Короткая повесть

***
Ты считал её дерзкой
и в насмешку,
в отместку,
читал ей громко и
до бесконечности
Вознесенского,
Андрей Андреича,
хлёсткого,
как мокрое полотенце.

Ломкий строй стиха его
девочку раздражал.
Аве, Оза! особенно.
Неприспособлен был
слух школьницы
вчерашней
к рифмам нарочито
неряшливым,
разрывающим ямбы
тёмной материей лямбды -
суровой меты
щита спартанцев,
тайного знака
Идентитарцев,
обозначения
частицы распада.
Поэт, у которого
не поцелуи, не розы,
не в вечереющем
воздухе грёзы -
Атом!

Отрезвлял
затуманенную блоковской
напевностью
девочку влажноокую.
И вот она истекает
строками,
скроенными
по его лекалам -
непокорливыми,
нестройными,
как те, что читал ей ты,
когда провожал
до чугуна в икрах
и до темноты.

Это ваш код, ваш шифр,
как если бы ты был жив
и вы шли бы опять в обнимку,
в телефонную ныряли б кабинку,
чтобы целоваться до одури
среди дня, при спешащем народе.
О, если б не эти кабинки,
разлетались бы половинки,
как частицы на ускорителе,
а так - уже внуков растят, видите ли.

Не так много было
в стране огромной
мест укромных
для ворованных встреч.
Последний ряд в кинотеатре,
там залечь, как в лунном кратере,
спрятаться
от билетеров
и контролёров нравственности.
Или в липах позади Оперного.
Но вдруг дружинник,
или опер, но
толку что рядом гостиница -
там женщина с шиньоном -
администратор,
наместник и прокуратор
щетинится
на паспорта с фамилиями
разными -
нерасписанная
любовь, не одобренная
загсами,
считалась проказой.
Приличные от неё шарахались.
Сейчас смешно: что, мол,
такого страшного, ну, (тут в рифму) ?
Комсомол
проповедовал
любовь другую -
к Родине и
возвышающему
труду...

***
А когда вы нашли
прибежище,
она стала нежней ещё.
Но ты девочку бросал оземь,
о хрусткую простынь,
любви бесстрашный солдат и
искалеченный ветеран
кровавых (зачёркнуто)
кроватных войн,
накрывал собой
от разрывающейся гранаты
очередного дня.
Слепящими осколками
осыпался солнечный свет -
ты не задёрнул штору,
помнится? Да. Нет.
Назойливый луч мушкой
лазерного прицела
впивался в её плечо.
Ты прикрывал укушенное
солнцем место поцелуем,
и прыгающая точка
света пронзительного
перемещалась на твой затылок.

В темноте ночи её
жизнь представала
прекрасной — она не различала
её очертаний,
но слышала влажное дыхание
мира над спящими крышами.
А потом занимался рассвет,
и проступало чудовище
ожидания. Ожидания,
когда ты станешь свободен
для вечернего чая, одной сигареты
из губ в губы, так что фильтр
становился носителем
генетического материала.
… И для всего остального.

***
И она слонялась
по улицам шумного
города, вынесенная
за скобки
повествования.
Как вынести
долгий день?
Каменные коробки,
светофоры, дороги.
Видите ли,
это одна из развилок,
которую прошли вы.
Была ли для вас счастливой?
Возможно.
Но позже
в столовой не дали вилок -
не положено,
сказали старухи.

Её мир рухнул.