Жизненные наблюдения - 19. Подкорка

                Жизненные наблюдения - 19

                "Подкорка"

  В нашей стране в обоснование некоторых поступков человека принято говорить -
"это у него в подкорке сидит." На Западе вместо понятия "подкорка" говорят "подсознание" или "бессознательное", кто-то из более "продвинутых" вспоминает при
этом Фрейда, Юнга и Адлера, но почти никто не читал их трудов по психологии.
Помнится,что до крушения советской власти,когда я уже стал страстным библиофилом,
произведения этих и других психологов в СССР не издавались для широкого круга читателей.
При Сталине "фрейдизм", как и всякие-другие "генетики-кибернетики", считались "продажными девками империализма", как брякнул "великий Лысенко", извращениями человеческого разума, лженауками. Страшна судьба Николая Вавилова, учёного-генетика, ботаника, селекционера, химика, географа, о котором говорили, что он мог накормить весь мир, умершего в 1943 году в саратовской тюрьме от пеллагры -  болезни, которая вызывается абсолютным, запредельным истощением.Ужас! Великий учёный, заботившийся о будущем человечества, о том, как его прокормить - умер от голода.
  Но я хочу рассказать о вещах более приземлённых. Когда я учился на пятом курсе юрфака, отец, родившийся в 1919 году и познавший с лихвой все прелести советского "народного" строя и его принципы, который с 14-ти лет был круглым сиротой и ставший, благодаря своему уму, таланту, трудолюбию доктором исторических наук, профессором, сказал мне:"Сынок, тебе нужно вступить в партию. Если ты не будешь членом КПСС, ты в жизни ничего не добьёшься и никакой карьеры не сделаешь." Он знал, как устроено наше общество, что такое "руководящая роль КПСС" в реальной жизни - дома лежит его почётный знак "50 лет в КПСС", к которой он стал относится с большим скепсисом к старости. Я полностью доверял своему мудрому отцу и подал заявление о приёме в члены партии. Жизнь показала, что он, конечно, был прав - когда коллектив избрал меня, молодого человека, заведующим юрконсультацией, утверждало меня в этой должности бюро райкома КПСС. У меня появился куратор - инструктор райкома партии, партия "направляла" деятельность адвокатов, ничего в ней не соображая.
 Позже, когда я работал в президиуме краевой коллегии адвокатов заместителем председателя, мне приходилось частенько выезжать в командировки для проверок работы юрконсультаций. Однажды приехали мы в город Абинск, проверили работу, составили справку и по существовавшей тогда обязаловке должны были доложить результаты проверки в райкоме партии. Нас проводили к одному из секретарей райкома, курировавшего юрконсультацию, я быстро доложил результаты, сказал, что работа признана удовлетворительной(тогда существовало только две оценки - "удовлетворительно" и "неудовлетворительно") и, как водится, спросил: "Может, у вас есть какие-то замечания или пожелания?" Тот, подумав секунд пять, сказал :"Да, есть." "Какие?" - спросил я. "Понимаете, наша прокуратура, милиция, суд(!!! - что по закону является нонсенсом!) борются с преступностью, а адвокаты, представьте себе, преступников защищают!" Никто из нас и глазом не моргнул - мы привыкли к "пониманию сущности адвокатской деятельности" руководителями партии на всех её уровнях. Я сказал в ответ:"Мы примем ваше замечание к сведению." На том и расстались.
 В СССР было около 19-ти миллионов членов КПСС, однако, коммунистов среди них было очень мало - это не тождественные понятия - коммунистами были те, кто искренне верили в "светлые идеи коммунизма." До того, как меня избрали и утвердили заведующим я, молодой адвокат, был избран в юрконсультции секретарём партийной ячейки. Тут было всё просто - старые члены партии, участники войны, попросту спихнули на меня это не самое приятное дело: ежемесячное проведение партсобраний, изготовление протоколов, собирание партийных взносов(за многими приходилось бегать, клянча у них деньги), участие на разных конференциях в райкоме, учёбе по партийной линии, и так далее. Что ж, деваться было некуда - я не мог возражать старшим товарищам, оказавшимся, как потом я узнал, хорошими, добрыми людьми с чувством юмора,
хотя и постоянно выпивающими("А кто не пьёт?! Назови!" - восклицал герой Броневого из "Покровских ворот"). Чего греха таить - тогда пили все, жизнь была весёлой и беззаботной, не то, что сейчас!
 Работать я начал в 1978 году, было мне 22 года. Мои родители жили недалеко от консультации, мама часто приглашала меня на обед. Поев вкусного борща, любимого гуляша с гречкой, я ложился подремать.
 Наступил 1982 год. Я отдыхал у мамы после обеда, когда она, встревоженная, забежала в мою комнату и сказала:"Юрочка! Звонят из консультации. Там что-то случилось - возьми трубку!" Чертыхнувшись, я поплёлся к телефону, взял трубку и услышал не менее взволнованный голос моей коллеги-адвоката, участницы войны(членом КПСС она, кстати, не была): "Юра! Срочно иди в консультацию. Нужно немедленно провести партсобрание - Брежнев умер! Не дай Бог, кто-нибудь донесёт в райком, что ты не провёл собрание - у тебя будут большие неприятности!"
 Деваться некуда - пошёл я на работу, собрал имевшихся в наличии членов партии, доложил биографию покойного, выразил нечеловеческую скорбь. Все присутствующие выступили, поддержав мою вселенскую скорбь. Я написал протокол собрания и отвёз его в райком. Дело сделано! В день похорон Генсека, 15 ноября, на весь Краснодар загудели трубы заводов - такого не было с самой войны! "Рабочий класс, всё прогрессивное человечество прощается с выдающимся политическим деятелем нашей эпохи Леонидом Ильичём Брежневым" - траурным тоном сказал по телевизору Игорь Кириллов. В Новороссийске и ещё в двадцати городах страны палили из пушек. Так закончилась эпоха веселия и беззаботности. Так она и рухнула, эта самая КПСС - никто не верил в её утопические идеи. Всё сводилось к простой формальности.
 Вот что значит "подкорка": моя пожилая коллега, желавшая меня выручить от возможных неприятностей по линии партии, прекрасно помнила всё, что пережила - собрания трудящихся, требовавших расстрелять троцкистов-уклонистов-оппортунистов как бешеных собак, статьи на первой полосе "Правды" о судебных процессах над "предателями родины", доносы, чистки, на которых люди каялись в несуществующих грехах, отказывались от родителей-изменников, проклинали "врагов партии и рабочего класса."
Всё она помнила и боялась, что это повторится - всё было у неё в "подкорке!"
  Довлатов написал:
"Мы без конца проклинаем товарища Сталина, и, разумеется, за дело. И все же я хочу спросить — кто написал четыре миллиона доносов? Дзержинский? Ежов? Абакумов с Ягодой?
Ничего подобного. Их написали простые советские люди."
  Такая она, "подкорка..."   

                14.04.23