Джен

Переехала из Муходрищенска в мегаполис,
из метро пересела в «мазду», из гардероба
прихватила, забравшись в комод аккурат по пояс,
черевички лишь, привезённые из-за сугроба
кузнецом одним, что любить обещал до гроба,
да, не долго думая, сел в проходящий поезд,
а затем – на секонд-хендовый Боинг, чтобы
автостопом двинуть далее по бизоньему
первопутку под окна ранчо одной особы.
И назло ему
с одного на другой она пересела фаллос
высокопоставленный, то есть из просто самки
президентшей сделалась вице, но, сокрушаясь
на загруженность, камня на камне от той приставки
не оставила. Перебралась на крутые санки,
из карбона типа. И, не давя на жалость,
укатала Альпы. Сховалась в крутом шале.
И поймал он себя на мысли скупой до брани,
что не видел её эмоций, не слышал, не
ощущал губами.
И сложило в сумочку время духи и пилку
для хухры-мухры, ключи и пластик с благополучным
счастьезначным счётом, закрыв навсегда калитку
перед тем, кто давеча выглядел самым лучшим,
потому что он не синьор в «кадиллаке» штучном,
а томат всего лишь, который подруге в пику
никаких крамол не заблюривал. Но сия
философия не выручала. В сухом остатке
оставалась горечь. И злился он: если моя
джен… щина – псаки,
пропади она чёртовым пропадом, догорай
синим пламенем, дымом угарным наполнив келью
воорбраженья по самое… в общем, край,
покатив шаром луны по костёла кеглю.
И замкнул извилину вышедший боком дринк,
что напрасно он время растратил с мечтами вкупе,
ничего ни разу так и не выгадав в этом боулинг-
типа клубе.