Поход авантюриста 1812

Скажи-ка, дед, какого черта
Спалили стольную Москву?
Солдат наш – не второго сорта,
Он мог врага вогнать в тоску…
И почему же от Смоленска
Дошел он до Бородина?
Быть может, из-за неумейства
Испили горечь мы до дна?

Французов покрошили славно
На берегах Березины.
В дороге били их исправно,
Но отступили до Москвы.
Быть может, был труслив Фельдмаршал,
Бежал, не замечая мили?
А, может, император Саша
Вмешался на Совете в Филях?

Твои сомнения, внук любезный,
И близки мне, и так понятны.
Я разъясню их, ведь полезно 
Тебе ответ услышать внятный.
Для  гранд похода  в глубь России
Наполеон согнал Европу,
К нему вассалы напросились,
В  походе нас пограбить чтобы.

Мы нападения не ждали:
Тильзитский мир тому порукой.
Французы честь свою сломали,
А  жить без чести стыд и мука!
Березина была преградой
В  дороге торной иноземцев.
Мы встретили картечи градом
Французов, всяких прочих немцев.

Во много раз превосходили
Французы наше ополчение.
Мы под напором отступили
До Бородинского сражения.
Фельдмарщал наш мсье Кутузов
Был парень ушлый и сметливый,
Он твердо знал, как бить  французов
И как свести на нет ретивость.

Бой Бородинский, как известно,
Решал исход Авантюриста.
В огромном поле было тесно,
Как в узкой келье Монте-Кристо.
Война – позорное занятие,
Несметное жестокое  убийство.
С Олимпа Боги людям шлют проклятия
За грязное, немыслимое свинство.

Оставив на ристалище героев,
Почтив их подвиг, отошли до Фили.
Собрав большой Совет, решили:
Отдать Москву, но уберечь Россию.
Наполеон вошел в Москву Нероном,
Москва горела, брошенная людом.
В дни незапамятные Рим  горел под троном
Жестокого властителя иуды.

Блокада города, отсутствие снабжения,
Сгоревшие  дома и приближение  хлада,
Крестьянская война  и в армии брожение
Подвигли  императора: домой вернуться надо!
Обратный путь – путь  бегства из России
Был актом мести и жестокого возмездия.
Разгром тотальный, мертвецов  цвет синий,
Таков итог французского вторжения!

Париж в унынии встретил побежденных,
«Посыпал  пеплом»  императорскую плешь,
Карету Александра созерцал смиренно,
Десятилетиями зализывая  брешь!