
Мне бы стрелы, пули,
А не вещи,
Обвиняющие безлимитно.
Я
Отрезаю, отрубаю головы змеиные,
Чтоб
Найти в себе рок голода звериного.
Это буйство — света бойся, но не разглагольствуй,
Ибо
Лики всё сильней:
Горесть.
Обман.
И страх.
Злоба.
Ненависть.
И крах.
Зависть.
Глупость.
Мрак.

"Мой друг Иолай, я восстал сам!
Праздник начинай, подай же яства!
Девять ликов как трофей на жизнь,
Нам оружие — с пят!"

А я стал хитрей во лжи,
И снаружи — свят.

3. Стимфалийские птицы

Улетели птицы — это буревестники.

Что ж случится с бурей — вести мне?

(Мы упали, завязавшись в простынях —
Всё пропало. Просто брось меня,)

И схватили летуны меня, крегтя по-бедному,
Острыми когтями медными,
Чтобы потушить надежду,
Чтобы вытащить из сердца
Слово нужное "как прежде",
Ведь до ужаса мой сер царь!

(Откажись от близости,
Это же вольётся в память...
Если нам придётся блик взрастить,
То тогда его и не оставить.)

Высота.
Облака и капли от графина.
Города,
А надо мной Афина.
Но
Ни дара, ни ответа — только смех.
Я-то градом прямо сверху заземляюсь в хлев.

(Мы целуемся.
"Мы не можем" —
В голове крутится
Вместе с кожей.
Да, мы прекрасно понимаем — это безуспешно.
Да, я прекрасно понимаю, что я — пешка.
Неспешно
Докасаюсь до тебя,
Отнимая свой чек-поинт.
Если я тобой объят —
Значит, это того стоит.)

Прах и скорбь —
Правь! Эскорт
Моих криков цветёт, извернувшись,
Это же
Из-за неё меня душит.
А птицы
Покидают дали, улетев на север нежный,
Но
Нас предавали,

(не вернув надежды.)

4. Керинейская лань

А в Аркадии нет приюта.
Я
Гляжу на людей — приблуда.
И
Зевс за мною не прибудет,
Потому мне как-то неуютно.
Эти люди... Они ходят, веселятся, празднуют.
А мне счастья не будет с моей грехопастваю.
Ве;рхи с кастами
Гневятся,
Что зарубил ягнят сам.
Но мне же нужно как-то жить? —
Гера злится, зло дрожит,
Меняй лица, слот души.
А
Я стремлюсь от этой лани,
Ведь сулит она лишь пустошь.
Но
На меня напали
Чувства:
Эти люди слишком счастливы,
Эти люди хороши!
Больно они безучастные
Болью дорожить.
Я ж,
Пока они пируют,
Отрываю пост и мили,
Может, если я сворую —
Стану посчастливей?
Лань стремится прямо к ночи,
Ночь передо мной.
Ночь мне рожи яро корчит,
Лань дробит любовь.
Как поля,
Опустошил
Её стук копыт
Мой футляр
И мой зажим
Прямиком от дыб.
Громко мчится моя тройка
Поскорее от неё.
Артемида губит толком,
Гера же — живьём.
Но
Пока люд готов резвиться,
Я стою в ненастье у быта.
Если я от слов — убийца,
Тогда счастье — лишь убытки.

5. Эриманфский кабан и битва с кентаврами

Я не верю кентаврам и их мудрости.
Мои стрелы — отрава, мои мысли — все губятся.
С губ летя,
Слово обратилось в виноград:
Рубится
Правда с изобилием травм,
Но
Ото лжи оторвать истину —
Уничтожить дым от огня писаря.
Отгонять вирусы
Или получить сосуд яда?
Это не пересуды — яма.

/Лучше
Небо кинется к ногам у стойки, чем
Останется в годах устойчивым./

Бедный Фол, знай же — я не долечу.

/В небе останется дом, сотканный из чувств./

Верить кентаврам — время и травмы,
Но
Я, вероятно, не против,
Ведь
Всё крашится,
Всё рушится,
Всё уходит.

/Небо! Небо!
Вырви из себя полотно,
Чтоб закат случился рано!
Зло со мною за одно,
И мне нужно перевязать, прочистить раны./

Я ж
Искал горящий вход средь палящих вод,
А затем использовал ввод:
"Всё бесполезно, но и не душно" —
Если это слово бездны — я не буду слушать.

/Небо взорвалось,
Ведь вибрация голоса взрывоопасна.
Нет, это не горесть —
Это просто вся грация по;лосы срыва и лязга./

А когда кабан меня нашёл,
Я стоял — самум туриста.
Если всё вдруг будет хорошо,
Значит лучшее — самоубийство.

6. Скотный двор царя Авгия

Стих — слишком вредная привычка.
Стих вспышкой гретый и первичный
Слог моего естества стёртого.
И остался слом божества мёртвого.
Горожан гордо вон!
Ведь

Долой
Человечье
Превосходство! —
Герой
Носит венчик
Пред восходом,
То есть
Создаёт себе
Лишь образ,
Ведь герой
Не в красках пёстрых
И не в слове
Грозный,
А лишь тот,
Кто хранит
Геройство!

Снег бело;м удрал к обрыву,
Будто триста бычьих хвостиков,
Я ищу в себе гордыню
Стать героем с личной тросточкой.

От
Одиночества
Герой
Спасётся,
А в одиночестве
Сгорит.
Если мне
Не светит
Солнце,
Значит,
Всполохнут
Огни.

Эти бычьи морды с порчей
Меня прилично, гордо топчут.
А геройство — стихосложение,
Разглагольствуй, тихо сложи меня,
Чтобы снежный бык смежно был, размозжил быт.
Мол,
Мне отчизна дороже жизни, но эти числа, похоже, гризли.
И бегут быки — пурпурная нега.
И бегут быки — фигуры снега.
Но

Запятнают,
Затоптают,
Верь не верь.
Да, бывает
Я от правил
Убегаю — Эврисфей.

И теперь,
Мне досталась бычья ярость
От стиха героя — гам.
Если это мне осталось —
Смысл, что я убегал?

7. Критский бык

Веселье бесится, будто критский бык.
Стаканы треснуты, и нам вится бы,
Но
Я валяюсь в баре, полностью без мысли —
Алкоголь мне травит полости бариста.
Но
Я запью, забью эту скорбь удара,
Ведь я исколот бравадой
Строчек о моих неподвигах,
А остальное слишком дорого.
Лишнее, коротко
Я глотаю спирт и вдыхаю никотин —
Я себя уже убил, потому тебе не победить.
Уходи.
Я танцую только с ядами,
А в груди — горько. Ядрами
Пробить суть Олимпа,
А сам Крит виден на горизонте,
Будто горим мы
Не в любви, а в горе сотен
Слов и перепалок.
Ты права —
Всё
Пропало.
Посейдон, учреди шторм —
Я не хочу добираться до цели!
Испытания — ничто,
Ведь
Важней быть единым целым.
Но
Укротить быка — лишь полдела,
Потому я выпью стопку крепкую.
Он же свою тишь подделал,
Я — улыбку топкой гретую.
Стойко, ветрено
Люди пляшут на костях —
Сколько метров? Но
Это просто ящик и костяк.
Бык нашёл меня, он в окне —
Бар трясёт теперь.
Если что-то и менять — только склеп,
Чтоб меня в гробу вертеть.
Но
Бык свиреп — не свирепей мысли,
Что я просто человечий подвид.
Но
Если это шутка фатализма,
Значит, ничего не говори.

8. Кони Диомеда

Твоё человеческое мясо служит кормам коням.
Если вдруг тебе снова не ясно — розжиг торкрет меня,
То есть,
Я сойду с ума,
Но на смертью твою я гляну.
Кони —
Они как гурман,
Им терзания душ завянут.
Я ж
Тащил тебя в зеркальные озёра,
Чтобы души омертвить.
Знаешь, Гера,
Твой манёвр —
Точно туши для любви.
Цепь железа — цех облезлый,
Ведь даже она сюр.
Но
Тебе нравится боль — и мне нравится боль.
Если увеличить зум,
То получатся "я с тобой".
Страшен Диомед — я страшней его;
Войско работится, как поршней укол.
Но

Прыг-скок —дым смог
От фаталити.

Рык слов — тыл, зло
Или палица?

Кто-то пялится, кто-то пальцами
Перехватит облака.

На запястьях — мана с счастьем
Или фантик от "пока".

Ты
Всё мучишь сон картонный —
Копия Аида.
Ходишь низко; карты — тонны,
Копья и обиды.
Хват забыт, больше нет здесь мер. —
Что же делать, если любишь не туда плестись, и много?
Гера, знаешь, ты — мой революционер!
Ну а я в обычай — твой нарколог.

9. Пояс Ипполиты

I.

Я
Бороздил моря от трусости до храбрости.
И Парос мне был не дружелюбен.
Если мне придётся флаг нести —
Значит, ветер кружат люди.
Эй!
Сыновья Миноса, отходите от конфликта —
Перед вами громовержец слабости!
Говорю я косо, чтобы показать палитры
Жалости.
Лишь по поручению владыки,
Я беру учение забито, чтоб мучения — забыты,
Но
Их свечение — убыток.
Я терял товарищей, я терял себя —
Это солнце палящее точно телепат,
Потому весь жар его толдычит,
Что я не больше, чем просто спичка.
Но
Вот и земли взмахом
Появились на наклонной.
Я посеял семя страха;
Страх — великий мой поклонник.

II.

Мне б
Силу амазонок,
А не то, как ты меня валишь,
Ведь
Там, за горизонтом
Лабиринт из клавиш.
Гера, это ты, снова карты в путы,
Среди пустоты видно карцер с трупом —
Это будущее моего плавного отношения,
Ведь
Верить тебе — это главное поражение.
От Аэллы, что подобна вихрю,
До Протои, павшей от стрелы,
Я хожу по полю боя цифрой,
Вырывая из себя клыки.
По нужде ли эти подвиги убийцы,
Если моя боль выткана для спицы?
Здесь
Пала Ипполита,
Я надел себе цепочку
В виде колорита,
Что я обесточен.

III.

Покровительством раскроюсь —
Нужные слова;
Мной добытый пояс
Смог меня сковать.

10. Коровы Гериона

С востока сходит Гелиос,
И играет веры ост,
Мол,
Слушай, брось,
Не добиться славы — это норма.
Нет здесь денег — нет облавы, нет здесь темени двухглавой, только света корка.
Сверху громко
Упадёт вероломный бог,
Чтоб Африку и пустыни Ливии
Не позволить мне пройти.
Я хватаю веру ломкой — гром,
Ибо я ищу себе костыль и лилии
Для заката солнца на пути.
Через варваров для поставок подвигов,
Но
Всё мало мне, ведь наставить топливо
Для сгорания во тьме —
Это всё обогащения;
Я всё время был не тем
Воином в сражении.
Нет ни монет из золота,
Ни признания в устрашении —
Мне до денег голодно,
До призвания — пуст в прощении.
Что же ты, Герион? Убиваешь слабо?
Если я — герой, то ты — слава!
Но
Капают деньжата за прекрасное шоу,
Ведь во мне есть воздух сжатый, холод он нашёл.
Я гоню коров в Микены, будто счётчик рейтинга.
Да!
Я добился своего, и что?
Где же счастья из победы? Ходит вновь и метит мгла,
Предрекая шторм.
Наизнанку выворачиваю карточки,
Чтобы свой дар сточить,
Чтобы этот новый день, как чек, сгорел!
Я решил отдать коров, променять на бурю в голове.
Жмуря голод вен,
Вдруг решил за славою пропасть я,
Пусть всё это кончится —
Не хватило, странно, счастья,
Но хватило одиночества.

11. Похищение Цербера

Не осталось на земле более чудовищ,
Но любовь хрипела:
"Если ты меня раскроешь,
Не видать тебе победы..."
Она зла, она опасна,
Но
Она стоит этого счастья!
Пасти
Трехглавого монстра оскалились —
Пасть мне
И биться так же, как о скалы бриз,
Ведь страшен мой рок.
Свою любовь взвалив на трон,
Я ходил по Стиксу, я нырял в пучины —
Если мне сразиться, значит, я учтиво
Отступал в бою, безучастно бредил.
Я любовь свою по участку метил.
А Аид смеялся, мол, я глуп — невежда.
Вывернув вдруг пальцы, я свернул с надежды,
Но
Цепью наградивши, пса веду с собой,
Тяжело он дышит — вот моя любовь!
Тени! Тени! Тени!
Эта тень насилия
Мне ударит в темя —
Снова смерть грозила мне.
Солидарен был я с болью от укусов,
Я ложился пылью, когда стало пусто.
Его ярость пышет, только тише, тише
Замирает миг.
Я валяюсь в нише, из которой вышел нужный проводник.
И теперь,
Тыл открыт — на сцене
Вижу звёзды-точки,
И меня наш Цербер
Тащит
На кусочки.

12. Золотые яблоки гесперид

"А что я теряю, если
Всё, что я переживаю переливаю в песни?"* —
Я кричал это внутрь своего небесного свода,
Он был очернён, за решеткой и его пожирала плесень,
А я
Лишь искал порционно свободу.
Отпусти меня, стишок, дай нормальной жизни!
Но
Я лезу на флагшток, чтоб с пара;ми слизи
Покатится по ступеням —
Преступление.
Но что я теряю, если
Мои сказочки не наместник?
А ты, читатель?
Кто бы что мне не брынчал
И не говорил мне "хватит"
Я
Возведу печаль,
Что нагнетает сзади.
Здесь
Нет Титана — значит нет земли,
День и ночь разошлись вновь по темницам.
А
Я красил те самые яблоки Гесперид
В золотой оттенок птицы.
Эти яблоки краской падают на лист —
Так
Что я теряю, если
Всё, что мне не дано я переливаю в песни,
А затем читаю механизм?
Молодость, бессмертие —
Смысл в этих случаях,
Если в голове вертится,
Что всё тучится?
А
"Нам не светит ничего,
Кроме фар" —
Потому золотой свет — мой собственный враг,
Потому даже яблоко не залечит мне двойственных травм.
Косвенно врал
Я себе, что не представляешься,
Ведь
"Мы опять отдаляемся, как обычно, убежденные, что справимся" —
Но
Я съехал с правил всех, чтоб исправить грех.
Так
Если всё и лопнет,
А я получу удар под дых —
Значит, это ломка
Написать для драм стихи.
Значит, нужно ладони заломать,
Пока стишок трактует фильмы —
Мать, отец, и вот мои слова:
Я смог вернуться в Фивы.

*Эти строчки (и все последующие) взяты из трека Markul'а "Полёт нормальный".

13. Не всегда

От автобиографии до вируса
Я пишу эпитафии — дави, бросай
Мои монеты в виде медалей,
Ведь обратная сторона —
Слова "ненавидеть, кидая" —
"Люблю или пью до дна."

Откровения — это есть культура боли,
Это суть живого лирика.
Не поможет нам фортуна воли
Или суд шифона с иглами.
Но
Колесо уроборосом катится,
Пока смерть моя ходит в платьице,
Пока косы, кинжалы за спиной,
Меня медленно сжимало волной.
С жало вой, но
Сбежал я — волевой
Мой метр грусти
Меня когда-нибудь отпустит.
Это я!
И я дома.
Столько махинаций позади...
Здесь так ро;дно и знакомо,
И
Мне не драться средь сатир.
Но
Что-то рубит мир, что-то пожирает мне подарки —
То ли остров Крит, то ли минотавры.
Кровь пролил; кров палитр — крой молитв,
Но
Тромб травил бром любви и весь строй глубин,
Потому герой убит, и
Потому я отсекаю себе руки Ипполиты.
Вот оно!
Я творил столько бытия, чтобы оправдать свое ничто.
Я бы с горем потерял тебя, но не города и мой стишок,
Так что пой нутро, властвуй эго,
Ведь во мне скрипит нейрон краской в небе.
Я дарю, даю, приподношу,
Ну а ей всё мало.
Если я и твой шут,
То тогда не с бала.
Потонул мой материк
В алкогольных стойках.
Что бы, сколько б не творил —
Это
Всё того не стоит.