Моя биография, рассказанная приблудному псу

Дата моего рождения точно мне не известна, так как церковь, где факт моего рождения был зарегистрирован дьячком, сгорела по причине неисправной электропроводки.

Родители мои потомственные дворяне. Род древний и идёт от Рюрика и, таким образом, если верить Рюрику, - от самого Октавиана Августа.

Достоверность древности моего рода подтверждается таким фактом : в детстве родители, уходя на работу, давали мне в качестве игрушек скипетр и державу.

Воспитывала меня поначалу нянька Марина Аккордеоновна, что знала много былин и сказок. Укачивая меня в люльке, она их беспрерывно рассказывала. По этой причине мир я воспринимал не иначе, как тридевятое царство, где полно всяких чудищ, начиная от Змеев Горынычей и кончая народными депутатами.

Когда я немного подрос и окончательно доломал державу со скипетром, родители отдали меня в церковно-приходскую школу, три класса которой я успешно онлайн закончил, научившись читать по складам Налоговый кодекс, квитанции за коммунальные услуги и писать печатными буквами на заборах тексты, прославляющие существующую власть в лице её правителей, так как в основе образования в любой церковно-приходской школе лежит патриотизм.

Далее, поработав немного, как некогда поэт Сергей Есенин, в мясной лавке отца, чтобы набраться опыта, я продолжил свою трудовую стезю на городском рынке, где устроился работать вышибалой.

Работа вышибалой мне очень нравилась, она была творческой. Вышибая конкурентов с рынка, я расписывал их физиономии без всякого трафарета так красиво, что местный художник посоветовал мне продолжить незаконченное церковно-приходское онлайн образование в Академии Художеств.

Я прислушался к совету, поехал в Питер и подал в Академию Художеств документы, то есть копии с милицейских протоколов, где подробнейшим образом были описаны мои художества.

Благодаря этим документам и ходатайству одного очень влиятельного живописца, хозяина рынка, у которого я работал вышибалой, меня приняли в Академию без экзаменов и я, как бильярдный шар в лузу, попал в мастерскую Ильи Репина.

Репин, увидев мои пудовые кулачищи и выслушав, с каким воодушевлением я пою "Боже, царя храни !", немедленно предложил мне стать соавтором в создании своей самой известной эпической картины, над которой он трудился всю жизнь, под названием "Приплыли !"

Эта картина должна была дополнить другую его не менее известную эпическую картину  "Братки на Volvo" ( в эскизных вариантах имевшую немного другой вид и называвшуюся "Бурлаки на Волге" ).

Репин сказал, что лучшего типажа, чем я, для центральной фигуры в его картине "Приплыли !" - Бандита С Большой Дороги, наобещавшего народу всевозможных благ и обобравшего народ при этом до нитки, Великого Кормчего, под руководством которого народ, что называется, и "приплыл" к счастью - ему, Илье Ефимовичу Репину, не сыскать.

Очень я ему приглянулся, особенно после того, как в его присутствии написал письмо турецкому султану, в котором, ни разу не запнувшись, мелким курсивом выложил на лист бумаги формата А-4 весь Большой Казацкий Матерный Загиб.

Так мы с Репиным начали трудится над его эпическим полотном.

Дав мне в руки серп и молот, и посадив на двуглавого орла, Репин сделал несколько набросков. Однако, не удовлетворившись чем-то, порвал наброски и пересадил меня с двуглавого орла на гиперзвуковую ракету "Циклоп".

На "Циклопе" я сидел, к сожалению, недолго. Закуривая люльку, Репин неосторожно слишком близко подошёл к ракете. Искра от чиркнувшей спички, из которой, как известно, возгорается пламя, долетела до ракеты и ракета стартовала, унеся на себе меня.

Долго ли, коротко ли я летел, точно сказать не могу, так как ракета была гиперзвуковая, но приземлился я на картофельном поле. Почему именно не на пляже в Объединённых Арабских Эмиратах, а на картофельном поле возле Магадана, сам не понимаю. Предполагаю, по причине того, что единственный глаз у "Циклопа" после испытаний на танковом биатлоне вытек.

Ракета при падении не взорвалась, а только очень сильно надымила, как дымят склады перед ревизионной проверкой.

Когда я выбрался из столбов дыма, то крестьяне, убиравшие картошку на поле, приняли меня за посла дружественной африканской республики и с криками :"Свободу народам Африки!" повели меня в избу, где угостили самогоном.

Что было дальше я помню смутно. Помню только, что я подписал какой-то Указ о понижении пенсионного возраста и ещё несколько Указов об уменьшении зарплаты государственным чиновникам, подписал одним махом Указ о бесплатной медицине для народа, о возвращении земли и всех средств производства в народную собственность и другие аналогичные Указы в пользу народа.

Когда я протрезвел, я понял, что совершил ужасное деяние, расцениваемое Уголовным кодексом, как тягчайше преступление, так как вернуть в народную собственность землю, заводы с фабриками, нефтяные и газовые месторождения, залежи алмазов и прочие материальные ценности - это означает отобрать их у новых законных владельцев.

От отчаяния я принялся рвать на голове волосы и только тогда, когда вырвал все и стал похож на героя Гражданской войны Григория Котовского, немного успокоился.

Осознавая, что теперь от рук Правосудия после подписания Указов мне не уйти, я вырыл бункер и в нём залёг. В оном бункере пребываю и в настоящее время, лишь иногда выпуская наружу своего двойника.

Однажды, набравшись смелости и выбравшись из бункера самолично, я повстречал приблудного пса и рассказал ему эту свою биографию, ничего в ней не приукрасив, а наоборот, очень многое, что достойно описания, из скромности утаив.

Пёс, выслушав биографию, горестно завыл, да так громко, что вышиб слезу у одной поэтессы. Эта сердобольная поэтесса и умолила меня предать мою биографию печати, что я и сделал.

Если кого-то из вас, друзья, моя биография хоть немного разжалобила и вы желали бы ознакомиться с нею подробнее, милости прошу в гости в мой бункер, где она изложена в летописном документе под названием "Прозаические миниатюры".

Более не смею отнимать у вас, мои хорошие, вашего драгоценного времени.

Всего вам доброго ! Будьте здравы, полны творческих сил и верны своей Дульсинее, если она у вас есть.