DDesire-2. Бабочки в животе

На большом плоском экране – видео без звука.
Может показаться, что оно – про бронированных чудовищ, но на самом деле – это всего лишь макросъёмка совокупления насекомых. Особенно впечатляют стрекозы. Возбуждённый самец принуждает тоненькую, как флейта, самку изгибаться под свой пенис, расположенный на втором брюшном сегменте. И делает он это, жёстко обхватывая её шею щипцами-церками на конце своего стилетообразного брюшка. Слившаяся пара образует фигуру в виде кольца или сердца и, несмотря на изменившуюся аэродинамику, совершает в воздухе  виртуозный брачный полёт, которому позавидует даже Купидон. 
– Что за херню ты смотришь?
Держа в правой руке бутылку виски, а в левой – пару бокалов из толстого стекла, режиссёр усаживается на диван. Бордовый халат с драконами небрежно перехвачен поясом, золотую цепочку оттягивает тяжёлый кулон.
Анатом продолжает невозмутимо пялиться в экран:
– Это меня успокаивает. 
Кубики льда призывно звякают о стекло.
– Животные освоили камасутру гораздо раньше людей?.. Вынырни из зоологии. Ко мне ночью заглянула шотландская фея и оставила подарок. Будешь?..
Гость кивает, и янтарный напиток затапливает искусственные ледники внутри двухсопятидесятиграммовых «тумблеров». Вкус его – слегка солоноватый,  с торфяными, лакричными и сливочными нотками.
– Как устроился? – хозяин «DDesire» явно напрашивается на комплимент по поводу предоставленных апартаментов. О, да – здесь роскошно и просторно, а кровать может вместить разгулявшуюся оргию.
Анатом лишь слегка приподнимает бровь:
– Эндрю. Ты ведь знаешь мои вкусы. Ты вообще многое обо мне знаешь. А я, соответственно, многое знаю о тебе…
Режиссёр усмехается:
– Могу распорядиться, чтобы тебе скрасили одиночество.
– Ты заботлив. Но девочки, которые текут под софитами – не по моей части.
– Есть мальчики.
– Это – тоже не по моей.
– Зря! – Эндрю, кажется, разочарован. – Как сопричастный, ты должен убедиться в  качестве, которое мы предлагаем потребителю.
Секс-хореограф, наконец, отрывается от созерцания божьей коровки, вскарабкавшейся на спину своей подружки, и переводит взгляд на собеседника. Долго рассматривает лицо, волосы. Произносит:
– Поразительно. Ты стареешь, как обычные смертные?
Эндрю приглаживает ладонью выбившуюся прядь:
– На длинных волосах седина выглядит как мелирование.
Анатом красноречиво опускает взгляд:
– А там?..
Оба смеются, и «огненная вода» снова соединяется со льдом. Лёд уже заметно подтаял, а виски – посветлел. 
– Я хочу снять сцену примирения. – вдруг говорит Эндрю. – Парную сцену в минимализме без дополнительного антуража. – Только он и она. Он – игрок, напрыгавшийся по чужим койкам, она – шизофреничка, измученная ожиданием. Чтобы они без слов простили друг друга… Понимаешь?
– По предварительному сценарию в финале все расходятся по углам. Он бросает жену, бросает  любовницу…
Эндрю кивает.
– Верно. Но теперь мне хочется хэппи-энда. На контрасте. Людям такое нравится.
– Людям свойственно экстраполировать киногероев на себя. А ещё – ловиться на один и те же крючки… Если  ****острадалец в твоём фильме снова сойдётся с женой, то это будет означать лишь новый виток мучений. Для неё. А для него – старт очередного адюльтера…
Эндрю скалится идеально белыми зубами, демонстрируя пальцами похабные жесты:
 – Ты смотри, сколько эти лягушатники подарили нам красивых и нужных слов: акт, вуайеризм, минет, адюльтер…
 – Бюстгальтер?..
– Нет, лучше без бюстгальтера. Тем более он – из немецкого… Так ты подумаешь над новым финалом?
Анатом делает открытыми ладонями жест Иисуса, дарующего голодным хлеб:
 – Кто же, кроме меня, сможет подсадить твоей порнодиве бабочек в живот?.. Хотя, если честно, вместо любовной сказки я вижу здесь пошлую бытовую трагедию. Ну, согласись. Или жена настолько созависима, что привыкла глотать унижения и искренне рада возвращению блудного мужа. Вдобавок для неё есть бонус – она наслаждается победой над соперницей: «Он мой! Мой! Он выбрал меня! Значит, я – лучшая!». Или… – Анатом опустошает стакан, дёрнув кадыком. – Или она осознаёт, что семьи давно нет, и в партнёрах у неё – гулявый кот. Но и такой статус кво приемлем, лишь бы не оставаться одной, не резать по живому, не растить ребёнка без отца – да мало ли какая причина может нейтрализовать необходимость принимать решение. Наконец, она может просто выставить его за порог после притворной радости от случки, потому что сама – мстительная тварь.
Эндрю на протяжении всего этого монолога молчит, а потом говорит:
 – Ты – подонок. Ты – безжалостный грязный подонок. Ты ломаешь мои планы…
Он говорит это беззлобно, даже ласково, пока пальцы визави с паучьей хищностью тянутся к его лицу, вплетаются в волосы.
На экране продолжается секс-марафон из членистоногих, а комната наполняется звуками разгоряченной теплокровности.