Apocripha 23. По улице моей который год...

                «И я познаю мудрость и печаль,
                свой тайный смысл доверят мне предметы...»

                Белла Ахмадулина,
                «По улице моей который год»



«И я познАю мудрость и печаль»,
которые так тесно сопряжёны,
и скоро стану ясно  различать
фантомы прошлого, что временем сожжёны.

О, сколько их, ушедших за предел,
что рифмой бредили, размерами и тропом!
Их полк, как после боя, поредел,
как сердце, остановленное тромбом.

Век двадцать первый   - прагматичный  век,
ему нет дел до флюктуаций чувства.
Его творенье  –  «новый человек»
истец  утилитарного «искусства».

Но, впрочем, есть доселе чудаки,
что грезят романтическим восходом,
что слушают, как в поле колоски
им шепчут звуки тайные природы.

Их мало и затвОрены они
монахами в своих убогих кельях,
но только им удастся сохранить
дух эйфорий средь общего похмелья.

И то, что есть ещё средь малых сих
подобья медиумов, магов или пифий,
тому причиною бессмертный стих,
что как ручей струится в чаще дикой.

А я, дерзать не смею стать в их ряд,
тусуюсь где-то подле,  оробелый.
Пишу стишки, рифмуя всё подряд 
под взглядами Евгения*  и  Беллы**.
________________________________________
*   - Евтушенко
** - Ахмадулиной

18 апреля 2023

   
*****************************************************

Исходный текст стихотворения Беллы Ахмадулиной:


***

По улице моей который год
звучат шаги — мои друзья уходят.
Друзей моих медлительный уход
той темноте за окнами угоден.

Запущены моих друзей дела,
нет в их домах ни музыки, ни пенья,
и лишь, как прежде, девочки Дега
голубенькие оправляют перья.

Ну что ж, ну что ж, да не разбудит страх
вас, беззащитных, среди этой ночи.
К предательству таинственная страсть,
друзья мои, туманит ваши очи.

О, одиночество, как твой характер крут!
Посверкивая циркулем железным,
как холодно ты замыкаешь круг,
не внемля увереньям бесполезным.

Так призови меня и награди!
Твой баловень, обласканный тобою,
утешусь, прислонясь к твоей груди,
умоюсь твоей стужей голубою.

Дай стать на цыпочки в твоем лесу,
на том конце замедленного жеста
найти листву, и поднести к лицу,
и ощутить сиротство, как блаженство.

Даруй мне тишь твоих библиотек,
твоих концертов строгие мотивы,
и — мудрая — я позабуду тех,
кто умерли или доселе живы.

И я познаю мудрость и печаль,
свой тайный смысл доверят мне предметы.
Природа, прислонясь к моим плечам,
объявит свои детские секреты.

И вот тогда — из слез, из темноты,
из бедного невежества былого
друзей моих прекрасные черты
появятся и растворятся снова.

*****************************************

Изабелла (Белла) Ахатовна Ахмадулина,  10 апреля 1937, Москва, СССР —
29 ноября 2010,  Переделкино,  Ленинский район, Московская область, Россия) —
русская поэтесса из поколения шестидесятников, писательница, переводчица.
Одна из крупнейших русских лирических поэтесс второй половины XX века.
         Стихотворение  «По улице моей который год»  написано в 1959 году. Поэтессе исполнилось 22 года, она училась в Литературном институте, пережила угрозу исключения из рядов студентов. Какое-то время работала корреспондентом в газете. Позади  развод с поэтом Е. Евтушенко. В 1975 году  это стихо положено на музыку композитором М. Таривердиевым.

**********************************
Другие стихи поэтессы:

Свеча

Всего-то — чтоб была свеча,
свеча простая, восковая,
и старомодность вековая
так станет в памяти свежа. И поспешит твое перо
к той грамоте витиеватой,
разумной и замысловатой,
и ляжет на душу добро. Уже ты мыслишь о друзьях
все чаще, способом старинным,
и сталактитом стеаринным
займешься с нежностью в глазах. И Пушкин ласково глядит,
и ночь прошла, и гаснут свечи,
и нежный вкус родимой речи
так чисто губы холодит.

1960 г.


Заклинание

Не плачьте обо мне — я проживу
счастливой нищей, доброй каторжанкой,
озябшею на севере южанкой,
чахоточной да злой петербуржанкой
на малярийном юге проживу.Не плачьте обо мне — я проживу
той хромоножкой, вышедшей на паперть,
тем пьяницей,
проникнувшим на скатерть,
и этим, что малюет божью матерь,
убогим богомазом проживу.
Не плачьте обо мне — я проживу
той грамоте наученной девчонкой,
которая в грядущести нечеткой
мои стихи, моей рыжея челкой,
как дура будет знать. Я проживу.Не плачьте обо мне — я проживу
сестры помилосердней милосердной,
в военной бесшабашности предсмертной,
да под звездой Марининой пресветлой
уж как-нибудь, а все ж я проживу.

1968 г.


Сумерки
Есть в сумерках блаженная свобода
от явных чисел века, года, дня.
Когда? — Неважно. Вот открытость входа
в глубокий парк, в далекий мельк огня.
Ни в сырости, насытившей соцветья,
ни в деревах, исполненных любви,
нет доказательств этого столетья, —
бери себе другое — и живи.
Ошибкой зренья, заблужденьем духа
возвращена в аллеи старины,
бреду по ним. И встречная старуха,
словно признав, глядит со стороны.

Средь бела дня пустынно это место.
Но в сумерках мои глаза вольны
увидеть дом, где счастливо семейство,
где невпопад и пылко влюблены,
где вечно ждут гостей на именины —
шуметь, краснеть и руки целовать,
где и меня к себе рукой манили,
где никогда мне гостем не бывать.
Но коль дано их голосам беспечным
стать тишиною неба и воды, —
чьи пальчики по клавишам лепечут? —
Чьи кружева вступают в круг беды?
Как мне досталась милость их привета,
тот медленный, затеянный людьми,
старинный вальс, старинная примета
чужой печали и чужой любви?
Еще возможно для ума и слуха
вести игру, где действуют река,
пустое поле, дерево, старуха,
деревня в три незрячих огонька.
Души моей невнятная улыбка
блуждает там, в беспамятстве, вдали,
в той родине, чья странная ошибка
даст мне чужбину речи и земли.
Но темнотой испуганный рассудок
трезвеет, рыщет, снова хочет знать
живых вещей отчетливый рисунок,
мой век, мой час, мой стол, мою кровать.
Еще плутая в омуте росистом,
я слышу, как на диком языке
мне шлет свое проклятие транзистор,
зажатый в непреклонном кулаке.

1950 г.

Опять сентябрь, как тьму времён назад…

Опять сентябрь, как тьму времён назад,
и к вечеру мужает юный холод.
Я в таинствах подозреваю сад:
всё кажется — там кто-то есть и ходит.
Мне не страшней, а только веселей,
что призраком населена округа.
Я в доброте моих осенних дней
ничьи шаги приму за поступь друга.
Мне некого спросить: а не пора ль
списать в тетрадь — с последнею росою
траву и воздух, в зримую спираль
закрученный неистовой осою.
И вот еще: вниманье чьих очей,
воспринятое некогда луною,
проделало обратный путь лучей
и на земле увиделось со мною?
Любой, чье зренье вобрала луна,
свободен с обожаньем иль укором
иных людей, иные времена
оглядывать своим посмертным взором.
Не потому ль в сиянье и красе
так мучат нас ее пустые камни?
О, знаю я, кто пристальней, чем все,
ее посеребрил двумя зрачками!
Так я сижу, подслушиваю сад,
для вечности в окне оставив щёлку.
И Пушкина неотвратимый взгляд
ночь напролет мне припекает щёку.

1973 г.

ЗАСТЕНЧИВЫЙ ГЕРОЙ

О, мой застенчивый герой,
Ты  ловко избежал позора.
Как долго я играла роль,
Не опираясь на партнера.
 
К проклятой помощи Твой
Я не прибегнула ни разу.
Среди кулис, среди теней
Ты скрылся, незаметный глазу.
 
А в этом сраме я бреду.
Я шла пред публикой жестокой.
Вся на виду, вся на виду,
Вся в этой роли одинокой.
 
О, как Ты загадал партнер,
Ты не прощал мне очевидность
Бесстыжую моих потерь,
Моей улыбки безобидность.
 
И жадно шли Твои стада
Напиться из моей печали.
Одна, одна! Среди стыда
Стою с упавшими плечами.
 
Но опрометчивой толпе
Герой действительный не виден
Герой! Как боязно Тебе!
Не бойся, я Тебя не выдам.
 
Вся наша роль - моя лишь роль.
Я проиграла в ней жестоко.
Вся наша боль - моя лишь боль.
А сколько боли, сколько, сколько!
               







***********************************
Рецензия на «Apocripha 23. По улице моей который год...» (Валерий Экс)

Валерий, добрый день! Замечательное стихотворение и по смыслам, и по исполнению. Имён, вошедших в поэзию, единицы. Но как замечательно, что они есть! Есть стихи, которые можно использовать как образец, как горизонт, к которому нужно стремиться. Во многих современных стихах присутствует "поток сознания", закрученный в своеобразные рифмы. Нам с Серёжей это не близко. Но, как говорится, каждому - своё. По крайней мере, хорошо, что существует площадка, где мы можем излить свои чувства и мысли, привязывая их к рифмам.

Увы, не быть мне в стане мудрецов.
Мне не познать вселенские секреты.
И даже мне не стать, в конце концов,
В ряды средь тех, кого зовут "ПОЭТЫ".

Скудеет духом двадцать первый век,
И нынче среди прочих наказаний
Приходит к нам железный интеллект,
Далёкий от сомнений и терзаний.

Диктуют дети взрослым свой закон,
(Перевернувшись, жизнь безумной стала),-
Как признак окончания времён,
Как разрушенье общего начала.

Любовь в труху перетирает секс,
Теперь деньгами меряют величье,
И презирают втихомолку тех,
Кто слушает в природе пенье птичье.

Теперь стихи сплетают, словно сеть, -
В них увязает, как в смоле, сознанье.
Наш век - не терем, - он похож на клеть,
Где душам будут делать обрезанье.

Романтика? Всё меньше нынче тех,
Кто хоть когда-то слышал это слово.
Мерило жизни - денежный успех,
Заштопана душа иглой портного.

А мы, из той пришедшие далИ,
Где мракобесье права не имело,
Ещё мы к слову трепет пронесли,
Евгения в душе храня и Беллу.

Валерий, Вы нас от души порадовали своим замечательным стихотворением! С теплом и наилучшими пожеланиями. Наташа, Серёжа.

Наталья Седова-Шмелёва   20.04.2023 16:07