Юрий Гордиенко

ЮРИЙ ГОРДИЕНКО
(1922 - 1993)

Мы шли под пули, в стужу дрогли,
Мы бой вели четыре дня
И, взяв рубеж — везенье, рок ли, —
Живыми вышли из огня.
Бредя по полю снегом талым,
Вошли околицей в село…
И вдруг домашний звон гитары
К нам горьким ветром донесло.
Нам звук струны казался дивом.
Мы ход замедлили, топчась:
Должно быть, нас опередила
Другая воинская часть.
Под сапогом ледок ломался.
Пора бы трогаться давно,
Но все еще слова романса
Лились в открытое окно.
Не просто песня долетала,
Но — обещание и весть,
Что в мире есть еще гитара
И женский голос в мире есть.

УПРЯЖКИ

Рысцою размеренно-строгой,
Под танковый грохот и гуд
К переднему краю дорогой
Собачьи упряжки бегут.

С дарами пехотной каптерки
К солдатам с тридцатой версты
Спешат ездовые шестерки,
Неся калачами хвосты.

По зарослям дикой крушины,
Где минные дремлют поля
И где не проскочишь машиной,
Бегут целиною, пыля;

Косматыми ловят ушами
Орудий чужих голоса.
С горячими свежими щами
В тележках стоят термоса.

Дубовая клепка бочонка
Под серым брезентом видна.
И шутят в траншеях, что четко
Работает их старшина.

Вином не забыл поделиться,
Спасибо ему – тороват!
Светлеют небритые лица
Худых и усталых солдат.

И как бы тут ни было тяжко,
Добреет любая душа,
Когда подбегает упряжка,
Отрывисто, жадно дыша.

Бойцы вспоминают о доме,
Ссыпая в кисеты табак.
И мягко большие ладони
Ласкают загривки собак.

Но снова затянуты пряжки
Добротных постромок. В тылы
Уходят рысцою упряжки
Под скрежет немецкой «пилы».

И если их пули не тронут,
Всю ночь, налегая в ремни,
То хлеб и табак, то патроны,
То раненых возят они.

Над ними с передней кромки
Гремит орудийная ночь.
И хочется впрячься в постромки
И верной упряжке помочь.

* * *

Обронив
Платочек голубой,
Женщина
Покончила с собой.
– Ой, не знают сами,
Что творят!
Надо же! —
Соседи говорят.
Мудрствуют
Всезнающие лбы:
– Если бы,
Когда бы, да кабы…
А она,
Она ушла с земли
Потому, что мы
Не корабли.
Корабли —
Сосем другой народ,
У любых долгот,
Любых широт,
Сходятся в эфире —
Как в гостях,
О треске толкуют,
О снастях
И о том,
Что трюмы их пусты,
Хоть на днищах
«Бороды» густы.
Каждые, однако, полчаса
Разом
Их смолкают голоса.
Три минуты корабли молчат,
Все на свете корабли
Молчат,
Чтоб их в море
Вовремя догнал
Одинокий
Бедствия сигнал,
Чтоб идти на голос
И спасти…
Женщина,
Ты нас, людей,
Прости.

* * *
В. Г.

Голоса с того света! —
В полуночный час
Удивлялись ответам
Спириты подчас.
Допотопные бороды,
Воротнички…
Были в деле подобном
Они новички.
Мы смеемся сегодня
Над их простотой
И над их легковерьем…
Однако постой!
Эти черные диски
Застывшей смолы
Под алмазною искрой
Поющей иглы,
С голосами актеров,
Умерших давно,
Тех, с одним из которых
Мы пили вино,
А с другим колесили
До рассвета в такси,
Заодно с ним басили —
Хоть святых выноси!
Ты постой! Да ведь это
В полуночный час
Голоса с того света
Нам с тобою звучат!
Словно нет на Ваганьковском
Свежей плиты…
Я уйду.
Одинокой
Останешься ты.
Позабудешь обиды
И простишь мне грехи.
Я тебе с того света
Почитаю стихи.