Догматы веры и чистый опыт Знания

         Человек, словно в зеркале мир, — многолик,
         Он ничтожен — и он же безмерно велик.

         Омар Хайям


         Мы не найдем у Спасителя никаких толков о догматах,
         а одни только практические аксиомы, поучающие,
         что делать и чего удаляться.

         Георгий  Флоровский, «Пути русского богословия»



Неприятие христианского догмата о Сыне Божьем перекочевало из иудаизма в другую авраамическую религию — ислам, в котором, как и в иудаизме, у Бога нет никакого Сына: ни Человечьего, ни Божьего. Бог «Сам по Себе», а человек «сам по себе». Иисус — великий пророк, но не Бог-Сын. Всё остальное от лукавого, в данном случае — от Шайтана. Всемогущий Аллах волен породить бесконечное число творений, одним из которых является человек.

В отличие от христианства, человек в исламе даже не создан по образу и подобию Божьему. Слабый и смертный человек не может и на йоту сравниться с бесконечным в пространстве, времени и своей творческой потенции Аллахом. Он может к нему лишь приблизиться, чтобы постичь волю Бога. Это и есть путь пророка.

Бог ислама всемогущ и милосерден, но обычному смертному его не услышать и не понять. Услышал и понял его до конца лишь один человек — пророк Мухаммед. Услышал и прочёл небесную книгу — Коран, принесённую ему ангелом Джебраилом, хотя сам пророк ни читать, ни писать  не умел. Он читал не слова в привычном понимании этого слова. Путём длительного поста, многочасовой молитвы, приводящей к духовному экстазу, и напряжённого самосозерцания он вошёл в бессловесный контакт с всеобъемлющим и всемогущим духовным началом мира, породившей этот мир. Это духовное начало получило у него  название верховного племенного бога кочевников арабов — Аллах.

«Во имя Аллаха милостивого, милосердного!» — так начинается любая из 114 сур Корана. Суры рождались не разумом и логикой, а мистикой и иррациональным охватом бесконечности во время духовного экстаза. Это типичный путь пророка, стремящегося вверх, к совершенству, к потустороннему, к сверхсознанию, к  слиянию с бесконечностью, с Брахманом, с Сущим, с Аллахом.

Пророк получает бессловесную и сверхразумную информацию, недоступную простому смертному.  А дальше начинается если не самое сложное, то очень и очень сложное. Необходимо выразить эту невыразимую словами и образами, несемиотическую  Сверхинформацию, это библейское Слово, которое было «в начале», этот Логос древнегреческих философов, да причём сделать это так, чтобы тебя поняли и тебе поверили.

Каковы  паттерны мышления, каково сознание твоей паствы — в такие слова и выливаются слова учения. Информация без слов,  информация по ту сторону слов,  информация недоступная органам чувств, разуму, интеллекту, здравому смыслу, передаётся привычными символами и непривычными притчами  и аллегориями.

Если сознание человека не способно постичь ту же самую запредельную, потустороннюю, сверхразумную, сверхчувственную информацию, то в ход идёт мощнейший инструмент убеждения по имени вера. Веруй!

Так было в христианстве, так было в исламе. Слепая вера — мощнейшая власть над некритичным, омрачённым, профанным сознанием. Слепая вера порождает свой канон, свою догматику  и свою «абсолютную истину», заключённую в «священном писании». Слепая вера —  это путь к крестовым походам и инквизиции, джихаду и шахидам, тоталитарным сектам и лжепророкам.

Но не все поклонники Аллаха были приверженцами слепой веры. Интеллектуальное и мистическое ядро ислама — суфизм — очень схоже с мистикой Индии и  Дальнего Востока в той части, что человек познаёт Аллаха самостоятельно и иррационально, в момент духовной эйфории, а не благодаря заунывному чтению  молитв [1]. Хотя само чтение молитвы у Мухаммеда несло значение очищения от скверны, от греха, от мирского зла. Это был своеобразный путь концентрации и сосредоточения сознания на главном — на контакте со Всевышним.

Однако этот путь — далеко не единственный. В каждом религиозно-философском учении он свой. Свои пути изобретали индийские йоги, буддийские монахи, мусульманские дервиши (перс. — «бедняк, нищий») — приверженцы суфизма.

Учение суфиев концентрировалось на  постепенном приближении его вновь обращённого приверженца, ученика  (по-арабски — «мюрид») к познанию Бога и конечному слиянию с ним. Познание Бога происходило через мистическую любовь. Огромную роль играл старец-наставник (по-арабски — «муршид»), ведущий  ученика по мистическому пути («тарикат» — араб.  — «дорога», «путь») до момента слияния с Богом. Отсюда стремление суфиев к интуитивному познанию, «озарениям», экстазу, достигаемому путём особых танцев или бесконечного повторения молитвенных формул, «умерщвление плоти» мюрида по указаниям старца. (Экстаз и мистический транс свойственны любым мистическим учениям, начиная с неоплатоников.) Основы учения  были заложены в IX в. с целью установления высшей искренности перед Богом. Само учение противопоставлялось лицемерию и показному благочестию духовенства.

Разные учителя и разные школы суфизма развивали разные идеи о тождестве человека и Бога. Это было учение о «фана» — мистическом растворении суфия, его личности, его «я» в Боге, ведущему к «сверхбытию» («бака») — вечности в Абсолюте. Это было учение  о «хал» — мгновенном озарении, экстатическом состоянии суфия на пути к Богу. Это было учение о «хакикат» (араб. от «хакк» — «истина» («правда», «подлинность») — мистическом постижение истины в Боге. Это был взлёт учения живого Духа в противовес учениям застывшего и непонятного слова:

«Мистики, непосредственно пережившие дух учения, становятся равнодушными к букве, к догме, к закону. И все хранители догмы чувствуют в мистицизме опасность. Это относится и к иудаизму, и к христианству, и к исламу» [2].

Но скольким суфиям, облачившимся в рубище из верблюжьей шерсти (суф) и скольким дервишам это стоило мучительной казни! Одного из величайших суфиев древности звали  Абу Абдаллах Хусейн ибн Мансур аль-Халладж. Он утверждал возможность реального единения духа суфия с Аллахом и в моменты экстаза восклицал: «Я есть Истинный» (то есть Бог). За это он был признан еретиком и казнён в Багдаде в 922 году.

«Его публично бичевали, отсекли кисти рук, повесили вниз головой, побили камнями, а в завершение отрубили ему голову и сожгли тело, чтобы оно не могло воскреснуть в день Страшного Суда. Ярость охранителей правоверия вызвало то, что аль-Халладж открыто пренебрегал обрядами, правилами, установленными Кораном. Когда его спрашивали, надо ли совершать паломничество в Мекку, он отвечал: «Обойди вокруг меня, во мне тоже есть Бог». Иногда в состоянии экстаза, он говорил слова, напоминавшие евангельские: «Я — истина». Для религии страха божьего это — невыносимое кощунство» [2].

Так было во все времена. Почему-то дхармические религии мистического Ориента не то что терпимы к идее слияния человека с безличным Абсолютом по имени Брахман, но выдвигают это слияние (“tat twam asi”) на первое место в судьбах человека и называет его высшей целью и смыслом человеческой жизни. Брахман разлит повсюду, а атман может его сконцентрировать в себе полностью, до последней капли. И тогда свершится высшее чудо — Освобождение, Мокша.

«Начиная с древних великих Упанишад, представление о том, что Атман=Брахман (то есть, личная индивидуальная душа равна вездесущей, всепостигающей, вечной душе), не только не рассматривалось в индийской философии как богохульное, но считалось квинтэссенцией глубочайшего прозрения в то, что происходит в мире. Общим стремлением всех ученых Веданты было не только научиться произносить устами, но и действительно воспринять своим умом эту величайшую из всех мыслей. О том же, часто независимо один от другого, но в полном согласии между собою (что до некоторой степени сходно с поведением частиц идеального газа), говорят и мистики на протяжении многих столетий, когда каждый из них описывает личный опыт своей жизни в выражениях, которые могут быть кратко переданы словами: "Deus factus sum" (я стал богом)», — об этом напоминает лауреат Нобелевской премии по физике Эрвин Шрёдингер в эпилоге своей знаменитой книги 1944 года «Что такое жизнь с точки зрения физики?».

А монотеизм авраамических религий утверждает полностью противоположное: Бог  — отдельно, человек — отдельно, человек — раб Божий, не более того.  Бог — над миром, человек — в мире. Предназначение человека — поклоняться Богу и следовать его указаниям. Максимум,  на что человек может рассчитывать, — это дары Божества своему рабу или неразумному чаду: пророчество, исцеления, чудотворения, счастливый поворот судьбы, чудесное спасение от смерти, богатство, слава, суженый-ряженый, дети, счастливая, безбедная жизнь и так далее.

Справедливости ради необходимо отметить, что этого поклонения и преклонения перед Высшим Существом не избежал не только авраамический Запад, но и массовое сознание Востока. Индуистская любовь к личному Богу получила в великом эпосе «Бхагавадгита» название бхакти  (бхакти — санскр. — «преданность», «преданное служение»). Так вот, индуизм, проповедующий преданную любовь, бхакти, к личному Богу, Ишваре (санскр. — «господь, повелитель»), вытеснил в народном сознании величайшую философию и диалектику буддизма,  а затем вытеснил и сам буддизм за границы Индии, где он зародился и процветал полтора тысячелетия.

Массовое сознание почему-то предпочитает не утончённую интеллектуальную философию, где всемогущий и всеблагой Бог отсутствует, где «всё в тебе, и ты во всём», где Спасение — в Знании, а не в Боге, а поклонение сначала идолам, потом антропоморфным богам, а затем — всемогущему Высшему Существу.

Именно сквозь призму массового профанного, омрачённого сознания, которому, в отличие от аристократического Знания пророков, принципиально не доступна Высшая, истинная реальность, и формируются «человеческие, слишком человеческие» представления и о языческих богах, и о едином всемогущем и всеблагом Боге, и о безличном Абсолюте, пребывающим в состоянии бытия-сознания-блаженства.

Хотя и личностный, персонифицированный Бог монотеизма, и безличный Абсолют адвайта-веданты, и высшая реальность  буддизма (Таковость, Татхата), которая не является ни личностным Богом, ни безличным Абсолютом — разные грани единого, но многогранного Духовного мира, недоступного несовершенному человеческому восприятию и разуму. Различное историческое время, различное географическое место, различная материальная и духовная культура, различное общественное сознание, различные культурно-исторические традиции, различный жизненный уклад приводят к разным прочтениям  единого неписанного и несказанного Слова, сущего на небесах.

Выдающийся российский философ, религиовед и востоковед Е.А. Торчинов подразделял высшие типы религий, базирующиеся на трансперсональном опыте, на религии чистого опыта — индуизм, буддизм, джайнизм, отчасти даосизм — и религии догматические, такие как иудаизм, христианство, ислам. Иначе говоря, авраамические религии, либо религии Книги.

В религиях чистого опыта целью верующих является «установка на регулярное воспроизведение трансперсонального опыта посредством занятий психотехникой, поскольку именно такой опыт признаётся единственным сотериологическим (спасительным) средством».

В догматических же религиях «тот трансперсональный опыт, который послужил им фундаментом, может считаться даже исключительной прерогативой их основателей (их могут обожествлять или сакрализовывать как пророков, посланников и т.п.). Такие религии в целом не сориентированы на развитие психотехники и воспроизведение трансперсональных переживаний, оказывающихся в них уделом особых сообществ или личностей (монашеств, мистических братств и орденов, отшельников и анахоретов), которые в зависимости от конфессии, конкретных исторических условий и т.п. могут рассматриваться или как элитарные (эзотерические), или как маргинальные (еретические). Для религий этого типа характерна высокая степень догматизации учения и социализованность (институциализация). В них психотехнический трансперсональный опыт основателя обычно рассматривается как харизма, которая, естественно, вскоре рутинизируется, как это было показано М.Вебером» [3].

Человеческое сознание, искусственным образом делящее единый и неделимый мир на субъект и объект, конструирует некое ментальное представление как об окружающем мире (объекте), так и о самом человеке (субъекте познания). Благодаря дихотомии сознания, человек оказывается в родовой «пещере» иллюзий восприятия и в королевстве кривых зеркал разума, который принципиально не в силах познать Высшую, истинную реальность. (Разум ставит в тупик уже мир квантов, а от него до Высшей реальности — как до звёзд.)

Благодаря дихотомическому сознанию, Высшая информационная реальность Духа трансформируется в окружающий материальный мирок, являющийся лишь иллюзорной проекцией незримой истинной реальности, царством колышущихся материальных «теней» на стенах «пещеры» пространства.

Мифологическое человеческое сознание конструирует мир видимый («земля»), погрязший в грехе и смерти, и мир невидимый («небеса»), где царят Вечная Жизнь и блаженство.

Со временем продвинутое человеческое сознание конструирует представления о всемогущем Боге из мимолётных искр Знания о Высшей информационной реальности и Суперсилы физического времени, обладающего поистине божественными возможностями и являющегося Вечным двигателем Вселенной. Но и это продвинутое дихотомическое сознание далеко от чистого Знания-Видения пророка.

Знание пророка первично, уникально и аристократично; массовое сознание производно от Знания пророка, банально и демократично.

Информация, уникально доступная пророку, первична, свободна от искажений колдовской призмой сознания простого смертного, но и невыразима словами и зрительными образами.

Информация, единственно доступная массовому сознанию, вторична и подвержена всем возможным искажениям смысла. Подобным образом на протяжении веков и тысячелетий в массовом сознании Солнце вращалось вокруг Земли, а невидимый «небесный» мир находился и находится над головой.

В христианстве, о котором идёт речь в данной книге, первичная информация принадлежала и принадлежит лишь самому Иисусу Христу, провозгласившему: «Я и Отец — одно».

Весь христианский канон — не более чем вторичная, а то и третичная, заимствованная, искажённая, преломлённая через субъект-объектную дихотомию, через призму индивидуального и массового сознания («идолы рода, пещеры, базарной площади, театра»), через стереотипы мышления, через паттерны места и времени, через историю, культуру и традицию, через социальный заказ  информация.

Из первичной информации родилась вторичная информация, которая в течение 3 столетий  превратилась в догматику.  В этой догматике изначальный  Агнец закланный  трансформировался с течением времени в Богочеловека. Изначально никакого Богочеловека в проповеди Христа не было.


Продолжение следует: http://stihi.ru/2023/04/13/781


Примечания:


1. см. Е.А. Торчинов, «Профетизм и мистицизм в исламе (суфизм)».
2. З. Миркина, Г. Померанц, «Великие религии мира», М., 1995   
3. см. Е.А. Торчинов, «Религии мира: опыт запредельного»


     13 апреля 2023 года