Сладкая приманка

Грустный день... вечер... ночь одинока –
Неужели надолго... вне срока?....
Вновь печаль, как занудная скрипка,
И надежда становится хлипкой...
Лишь луна, беззаботная  сволочь,
Льет бесстрастно свой свет в нашу полночь...
Юлия Бурц
Антона, уставшего от импульсивного поведения жены, от её вероломных и непредсказуемых поступков, накрыло желание отомстить.
Нет, не так, скорее готовность и желание научиться, наконец, жить без неё. Невыносимо захотелось уменьшить значимость для себя её присутствия и близости, странную зависимость от этой непостоянной, легкомысленной и капризной женщины, доказать самому себе возможность альтернативного течения событий. Жизнь не нужно, даже нельзя заключать в рамки обстоятельств, несправедливых и непоследовательных правил, которые навязывают тебе помимо воли... даже если тобой манипулирует любимая женщина.
Попытки встряхнуть полуживые семейные отношения, медленно, но верно заходящие в тупик, одна за другой терпели фиаско.
Семейная жизнь, увы, взрослеет и стареет вместе с нами, теряет очарование: приедаются даже азартная любовная игра и интимная близость по причине монотонной обыденности, отсутствия разнообразия; выцветают насыщенные краски эмоций и чувств, ветшает желание соприкасаться, делиться впечатлениями, строить романтические планы.
А вокруг обитают искушения и заманчивые соблазны.
Их много. Когда находишься в семейном аквариуме, где годами не меняется вода и хронически не хватает кислорода, взгляд на внешний мир с обилием того, чего ты никогда не пробовал, способен удивить, потрясти неподготовленное воображение. Люди вокруг как бы живут – уютно, роскошно, счастливо, а ты… ты существуешь: тускло, безлико, уныло. И нет у гнетущего образа жизни перспективы, потому что ты связан семейными узами, общим, с превеликим трудом нажитом имуществом и моральными обязательствами.
Не так давно в этом душном замкнутом пространстве сыпались искры воодушевления. Антона тогда накрывали волны альтруизма, солидарных стремлений творческой реализации фантастических семейных проектов и невиданного энтузиазма. Столько всего хотелось сделать для любимой, да собственно для всех людей на Земле.
Лиза с самого начала семейной жизни была раздражительной, беспричинно нервозна, часто погружалась в возбуждённое и неестественно восторженное состояние. Её то и дело посещало мечтательное настроение с безудержным воодушевлением, внезапно переходящим в тревожный эмоциональный ступор, когда жену одолевало беспричинное беспокойство, тоска по несбывшимся желаниям, и смертельная скука.
Антон умел справляться с этими недугами. Любовь легко ладит с недовольством, претензиями и обвинениями.
Разве может стать причиной серьёзного конфликта обида милой девочки, трогательная чувствительность и избыток эмоций которой делают её впечатлительной и ранимой?
Антон старался не замечать странности поведения жены, потому, что Лиза умела быть разной. Когда проходили меланхолия и раздражение, она становилась для него сладкой конфеткой. Девочка умела любить страстно. Во всяком случае, так ему казалось ещё недавно.
Однако недовольство семейной жизнью и бытовыми обязанностями росло, поиски виновного в том, что жизнь не удалась, приобретали изощрённые формы. Как бы ни старался Антон умаслить супругу, она находила причину устроить громкий скандал на ровном месте.
Излив эмоции, накричавшись вдоволь, Лиза вновь становилась любящей и нежной. Что ни говори, в постели она была богиней.
Однако с момента пробуждения в жене просыпалась совсем иная личность: эксцентричная, вздорная, скандальная, какими часто бывают одинокие пожилые люди.
Виноватым, во всех бедах и невзгодах, Лиза назначила самого близкого человека, Антона.
Она была убеждена, что причина всего происходящего, по большей части негативного, тянущего в трясину заурядной пошлости, привычки и скуки, он и только он.
Кто же еще!
Однажды на улице Лизе, весьма кстати (она очередной раз провалилась в бездну беспросветного отчаяния) подмигнул эффектной внешности юноша: подбодрил игриво двусмысленным комплиментом, выразил восхищение её женственности и напросился проводить до дома. До опостылевшего дома, где обитал надоевший скучный муж и превращающие жизнь в ад дети.
Лиза видела, знала, что есть иная: красочная и заманчивая, лучшая, более интересная жизнь, где веселье и праздник, а не эта безрадостная серая рутина, не оставляющая сил и времени на себя.
Человек-карнавал, так ей казалось, появился и внезапно завладел всем её существом, растворил в неуёмном внимании, появляясь каждый раз неожиданно, с обворожительной улыбкой, букетом цветов, которые она принимала с благодарностью (семейные финансы возможность приобретать экзотические композиции не позволяли).
Дойдя до дома, Лиза возвращала цветы дарителю: это улика. Зачем она ей? Женщина рада  не цветам, а вниманию, которого становится всё больше.
Сердце её пело и ликовало, выскакивая от переполняющей радости из груди, внутренний свет потоком проникал внутрь восторженного существа. Хотелось обнять удивительного воздыхателя, такого привлекательного и юного, ощутить его прикосновение, запах, вкус.
Увы, это табу... харам. Нельзя! Но так хочется.
Лиза оставляла нового друга за углом своего дома, не позволяла сопровождать дальше: городок маленький, все друг друга знают, могут такого наплести.
– А какого, собственно, что не так! Ну, проводил человек, поговорил, улыбнулся... и что? Может это друг детства… или товарищ мужа. Да просто родственник, – думала возбуждённая неожиданными открытиями женщина.
Если хочешь что-либо спрятать – положи на видное место, никто не увидит: таковы правила. Подмечают чаще то, что скрываешь намеренно, а если вести себя естественно, спокойно – никому и в голову не придёт, что совершаешь нечто постыдное, неподобающее замужней даме, матери двух малышей.
– Пусть себе провожает, – решила Лиза, – с меня не убудет. Зато удовольствия сколько! Не сказать, что парень красавец, но к сердцу пришёлся. Внимательный, интересный, романтичный. Цветы дарит. Значит не жадный.
Лиза сидела с книжкой и пакетом семечек в удобном кресле, но текста не замечала, как и детей, играющих на немытом несколько дней полу: не до этого. Мечтает, взбудораженная возможностью окунуться с головой в пылкое романтическое приключение, грезит наяву.
– Голос… какой приятный у него голос. Речь плавная, мелодичная, – Лиза закрывает глаза, впуская в себя горячие волны чувственного восторга, ощущая нового друга физически.   
– Походка лёгкая, уверенная, на лице воодушевление, радость.
Лиза с раздражением смотрит на сына и дочку, которые предоставлены сами себе, обречённо вздыхает.
– У Антона на первом месте дети, на втором работа, спорт… а я на каком! Обо мне только по ночам вспоминает, когда болен неодолимым желанием. Нет, конечно, мне нравится с ним, но… одно и то же изо дня в день. Надоело. Скучный он. А Саша... он другой. От его взгляда сердце замирает, и внутри жар. Что-то большое, сильное, доброе в груди вырастает, ширится, распирает – чувствую себя маленькой шаловливой девочкой, подростком, которому хочется всего и сразу. Мир вокруг становится цветным, огромным, вмещающим в себя неприлично много.
Женщина закатывает глаза, чувствует сумасшедшее возбуждение. А что? Никто не мешает.
– Надо сегодня с ним увидеться, будь что будет. Как же хочется прикоснуться к нему прямо сейчас. Наверняка ведь стоит за углом, ждёт. Отчего я в этом уверена, неужели на самом деле влюбилась? Бежать, скорее бежать… к нему! Пусть горит всё синим пламенем. Саша, мой Саша!
Магнетизм новизны впечатлений, помноженный на неуёмные фантазии, сработал. Лиза любит Сашу и всё такое. Банально, старо как мир.
Встречи, объятия, поцелуи. С каждым днём пожар вожделения и страсти разгорался жарче. Кратковременные мимолётные свидания переросли в многочасовые прогулки, позднее в продолжительные лежачие конференции.
И нужно такому случиться – Антон их застукал. Совершенно случайно.
Теперь страдает. Сидит, прижав детишек к груди с застывшим выражением лица и камнем в груди, время от времени ощупывает молодые ветвистые рога.
– Делать-то что, жить дальше как! Разводиться, отпустить Лизу к этому Саше? Сохранять видимость благополучной семейной жизни после того, что узнал и увидел, нет никакого настроения. И что дальше… у меня ведь дети! Лизке-то они не очень-то и нужны. Психануть и ответить тем же, завести любовницу? Нет, я влюбчив. Мимолётная интрижка на стороне может закончиться серьёзным чувством, тогда она превратится не в средство отвлечься от проблемы, а в новую глобальную головоломку.
Видимо здорово накипело, если молодой мужчина обдумывает развод. У него и без того хватало проблем: Лиза никогда не давала расслабиться. Дом и детей Антон давно тащил на себе. Жена, к сожалению, за годы совместной жизни так и не повзрослела.
Порой ему казалось, что семейная жизнь похожа на пирамиду из кубиков, построенную маленьким ребёнком, не научившимся ещё координировать движения. Каждая следующая деталь усложняет конструкцию, делает её нелепой в случайной способности сохранять равновесие. Понятно, что несбалансированные отношения обречены на бренность, но вопреки логике хочется продлить привычную неустойчивость… хоть на время.
Извилины в мозгу Антона обычно шевелятся  в направлении реализации позитива: вот сейчас сделаю для неё то-то и то-то, продемонстрирую внимание, очарую щедрым дарящим жестом, покорю нежностью...
Иллюзия. Человек, увы, не изменяется в течение жизни, лишь пытается порой подстроиться к обстоятельствам, которые  все мы видим и ощущаем по-разному. Нам только кажется, что знаем партнёра. Независимо от числа прожитых совместно лет он навсегда останется загадкой, состоящей из бесчисленного числа тайн, постичь которые нам не дано.
Антон – мастер бредовых грёз, призрачных галлюцинаций, специалист по затуманиванию собственного сознания. В его мозгу прочно обосновались отдел цензуры и министерство пропаганды.
Замечательно, что до сих пор побеждала позитивная агитация. На ней и держалась семейная идиллия.
Думаете сложно поверить в химеру или  распадающийся на фрагменты с каждым последующим шагом мираж, когда очень хочется пить, а фата-моргана назойливо предлагает иллюзорный источник?
Разве имеет значение, о чём именно грезишь? Главное, чтобы мечта разрасталась до грани безумия, когда фантазии становятся желаннее, предпочтительней реальности. Но даже мечты иногда требуют сатисфакции, возмездия за поруганные чувства... Тогда мы способны на любые глупости, хотя они таковыми не кажутся.
Антон способен изменить и отомстить без адюльтера. Для этого жизнь предоставляет достаточно вариантов. Например, совершить совокупление с кем угодно мысленно или затеять игру в самоудовлетворение.
– Нет! Это не выход. Каждый мужчина наполняет внутреннюю жизнь подобными сценами, не мучаясь даже тенью угрызений совести. Раздеть привлекательную женщину походя, или сосредоточенно, с наслаждением, большинство мужчин считают приемлемым, если не нормальным. Сознание предоставляет для фантазий и грёз сумасшедшие возможности.
Такой вариант хорош и интересен, но это не месть. Не факт, что женщины не занимаются в тишине подобными воображаемыми приключениями.
– Может быть, воспользоваться публичной дружбой с привлекательной женщиной? Чревато. На самом деле такой альянс чаще всего заканчивается трагически. Мне это знакомо. Разрыв непритязательных, невинных приятельских отношений с Анжеликой, когда-то, в самом начале наших брачных отношений, стоил сотен скандалов, множества бессонных ночей, утраты надолго душевного равновесия. Тогда  семья едва не рассыпалась...
Антон ярко представил себе Анжелику – милую девочку, которая любила его, но не имела даже малейшего шанса на встречные отношения, потому, что он был уже женат, а Лиза носила в чреве дочь.
Как странно судьба очерчивает ограничительные линии, за которые нельзя заступить. Кто знает, может быть именно там, за пределами невозможных по социальным причинам событий, скрывалось настоящее счастье. Увы, это невозможно узнать или проверить.
– И что, – думал Антон, – теперь семейные узы стали прочнее? Не время рассуждать о прошлом. Оно такое, какое  есть. Даже неверный выбор, когда уже сделан, утрачивает возможность обратного отсчёта. У времени и событий, произошедших уже, нет и не может быть сослагательного наклонения. У Анжелики есть своя жизнь. Надеюсь интересная и насыщенная. Мы с ней остановились, не войдя в запретную зону. Это замечательно. В моей жизни не так много однозначно светлых пятен. Анжелика – одно из них. Наверно самое солнечное.
Последнее время Антон часто разговаривал с ней мысленно, особенно когда ему плохо: советовался, спорил, обсуждал события прошлого и настоящего. Несколько раз ему было настолько тошно после скандалов с женой, что умудрился мысленно признаться Анжелике в любви, нафантазировать сказочное будущее.
Их кратковременная дружба, похоже, фантазия с бесконечным продолжением. Не удивительно, если подобные внутренние романы практикуют многие.
Антон решил, что больше до Лизы не дотронется.
Что, если не изменять, а изменить? Например, обстоятельства, картину событий, антураж, декорации. Взять и создать видимость того, чего нет на самом деле, но вполне может произойти: разыграть, одурачить, короче заставить думать, страдать, ревновать, мучиться? Вполне подходящая идея. Вдруг сработает?
Антон несколько раз намеренно задержался на работе. Надолго. Позднее остался ночевать без предупреждения у знакомых.
Лиза не просто заметила – расстроилась и возбудилась: ведь это её сфера влияния, её личная собственность, которая не имеет права, которая обязана…
Одно дело – вероломное нападение, предъявление права налево непосредственно для себя и совсем другое, признать потерпевшей стороной себя. Такой конфуз для Лизы оказался неприемлем.
Она начала активно собирать информацию. Везде: на работе мужа, у друзей и подруг, наконец, слухи. А они множились.
Еще бы... Антон ведь сам приложил руку к их появлению. Несмотря на малюсенький размер аккуратных ушек, способность слышать больше, чем сказано, у женщин стержневое, основополагающее качество.
Процесс зарождения ревности был запущен, причём значительно шире и глубже, чем задумано. Сказалось отсутствие опыта подобных интриг.
Лиза стала чаще и продолжительнее оставаться дома, начала вставать рано, готовить завтраки, провожать Антона на работу, встречать с неё. Мало того, женщина вспомнила, что она мать.
Неожиданно появились изменения в её облике: новая прическа, продуманный стиль одежды, особенно дома. Вместо застиранного халата, элегантное платьице, колготки, аккуратные туфельки.
Давно Антон так не наслаждался красотой и грацией жены, утерянными лично для него качествами, не говоря уже о поцелуях и объятиях.
– Да она просто прелесть, – удивился Антон, – ого, оказывается, Лиза умеет вкусно готовить, изысканно оформлять простые, казалось бы, блюда, которые раньше подавались прямо на сковородке!
Прежде готовил исключительно Антон.
И разговоры, разговоры... которым нет конца. С подходцем, с непременным желанием узнать, вытянуть невзначай мельчайшие детали его тайной жизни.
Поцелуи, объятия, томные взгляды, неутомимые интимные бдения с эффектами новизны...
– Что это с ней! Это действительно моя Елизавета? Неужели я перестал быть скучным занудой! Может Лиза действительно меня любит? Или все же это переживания корыстного собственника, чуть не упустившего сгоряча практически обездвиженную законную добычу? Да, дела! Тут думать и думать.
Антон наслаждался близостью, не выдавая, однако, авансов жене. Совсем не сложно сделать вид, будто ничего не происходит. Возможно, он сделает скидку на её случайное увлечение, но позднее. Нужно сначала убедиться, что семейную жизнь возможно продолжить.
– А как же Саша, – думает Антон, – сможет ли Лиза отказаться от сладкой приманки; что, если это стратегия ревнивого собственника, временное перемирие для укрепления позиций, чтобы усыпить бдительность?