мы с тем авторов

Знаешь, всё бывает, да, не иначе —
Ходить по проводам, что сжимают небеса до
Состояния желчи, обещая вечность — это задача
Для человека, то есть компенсатор.
Постоянно
Отдавать позиции для зевак, обольстителей —
Это
И есть погоня за признанием, но не снимай погоны — запрись знанием
О катарсисе и диссонансе,
Никогда не возвращаясь в мир, что полон скопищем вторых шансов.

Наблюдал я за ним —
Скромный автор всякого рифмованного непотребства,
Никогда не творил идеально, но всегда творил от сердца.
Дарил, усердствовал
Он свои маленькие откровения в горле,
Пока что-то за спиной было дуновением гордым.
Но, хей, куда ему —
До далёких земель, до Эвереста?
Ему б
Дойти до полей без самоареста.
Вот оно —
Писал бы себе, не ища терновый венец, и я
Не топил бы его в помоях, как средневековая Венеция.
Это
Раздор, разлад и конфликт,
Ведь
Хотелось ему восхождения амбиций —
Максимализм: восхваление или убийство?
Что-то из этого — заговорит.
Сколько
Было пройдено вышек, венков,
А в итоге он чуть не вышел в окно, ведь дышит сукно
Полной грудью — полными силами,
Но выходит только компенсировать.
Эти
Скромные мечты,
Эти
Преткновения стёртые...
Кто, кто же ты
Пред мгновением мёртвым?
А теперь
Давай вместе с тобою мечтать,
А потом кричать издали о анафеме.
Это ли
Не вселенская печаль? —
Это что-то ужасней её.
Правильно?

Я
То ли борюсь, то ли сдаюсь, ведь
Каждый мой стих — страх, на который нельзя смотреть.
Спотыкаюсь я, кажется, об горизонт уже
И строю из себя гарнизон из жертв,
А потом смотрю, как множатся пущи, чем
Мой побег от прошлого в будущем.
Ты не считай, ведь счёт — для оккультных обрядов,
Пока хватают зубы акульи порядок,
Чтоб
Начал я копаться в себе, будто б ищу внутри клад, изнурив хват.
Как не хватает мне стержня победителя,
Это слишком мерзко, слишком унизительно,
Я ломаю кости, бегаю за признанием,
Только снова и снова путаю с призами мир.
Что-то там,
От традиционных улыбок и до пунктуационных ошибок,
Я брожу вокруг да около, всё пытаясь уличить себя в уникальности, но вата
Смягчает мне слово "новатор".
Почему
Эта строгость стала моим спасителем и тираном?
Почему тормоза отказали на полной скорости?
Почему же каждая моя сомнительная тирада
Превращается в безмолвные горести? —
Растерзаю себя, растерзаю стих на составляющие,
А потом запихну порох в обойму вен,
Если сам я — из негорящих,
То тогда будет не больно мне.
Восемнадцать протестных возгласов,
Восемнадцать лет разочарования бренного,
Но
Я же пишу — как тесно в воздухе
С бреднями.
Только вот я сам себе центурион,
Сам себе император, ведь
Толпа — это в центре неон,
А не что-то в голове.
Да,
Дизмораль и уникальность не стоят на одном Олимпе,
И не бьются о дно молитвой,
Чтобы потом свалить вон —
Они —
Две монеты, дополняя друг друга,
Выпадет всегда лишь одна сторона.
Что ж, бывает и такое в испуге,
Целый стих скоротав.
Мне бы
Бороться, дышать и не сдаваться,
Вырваться, выбраться и не пачкаться.
Но
От круга к кругу — даётся одна стагнация,
Ведь
Выходит только компенсировать болячки.

И теперь что-то прячет стих за скрижаль,
А потом по тактике что-то темнит весь свет,
Если я бы мог — я бы давно сбежал,
Но мы с тем авторов — один единый человек.

06/10/22