Древняя родня

Служил в те годы малый в храме:
На хорах пел, камин топил,
Метлу, как полковое знамя,
Закончив труд с собой носил.
Его подчас на колокольне
Увидеть каждый мог невольно,
Когда перебирая стропы,
Напоминал про Божьи тропы.
И люди шли, ведомы звоном,
Мирское бросив на потом,
Свою главу покрыв платком,
Припасть с молитвою к иконам.
А молодец уж на хорах,
Где слово Божье гонит страх.

Любил он Бога, но свобода
Была заветною мечтой,
И возрожденная природа
Влекла как в омут за собой.
Бежал он в степь, где вольный ветер,
Где небосвод высок и светел,
Где запах жизни, запах трав
И темный свод густых дубрав.
Ему туда хотелось – в чащу,
Где по ночам химеры вой.
В лесных озерах водяной
Там пьет кумыс из древней чаши.
Там звон булата, скорби стон,
Ристалищ древних перезвон.

А звался мОлодец Иваном.
Ну можно ль по-другому звать
Героя сказочных романов,
В скитаньях потерявшем мать?
Не дал Господь ему красы,
Лишь русые по плеч власы,
Лишь голос звонкий, ширь в плечах
Да бирюзы разлив в очах.
Давно Иван служил при храме,
Его любил честной народ
И шёл ему двадцатый год,
Когда мечта подмыла камень.
Решил Иван: пришла пора,
Уйдет он утром со двора.

Благословляя в путь далекий,
Наставник всю молился ночь.
Он знал, что путь не будет лёгкий,
Придётся много превозмочь.
В котомку хлеб сложил и рыбу,
Смахнул слезу, присев для виду,
Кремень, огниво, лук и соль,
Портянки новые изволь.
Всё, кажется, собрал в дорогу:
Рубаху новую, порты,
Советы от пустой тщеты
И наставления в подмогу.
- Присядем, Ваня, в добрый путь,
Дорогу к храму не забудь.

Идет Иван. Тропинка резво
Вперед бежит по зеленям.
Свободы дух пьянит, но трезво
Иван глядит по сторонам.
Вот поле кончилось. Встречает,
Упругой тропкой привечает
Его густой сосновый бор,
Где тьмы и страхов перебор.
Иван не робкого десятка,
Ступает смело на тропу.
Он леса пересёк черту,
С незнавшего какая взятка?
Не оборачиваясь вспять,
Идёт соблазны попирать.

Вот подбоченясь, на тропинку
Вбежал замшелый старый пень.
На нём, оглаживая спинку,
Лежал увесистый тюлень.
Зверюга рявкнул для острастки.
Всё наяву, какие сказки?
И говорит, чеканя слог:
- За вход плати, Иван, оброк.
Возьму монетой или златом,
Крестом нательным иль душой.
Эй, ты куда? Постой, постой.
Иван, не будя дипломатом,
Перекрестясь, сошёл с тропы,
Направя в бор свои стопы.

А бор приветлив и радушен,
Ковром пружинит под ногой.
Хоть с виду добр и простодушен,
Смыкает своды за тобой.
Вот впереди простор поляны:
Беседки крытые, фонтаны,
Изыски яств, весёлый смех
И нимф купающихся плеск.
Иван от них глаза отводит.
Они, смеясь, бегут к нему,
С собой зовут, а посему
Понятно: тёмный хороводит.
Иван читает «Отче наш»,
Прочёл – и кончился мираж.

Пуста поляна, нет соблазнов,
Ивану можно дальше в путь.
Ни благовоний, ни миазмов,
Лишь свежесть наполняет грудь.
И всё же пахнет так приятно,
А чем – не сразу и понятно.
Нагнулся Ваня, глядь – грибок –
Большой, тугой, боровичок.
Стоит нахально, руки в боки
И щурит из-под шляпы глаз.
Никто ему здесь не указ.
Он сам мудрец, даёт уроки.
Иван сморгнул, ну чудеса,
Забавны здешние леса.

А гриб тянулся выше к свету
И вширь, как водится, тучнел.
- Скажи, Иван, мне по секрету:
Какой себе судьбы хотел?
Быть может хочешь Царь-девицу,
Иль заиметь себе Жар-птицу?
- Девицу я найду при храме,
Найди бы мне дорогу к маме.
- Трудна, мой друг, твоя задача, -
Ему ответил боровик,-
Мария скоро сменит лик,
Тогда не сыщешь и тем паче.
Спеши скорей в загробный мир,
Да не жалей ни сна, ни сил.

Пойдем, я укажу тропинку.
И скоренько пошёл вперёд.
Ивану чудеса в новинку,
Но от него не отстаёт.
Проходят бор, вдали дубрава.
Чащобу стерегут по праву
Тысячелетние дубы,
С пришельцами порой грубы.
Вот и сейчас один вещает:
- Куда идёте и зачем?
- Родню проведать, а затем,
Уйдём обратно, обещаем.
Боровичок-то дипломат,
И открыватель нужных врат.

Дубы поднЯли кверху ветки
И показалася тропа.
- По ней пойдёшь, Иван, до метки –
Скрещённых вместе два столпа.
От них пойдёшь тропою вправо,
У мёртвых там своя управа,
Увидишь старый древний дуб,
А на его макушке сруб.
В избушке той жила колдунья,
Тому уж много сотен лет,
Чинила всем несчётно бед,
Но для других была – ведунья.
Иди, не бойся, ты ей свой –
В родстве ты с древнею роднёй.

Через избушку все дороги.
У мёртвых заповеди строги,
Закон один для всех – портал!
Для тех, кто заповедь читал.
Ты подойди с поклоном к дубу,
Да в круг три раза обойди.
Без помощи не то что к срубу,
Тропою дальше не пройти.
Что дальше – всё старуха скажет:
Как мать найти, как увести,
Как ноги быстро унести,
Чтоб не хватились вдруг пропажи. –
Сказал так гриб, а сам исчез.
Иван вошёл в дубовый лес.

Шёл долго ль, коротко, незнамо.
Устал, присел, перекусил.
Тропинка всё бежала прямо.
Иван спешил, набравшись сил.
Прошёл столпы, дошёл до дуба,
Увидел древний остов сруба.
С поклоном к дубу подошёл
И вкруг три раза обошёл.
Спросил совета, как в избушку
Ему на дерево попасть,
Да чтобы сверху не упасть,
Не раздосадовать старушку.
- Изба-избушка, повернись,
Обратной стороной явись.

Сказал так молодец, и сразу
Избушка встрепенулась вдруг,
И описавши полукруг,
Окно и дверь явила глазу.
Иван, не будучи ленивым,
По дереву, как по стропам,
Полез к избушке торопливо,
Вот миг, другой – и он уж там.
Стучится в двери – нет ответа.
Да есть ли кто живой в дому?
Вошёл: ни здрасте, ни привета,
Куда он шёл, зачем, к кому?
Вкруг огляделся – нет полкрыши,
А пол насквозь проели мыши.

На печке, во хламье, старуха.
Иван не стал её будить.
Здесь вековечная разруха,
Ремонт бы тут соорудить.
Сыскал топор, пилу и гвозди,
Спустился вниз, нашёл бревно,
Сгодится на распил оно.
Летал топор, пила звенела,
Трудиться Ване не впервой,
Работа под его рукой 
Не то что сказки, песни пела!
И домовина стала новой,
Надёжной крепостью дубовой.

Раскрыта дверь, а на пороге
Сидит Иван, припасы ест.
И вдруг он слышит голос строгий:
 - Иван, сними нательный крест.
С крестом тебя не пустят в Навь,
Туда стопы свои направь.
Мария там живёт в неволе,
Не по своей она там воле.
Туда запретным приворотом
Её привёл один колдун.
Средь наших – оборотень, лгун,
Себя отдал её заботам.
Она там словно бы рабыня,
Забыла даже своё имя.

Колдун зовёт её Марфушей,
Та ни мертва и ни жива.
Чужие речи льются в уши,
Плетёт Марфуша кружева.
Теперь иссяк срок испытаний,
Где вместо собственных желаний,
Чужую исполняла волю,
Не сетуя на злую долю.
Она свободна, ангел рядом,
Её крылом накрыл своим.
Уводит светлый херувим
Дорогой в Правь Эдемским садом.
Мария вспомнила себя,
Ждёт на прощание тебя.
 
Иван вскочил, пора в дорогу.
- Постой же, Ваня, не спеши.
Поспешность не спасала сроду,
Загадку лучше разреши:
Смородина, а есть нельзя,
Калинов мост, да без гвоздя.
Разгадка Ване не далась,
Найти не смог с проблемой связь.
- Ответ не знаешь? Что ж, послушай:
Река Смородина в огне, 
Лишь мёртвым путь туда извне,
Живым отравит смрадом душу.
Калёный мост от жара чёрен,
Путь для живых там заговорен.

Я заговор тот снять не в силах, -
Сказала бабка на печи.-
Эт, ровно, что скакать на вилах,
Остры калёные лучи.
А вот схитрить, пожалуй, можно,
Но это лишь во сне возможно.
Коль вход закрыт там для живых,
То обойдём преграды их.
В болотах есть трава забвенья.
Найти её поможет кот,
Который в трёх мирах живёт
С начала миросотворенья.
Сейчас он здесь, пришёл помочь.
Гони, Иван, сомненья прочь.

Заходит кот, Конечно, чёрный.
На печку к бабке заскочил,
Мурлыкнул, с виду он покорный,
На Ваню жёлтый глаз скосил.
Вещает бабка: «Там за печью,
Завёрнутый в доху овечью,
Возьмите старенький ковёр –
Он хоть и стар, но в деле скор.
На нём летите вы к болоту,
Найдёте нужную траву,
Прихватите с собой сову,
Морошки съешьте, коль охота,
Потом скорёхонько назад –
Опасен дух болотных врат».

Летят низенько над болотом.
Котяра, лёжа на ковре,
Срывает травку, тянет носом,
Опасность чует на заре.
Вдруг на ковёр сова слетает,
За ней ворон крикливых стая.
Иван, не будучи дурак,
С себя сорвал тугой кушак
И ну стегать по чёрной своре.
От них отбился кое-как,
Знать это был какой-то знак.
Он знал: всё объяснится вскоре.
Летят назад, собравши травку.
То кочки мимо, то канавка.

Летели долго, вот и вечер,
На небе полная Луна.
В такую ночь излишни свечи,
Всё осветит вокруг она!
Старуха молвит: «Надо быстро
Костёр разжечь, чтоб были искры,
Да вскипятить живой воды,
В ней заварить пучок травы.
Потом испить, кто сколько сможет.
Под дубом ляжьте на ковре,
Сова – дозор при всей игре,
Она вам в Навь попасть поможет.
А крест, однако, не снимай,
Он твой защитник, так и знай».

Всё сделал Ваня, как велела
Старушка, добрая душа.
С котярой спят. Вдруг к ним слетела,
Укрыла спящих не спеша,
Вуали невесомой дымка.
И изменилась вмиг картинка:
Исчезли Ваня, кот, ковёр.
Лишь взгляд дозорного остёр.
Летят. Путь до реки не близкий:
Долины, горы и моря.
Дозорный послан им не зря –
То высоко летят, то низко.
Мария мечется всю ночь,
Тревогу сном не превозмочь.

Вот словно ветра дуновенье –
Из ниоткуда, вдруг, сова.
К рукам прильнула на мгновенье,
Мария в страхе чуть жива.
Сова уж с полу что-то тащит,
Совиные глаза таращит.
Вот показались ноги, руки.
Котяра позевнул со скуки,
Вуальку сдёрнул и Мария,
Увидев сына, поднялась.
Сильна родительская связь,
Сильнее разве что стихия.
А кот Ивана в нос лизнул,
И сильно за щеку щипнул.

Ванюша вскрикнул и проснулся,
Увидев маму – в ноги к ней.
Тростинкой стан Марии гнулся –
Бывают мёртвые живей.
А на руках следы от сажи,
Молчит и ни словечка даже.
Лишь скудная слеза из глаз,
Иван припомнил бабкин сказ.
Она готова к переходу,
Где сказочный приветный рай,
Где лучезарный Божий край,
И всё для страждущих в угоду.
А прагматичный котик маму
Решил спасти, разрушив драму.

Он быстро развязал котомку,
Достал припрятанный флакон.
Ивана отведя в сторонку,
Велел ввести всех в долгий сон.
Иван очнулся. Быстро к маме,
За плечи обнял и в молчанье
Прижал флакон к её губам,
Вливая сладостный бальзам.
Мария спит, её поспешно
Отнёс Иван на свой ковёр,
Сам тело рядом распростёр,
Глоток – и он заснул безгрешно.
Котяра всех укрыл вуалью,
Тут потянуло сильно гарью.

Все спят. Ковёр летит из Ада,
Сова несёт ночной дозор.
Клубком свернувшись, котик рядом.
Светлеет благостный простор.
Ещё чуть-чуть и выйдет Солнце,
И смена кончится совы.
Ей спать пора – увы, увы.
Она кота растормошила,
Сама же рядом улеглась.
Какая действенная связь –
Вязь волшебства и древней силы.
Стал котик кормчим на ковре,
А сказки гаснут на заре.

Котяра подтащил котомку,
Достал рыбёшку и жуёт.
В какую ни лететь сторонку,
Везде он счастливо живёт.
Теперь он жить пойдёт к Марии,
Безбрежной, ласковой стихии.
Нужны ей ласка и уход,
Тут к месту он, бездомный кот.
Ивана тоже чёрный любит.
Иван – хозяин хоть куда!
Достанет рыбку из пруда,
А надо и хоромы срубит.
Так кот мечтал, ковёр летел,
А день уж к вечеру смотрел.

Вот показался лес дубовый,
Дубы как стражи на посту.
Но тот, большой, с постройкой новой
Стоял в сторонке – за версту.
Иван проснулся, сел с котярой.
Вдали пастух стоит с отарой.
Прекрасен милый, отчий край –
 Вот он Эдем и Божий рай!
Ковёр уж подлетает к дубу,
Их ждёт распахнутая дверь.
Ура! Вернулись без потерь!
Хотя опасность ждёт повсюду.
А с печки бабка говорит:
- Зажги свечу – пускай горит.

- Ты, домовина - дверь к востоку!
А в дверь уж ломятся, стучат.
Успели, слава Богу, к сроку,
А за дверьми рычат, кричат.
Надолго в Навь закрыты двери,
У нас – успех, у них – потери.
Со скрипом домик повернулся,
А Ваня в страхе обернулся:
Нет больше воплей, рыков, криков.
Портал надёжней, чем дракон.
Мост охранял, конечно, он.
А в дверь Луна со светлым ликом.
- Ты, Ваня, маму не буди,
А вкруг со свечкой походи.

Пусть колдовские сгинут чары.
Проснется – дай святой воды.
С молитвой все уйдут кошмары,
Сотрутся горестей следы.
Теперь летите. Домовину,
Чтоб сказок не менять личину,
Обратно дверью поверни,
Да память обо мне храни.
Быть может я ещё сгожуся,
Твоим внучатам пригожуся.
Пока нас помнят – мы живём,
Забудут – вот тогда помрём.
Иван старухе поклонился,
На все углы перекрестился,
Задул горящую свечу,
И в дверь – по лунному лучу.