***

я стоял в лифте и ждал какого-то этажа. не помню точно. да и не важно мне было на каком этаже я сейчас остановлюсь. как неважно и сейчас, да и вам неважно какой чёртов номер этажа светился на кнопке лифта. я просто был в нем, и всё.

воняло людьми, человеками. воняло человечиной. до безумия раздражающий запах. как я не упал в обморок от него— не знаю.

я упёрся лицом в зеркало, висящее напротив меня, и провел правой рукой по лбу, вытирая пот, а левой приподымал козырёк кепки. и заметил на одном из пальцев  какое-то светлое, странное, ЦВЕТНОЕ, несвойственное моим  костлявым и кривым, бесцветно-бежевым рукам, испачканным, обычно, какой-то грязью рукопожатий, плёнкой прикосновений и слюной от прикрывания рта, пятно. я поднёс руку ближе к своим полузакрытым неверящим глазам и увидел что-то вроде мелкого бисера, вроде каких-то нежных цветов: розовый там, белый, сиреневый, вроде чего-то чуть надорванного. кольцо. кольцо, точно. я забыл отдать его ей сегодня. это кольцо. она надела его мне на средний палец и сказала подержать пока у себя. и вернувшись вчера в квартиру, я также, как и сейчас, увидел его кричащий взгляд на себе и пообещал вернуть сегодня владелице. и снова забыл.

а может, оно само не хотела уходить от меня? но я совершенно отказываюсь сводить его со своими пальцами. зачем оно, и на них? это кольцо идёт ей куда больше, чем моим громадным, полуразваренным, тощим, при этом с распухшими костяшками, в будущем артрозным туловищам-сарделинам.
на ней оно сидело как надо: не кричало, не вопило, не билось в истерики, не кусалось в конвульсиях. оно мягко обвивало ее безымянный палец, словно ручная гадюка. прикасаясь к ее руке, я всегда чувствовал, что это кольцо ДОЛЖНО быть на ее пальце, это кольцо  часть ее безымянного, с мягкой и смешной подушечкой, нежного, маленького, аккуратного, логичного пальца.

лифт остановился. что, так быстро? черт. я же даже не успел подумать как отдам его ей: с какой гримасой, каким жестом, напрямую или невзначай. примет ли она его обратно после МЕНЯ? ты предатель, лифт. мог бы по старой дружбе мне помочь все это продумать. или хотя бы подниматься чуть медленнее скорости света...

я вышел из лифта и начал медленно вставлять ключ в замочную скважину, не спуская глаз с кольца. я ловил каждые его микро-движения, каждый вздрыг бисеринки, с каждым поворотом.

но правая рука опустилась, и теперь я опять полуслеп, полузакрыт, полупьян, полужив и вообще получеловек, который вступил на полупол своими полуботинками, в полубезжизненную квартиру. она была целой до моего прихода. ПОЛНОСТЬЮ безжизненная, но теперь в ней есть полуживой я. даже чуть больше чем "полу-". жив на пятьдесят один процент, из-за этого дрянного кольца. ему нравится портить мою полустатистику полужизни своим целым одним процентом цельной жизни. наверное, этот вредный недоносок поэтому и сидит на моем пальце червяком. прирос к нему и сидит. нравится отравлять "полу-" "целым".

нагинаюсь, чтоб снять ботинки.  резкий запах (не хуже человечьего) бьёт в нос. мерзость. но пересилив себя, начинаю развязывать шнурки. и вдруг я чувствую что-то аморфное в моей правой ноздре, что-то тёплое, густое, вязкое и... и жидкостное(не знаю, было ли это действие спровоцированно запахом ботинок или запахом человечины, хотя, скорее всего, вторым). словно в замедленном кадре я вижу каплю темно-алого цвета. большую такую. я хотел бы поймать ее, но мои артрозные руки не двигаются, мозг не реагирует, глаза не воспринимают. и пусть она упадет на кроссовок, размажет свою кровяную башку о его вонючую грязнющую поверхность. пусть. ничего, ничего страшного. меня не это волнует, а волнует...

и капля плашмя разбивается о мой  средний палец правой руку.
прямо
о
кольцо.

на секунду я замираю. пытаюсь понять, что же произошло. и через секунду, как ошпаренный, так и не сняв ботинки, не запрокинув голову, не закрыв входную дверь, бегу в эту чёртову ванную. она сейчас спасет меня, только она спасет его, утопающего в красном море, захлёбывающегося кровавыми волнами этой первой капли-смертника.

повернув вентиль на кране, помеченный красным цветом, я лихорадночно пытаюсь смыть красную жидкость, уже впитывающуюся в белые бисеренки, прозрачной жидкостью. мою. мою. мою. кручу его во все сторону, под всеми углами, даже с мылом, и вот уже почти, я спас его, спас его для нее.
НО кипяток бьёт по рукам, словно я по десткой глупости украл на базаре яблоко с его прилавка, а он догнал, не простил и хлещет, хлещет розгами, плётками, нагайками, пышет огнем, молниями, раскаленной магмой по моим, и без того узродованным пальцам. я держу кольцо до последнего. держу, как последний рубеж обороны, но два дезертира, не выдержав натиска, сдались, разжались, струсили, и были растрелены на месте  за невыполнение приказа.

кольцо упало в сточную трубу. я же хотел поставить туда сеточку для раковины,  чёртову, будь она проклята три раза, сеточку, хотел поставить... но кольцо упало в сточную трубу. сейчас оно скользит по склизкой трубе, а через минуту будет плавать в дерьме. оно же такое маленькое. его никто не заметит, никто не спросит, почему оно там, никто не наденет его ещё раз на свой потный обрубко-подобный палец. никто. даже она. особенно она.

я простоял над раковиной несколько минут, кровь каплями заливала ее слекга пожелтевшую, но все ещё приятную на цвет кожу. я полуприсел на бортик ванны, кровь начала капать на песочные брюки и синюю рубашку, беспорядочно заливая их в разных местах. ничего, лей. из важного здесь пачкать больше нечего.

-ты же хотел от него избавиться,— сказала мне раковина, скаля кривые зубы водостока.
-нет. если бы я хотел избавиться от него, я бы оставил его на своем вонючем среднем. я хотел, чтобы оно жило на ней.

я медленно поднялся, вышел из ванной, наверное, я просидел в ней ещё довольно долго, потому что кровь перестала бесконечно капать, заливая собой все. может, она вытекла полностью? брюки, рубашка— они мало были похожи на свои первоначальные цвета. теперь это были красные брюки с пятнами от печенья, и темно-алая рубашка с дырками неба.

я прошел в комнату, голова сильно каруселила, и я рухнул на кровать. запекшаяся кровь в носу неприятно ощущалась лишней в этом отверстии. я бесконтрольно пытался большим пальцем нащупать на среднем то кольцо, будто мысленно все ещё верча и теребя его.

что ей сказать? закатилось, потерялось, собака откусила палец с кольцом? нет, пожалуй крови на сегодня достаточно... украли, избили? нечайно проглотил?
утонуло?.. до темноты я, лёжа на животе, лицом в кровать, в ботинках, с портфелем на спине, будто это он лежал на мне как на кровати, думал, что она скажет. что почувствует, какие эмоции.
разозлится, обидится? не разозлится и не обидится? обидится и не разозлится? разозлится и не обидится? самое страшное, что я мог себе представить, это то, что
она
ничего
не почувствует.

-кстати, я примеряла тебе кольцо. потерял?— с ехидной ухмылкой спросила она меня.
-нет, брось, просто дома оставил, принести?—торопясь ответить, я наперёд бросил ей эти не совсем уверенные слова.
-шучу. выкинь его. оно мне не нравится. да и тебе оно не идёт.