Ода Мысли

Самое страшное - когда замолчит телефон. И на лекции больше не нужно будет идти. Когда всмотришься  пристально в глазницы пустых, мертвых  окон и поймешь, что ты уж в конце пути.
Самое страшное, когда не нужно будет писать стихов, конспектов, книг, иль статей.  И ты, несчастный, не будешь алкать ни новых рифм, ни новых идей.
Самое страшное - гнетущая тишина, давящая хуже, чем тысячи плит. Подругой единственной станет она, пристанищем прожитых прошлых обид.
Самое страшное - когда покинет Мысль тебя бесповоротно и навсегда. И твоё Я превратится в слизь, не знающее зачем бредет и куда.
Самое страшное - когда станет вдруг тебе Альцгеймер и брат, и друг. И ты Идей покинешь страну. Идиотом будешь выть на луну.
И твой друг, и наставник, и духовный провизор - все это станет, не дай Бог, телевизор.
Упаси Господь от жизни такой. В могиле лучше меня Ты укрой.  Лучше в склепе согласен смиренно истлеть, чем Урганта шоу тупые смотреть.
И всегда заклинаю, коль душе моей плохо, - Мыслить! Мыслить! До последнего вздоха.
И шепчу в Небеса исступленно Кому-то - Мыслить! Мыслить! До последней минуты.
Пушкин прав. Лучше нищим в лохмотьях скитаться по свету - но чтоб Разум с тобой оставался при этом.
К Декарту я снова и снова взыскую - Мыслю, стало быть, я существую.
И еще я одно наблюдение зрю - Я Мыслю, а значит, Люблю и Творю.
И Гегеля я понимаю прекрасно. С Гельльдерлином общенье он разорвал не напрасно. Тот, кто мыслить способность не сберег, растерял, для Георга тот мертвым навеки стал. Всякой дружбы - обвал, обесцененье разом. Для него ведь значенье имел лишь Разум!
Разум - вот главная Действительность. И главная Субстанция. И главная Инстанция. А с Разум же утратившим - огромная дистанция. Навек. Для Гегеля уж он - не человек. Не Личность, а всего лишь тело. Хотя б душа иного и хотела.
Абсолют умоляю - до Конца мыслить дай. Ибо точно я знаю - Блаженство Мысль обещает.  Меня собой оживляет. Она лишь цель сообщает. Спасенье мне возвещает. Есть мой единственный непотерянный Рай.